Все ямы и рвы были до краев наполнены еще шевелящимися людьми и лошадьми. Недалеко от нас лежали кучи убитых и раненых – кровавая жатва нашего ружейного огня.

Эта ужасная картина была сильным контрастом по сравнению с мирным покоем, царившим вокруг.

Мы не потеряли ни одного человека, если не считать легко раненного копьем.

Этот факт вызвал необыкновенное ликование у полудиких кенда. Полагая, что каково начало, таков должен быть и конец, они издавали веселые крики, пожимая друг другу руки. Потом с аппетитом принялись за еду, принесенную женщинами, причем не переставали болтать, несмотря на то, что вообще были весьма молчаливым народом.

Даже степенный Харут, подошедший ко мне с поздравлениями, казался возбужденным как мальчик, пока я не напомнил ему, что настоящее сражение еще впереди.

Черные кенда попали в ловушку и понесли большие потери, но это не могло иметь решающего влияния на исход борьбы, так как число врагов было слишком велико. Рэгнолл, пришедший со своей оборонительной линии, согласился со мной.

Черные кенда будут наступать до тех пор, пока не победят или не будут истреблены.

Но как мы могли надеяться с небольшими силами истребить такое множество воинов?

Четверть часа спустя двое наших часовых, стоявших на вершинах высоких скал, донесли, что черные кенда выстраивают свои полчища за поворотом дороги и что их кавалерия спешилась, а лошади уведены в тыл, будучи, очевидно, признаны бесполезными в этом месте.

Немного спустя из-за поворота показалось несколько человек, державших в руках по связке длинных палок с кусками белой материи на конце.

Меня чрезвычайно заинтересовало назначение этих палок.

Скоро все стало ясно.

Эти люди (их было тридцать-сорок) быстро передвигались в разных направлениях, пробуя почву копьями в поисках новых ям. Пустых они нашли очень мало и перед каждой из них, равно как и перед уже наполненными, в виде предостережения втыкали палки с флажками.

Ими же было унесено и много раненых.

Мы с большим трудом сдерживали белых кенда, желавших напасть на них, что, несомненно, могло завлечь наших в засаду.

Я также не позволил своим людям стрелять, так как в результате было бы много промахов и, следовательно, напрасной траты патронов.

Сам я, однако, сделал два-три выстрела.

Исследовав основательно почву, разведчики удалились, и немного погодя показались шедшие в полном порядке войска черных кенда. Их было около десяти тысяч. Ярдах в четырехстах они остановились. Последовала пауза, вскоре нарушенная звуками рогов и ликующими криками.

Тут моим глазам представилось необыкновенное зрелище.

Из-за поворота показался шедший медленным тяжелым шагом огромный слон Джана. На его спине и голове сидело двое людей, в которых я с помощью бинокля узнал хромого жреца и Симбу, царя черных кенда, пышно разряженного. Он сидел на деревянном стуле, размахивая длинным копьем.

Вокруг шеи животного было обвязало двенадцать цепей, концы которых держали воины, бежавшие по шести с каждой стороны.

К концу хобота Джаны были прикреплены еще три цени, заканчивавшиеся колючими железными шарами.

Он шел как послушный индийский слон, на котором возят бревна, но широкому проходу, оставленному среди войска, и осторожно обходя ямы, наполненные мертвыми телами. Я думал, что он остановится, дойдя до первых рядов. Но я ошибся.

Джана продолжал идти прямо на наши укрепления.

Мне представился исключительный случай – я приготовил тяжелое двуствольное ружье.

Второе точно такое же ружье со взведенными курками держал Ханс, готовый в нужный момент подать его мне.

– Я убью этого слона, – сказал я, – пусть никто не стреляет. Вы сейчас увидите, как умрет бог Джана.

Огромное животное продолжало идти вперед.

Теперь оно представлялось мне еще большим, чем при свете луны, когда оно стояло надо мной, готовясь раздавить меня ногой.

Я уверен, что во всей Африке не было равного Джане слона.

– Пора стрелять, баас, – прошептал Ханс, – он уже близко.

Но я решил подождать, пока он не остановится, намереваясь для поддержания своего престижа покончить с ним одной пулей.

Наконец он остановился и, открыв свою красную пасть, поднял хобот вверх и затрубил.

Симба, поднявшись со своего кресла, начал кричать, чтобы мы сдались «непобедимому» и «неуязвимому» богу Джане.

«Я покажу тебе, какой он неуязвимый», – подумал я.

Оглянувшись назад, я увидел Рэгнолла, Харута и всех белых кенда, ожидавших, затаив дыхание, развязки.