А. Егорова, А. Я. Юровского, И. И. Грена, Н. А. Сулимовского, В. П. Селецкого, А. А. Лундгрена, И. Д. Снитко, С. М. Рейдмана, Е. С. Яновского, Р. И. Бирмана, П. Ф. Еремина, Б. В. Худякова, Н. Л. Бершака и многих других.
Бывший нарком Военно-Морского Флота СССР Н. Г. Кузнецов, рассказывая о выполнении программы строительства большого флота, о том, какую роль сыграли подводные лодки, надводные корабли, береговая оборона в защите наших городов, тепло отзывается об артиллерии: «…В артиллерии мы были сильны. Стоит вспомнить нашу 130-миллиметровую пушку для эсминцев с дальностью боя около 25 километров или созданную в 1937 году 180-миллиметровую трехорудийную башню для крейсеров типа «Киров», стрелявшую на расстояние свыше 45 километров. Ни один флот не имел тогда таких совершенных орудий. Отличными орудиями оснащались и береговые батареи»[10].
Что ж, к этим словам добавить нечего. Высокая оценка дана авторитетным и видным флотоводцем всем тем, кто был причастен к вооружению Военно-Морского Флота.
Хочу рассказать о таком факте. В начале Великой Отечественной войны на заводе «Большевик» имелось значительное количество морских установок Б-13 в основном калибра 130 мм, которые могли бы использоваться для обороны Ленинграда. Однако в стационарных условиях их применять оказалось нецелесообразным. В сложившейся обстановке гораздо выгоднее было иметь маневренные артиллерийские группы для нанесения мощных ударов по противнику. И вот у начальника ЛАНИМИ И. И. Грена и начальника отдела института Н. А. Сулимовского и конструкторов завода «Большевик» Е. Г. Рудяка, Б. С. Коробова, Ленинградского металлического завода А. А. Флоренского, Н. В. Богданова родилась идея разместить морские палубные артиллерийские установки на железнодорожных платформах. Были спроектированы и изготовлены транспортеры. На железнодорожных платформах монтировались 100, 130, 152-мм установки в количестве 45 транспортеров. В 1943 году три железнодорожные батареи прямо из ворот «Большевика» и Металлического завода вышли на фронт.
В январе 1942 года все железнодорожные батареи были сведены в 101-ю морскую железнодорожную артиллерийскую бригаду, которая по количеству орудий стала самым мощным артиллерийским соединением на Ленинградском фронте. В ее состав вошло 28 батарей с 63 орудиями[11] . Чтобы представить возможность бригады, достаточно привести такие данные. Одновременным залпом всех батарей калибра 100 мм и выше бригада обрушивала на врага 4350 килограммов металла, а с учетом скорострельности она посылала 28 тысяч килограммов металла в минуту.
Батареи и отдельные транспортеры бригады систематически использовались для нанесения огневых ударов по узлам сопротивления фашистов, по скоплениям живой силы и техники в глубоком тылу. Подвижность батарей и наличие железнодорожных путей обеспечивали широкий маневр орудиями. Железнодорожная артиллерия быстро группировалась там, где возникала угроза вражеского прорыва, и обрушивала свой мощный огонь на противника.
Находясь в блокадном Ленинграде, я имел возможность видеть в работе полигонную установку с качающейся частью 406-мм орудия. А уже в послевоенные годы в музее Военно-Морского Флота прочитал на мемориальной плите следующую надпись:
«406-мм артустановка Военно-Морского Флота СССР… с 29 августа 1941 года по 10 июня 1944 года принимала активное участие в обороне Ленинграда и разгроме врага. Метким огнем она разрушала мощные опорные пункты и узлы сопротивления, уничтожала боевую технику и живую силу противника, поддерживала действия частей Красной Армии Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота на невском, калининском, урицком, пушкинском, красносельском и карельском направлениях».
Опыт Великой Отечественной войны показал, что наша оборонная промышленность успешно справилась с задачей создания орудий крупного калибра большой мощности. И эти орудия с высокими баллистическими данными и большой живучестью были спроектированы, изготовлены, испытаны и поступили в войска в короткие сроки.
Слишком длинным получилось мое отступление. Возвратившись к рассказу о командировке в годы войны, надо отметить, что тогда мы закончили демонтаж оборудования. И несмотря на трудности, встречавшиеся при получении железнодорожных платформ, формировали и отправляли эшелоны. Особенно осложнилась наша работа в октябре и ноябре 1942 года. Однако дело шло к концу. Мы полностью выполнили задание ГКО. В короткий срок на восток было отправлено несколько тысяч наименований различного оборудования, несколько тысяч квалифицированных рабочих с семьями.
Перед отъездом мы побывали в горкоме партии и горисполкоме, на кораблях, объектах береговой обороны. Тепло попрощались с командованием Балтийского флота. Тяжело было расставаться с ленинградцами, олицетворяющими в нашем понятии людей с самыми высокими человеческими качествами. Тяжело было расставаться с городом, который переживал тяжелые дни блокады. Мы ехали на Большую землю, чтобы ковать оружие, так нужное Ленинграду, всей стране в этот грозный час.
Новое назначение
После возвращения из Ленинграда меня вызвали в Центральный Комитет партии. К подобным вызовам мы привыкли — часто докладывали о проделанной работе. На этот раз характер разговора был иным. После краткой информации работник отдела оборонной промышленности объявил:
— Решением ЦК вы назначены директором завода им. К. Е. Ворошилова. Положение дел на заводе знаете. В последние дни оно ухудшилось. Так что надеемся на вас.
Да, в ту военную пору не всегда спрашивали согласие, не всегда интересовались желанием. Просто время не позволяло. Мы считали себя мобилизованными, воспринимали все как должное, и большой честью для нас было выполнить любое задание партии.
Возвратившись в наркомат, я доложил о беседе в ЦК Д. Ф. Устинову. Дмитрий Федорович, конечно же, был в курсе дела.
— Приказ уже состоялся, — сказал он. — Вылететь необходимо завтра. Завод должен полностью выполнять задания ГКО. Как и что делать — не мне вам рассказывать, ведь вы недавно были в Сибири.
И вот я снова на заводе. Вроде и не уезжал из этих мест. Все знакомо, вплоть до мелочей.
Сразу решил разобраться в сложившейся ситуации. Как уже отмечалось, ко времени нашего отъезда наметился рост выпуска зенитных пушек, минометов, морских глубинных мин и фугасных авиабомб. Но это были лишь первые шаги. Не все трудности удалось преодолеть. Коллектив завода работал напряженно. А задания ГКО и Наркомата вооружения из месяца в месяц возрастали. В данной обстановке трудно было добиться ритмичной работы, так как завод не имел возможности создавать необходимые заделы. Наоборот, до ноября он «съедал» их, что вело к неравномерной сдаче продукции.
В чем дело? До сих пор давали знать о себе диспропорция между механическими и металлургическими цехами, недостаточная мощность энергетической базы, трудности с газоснабжением. Из-за неподачи газа нередко простаивали металлургические цеха. Отсутствие же заготовок литья, поковок сдерживало работу механических цехов. В этом была основная причина. Основная, но не единственная. Сказывался недостаток квалифицированных рабочих, необеспеченность питанием, тяжелое положение с жильем.
Все это, вместе взятое, привело к тому, что значительная часть оборудования простаивала. Простои увеличивались. Если в первом полугодии они составили 42 процента, то к моему приезду (вторая половина ноября 1942 года) достигли 48 процентов. Получилось так, что в первой половине ноября предприятие сдавало зенитные пушки, минометы и другое вооружение в счет плана октября.
Что делать? Посоветовался с парторгом ЦК ВКП(б) И. А. Ломакиным, главным инженером Р. А. Турковым, руководителями ведущих отделов. Решили провести совещание руководящего состава, инженерно-технических работников, партийного, профсоюзного и комсомольского актива завода. Такое совещание проходило и в первый мой приезд в качестве уполномоченного ГКО. Тогда мы коллективно выработали конкретный план расширения производства. Сейчас представилась возможность посмотреть, как он выполняется на деле. Что осуществлено, а что не удалось воплотить в жизнь?
Анализ выполненного по сравнению с намеченным не привел меня в восторг. Скоростным методом лишь возвели деревянный корпус для сборки пушек. Все остальное находилось в стадии строительства. И
