тебе кажется, что ты был мёртв.

В три часа утра в кровати, в мотеле, в Сиэтле - слишком поздно искать группу поддержки для больных раком. Слишком поздно искать маленькие голубые капсулы барбамила или красные, как губная помада, секонала, набор для спуска в Долину Кукол. В три утра ты не можешь пойти в бойцовский клуб.

Тебе нужно найти Тайлера.

Тебе нужно выспаться.

Затем ты просыпаешься, и Тайлер стоит в темноте у твоей кровати.

Ты просыпаешься.

В тот момент, когда ты провалился в глубокий сон, Тайлер стоял, говоря:

- Проснись. Проснись, мы решили проблему с полицией в Сиэтле. Проснись.

Комиссар полиции хотел совершить облаву на так называемые бандформирования и ночные боксёрские клубы.

- Не беспокойся, - говорит Тайлер. - Мистер комиссар полиции не будет проблемой, - говорит Тайлер. - Мы теперь схватили его за яйца.

Я спросил, следил ли за мной Тайлер.

- Забавно, - говорит Тайлер. - Я хотел спросить тебя о том же. Ты говорил обо мне с другими людьми, ты, маленький говнюк. Ты нарушил своё обещание.

Тайлер гадал, когда я его вычислил.

- Каждый раз, когда ты засыпал, - говорит Тайлер, - я срывался с места и делал что-нибудь жуткое, дикое и сумасшедшее.

Тайлер становится на колени рядом с кроватью и шепчет:

- В прошлый четверг ты заснул, а я взял самолёт до Сиэтла, чтобы осмотреть маленький бойцовский клуб. Чтобы проверить, сколько людей отвернулось от нас, и всё такое. Поиск новых талантов. Проект 'Разгром' работает и в Сиэтле.

Палец Тайлера скользит по моему шраму над бровями.

- Проект 'Разгром' действует в Лос-Анджелесе и Детройте, большая часть проекта 'Разгром' находится в Вашингтоне, округ Коламбия, в Нью-Йорке. Ты не поверишь, но проект 'Разгром' есть и в Чикаго.

Тайлер говорит:

- Не могу поверить, что ты нарушил своё обещание. Первое правило - не говорить о бойцовском клубе.

Это было в Сиэтле, на прошлой неделе, когда бармен со скобой на шее сказал ему, что полиция готовится к облаве на бойцовские клубы. Особенно этой облавы жаждал комиссар полиции.

- Получилось так, - говорит Тайлер, - что в наших рядах оказались полицейские, которые зашли в бойцовский клуб и которым это понравилось. У нас есть журналисты, юрисконсульты и прочие законники, и мы знаем всё до того, как оно случится.

Нас собирались закрыть.

- По меньшей мере в Сиэтле, - говорит Тайлер.

Я спрашиваю, что же предпринял Тайлер.

- Что предприняли мы, - говорит Тайлер.

Мы созвали совещание Штурмового Комитета.

- Больше не существует тебя и меня, - говорит Тайлер, - и я думаю, что ты это уже понял.

Мы делим одно тело на двоих. Просто используем каждый в своё время.

- Мы раздали особое домашнее задание, - сказал Тайлер. - Мы сказали: 'Принесите мне горячие яички его высокоблагородия - комиссара полиции Сиэтла или как там его'.

Я не сплю.

- Да, - говорит Тайлер. - Ты не спишь.

Мы собрали команду из четырнадцати обезьян-космонавтов, и пятеро из них были полицейскими, и все, кто был в парке, где его честь прогуливает собаку по вечерам, - были наши ребята.

- Не беспокойся, - говорит Тайлер. - С собакой всё в порядке.

Вся операция заняла на три минуты меньше, чем на нашей лучшей тренировке. Мы рассчитывали на двенадцать минут. На лучшей тренировке она занимала девять.

Пятеро обезьян-космонавтов держали его.

Тайлер рассказывает мне это, но каким-то образом я понимаю, что уже знаю это.

Трое обезьян-космонавтов стояли на стрёме.

Одна обезьяна-космонавт готовила эфир.

Одна обезьяна-космонавт стаскивала высокочтимые подштанники.

Собака - спаниель, она просто лаяла и лаяла.

Лаяла и лаяла.

Лаяла и лаяла.

Одна обезьяна-космонавт трижды туго обернула резиновой лентой глубокоуважаемое хозяйство у самого корня.

- Одна из обезьян находилась между ног с ножом, - шепчет Тайлер, приближая своё побитое лицо к моему уху. - И я шепчу в высокочтимое ухо комиссара полиции, что лучше бы ему не устраивать облав на бойцовские клубы, или мы поведаем миру о том, что его благородие лишился яиц.

Тайлер шепчет:

- Как далеко вы можете зайти, ваша честь?

Резиновая лента вызывает онемение.

- Как далеко вы сможете продвинуться в политических интригах, если избиратели узнают, что у вас даже хозяйства нет?

К этому моменту его честь находится в полуобморочном состоянии.

Яйца у него - как лёд.

Если закроют хоть один бойцовский клуб, мы разошлём его яйца на восток и на запад. Одно яичко - в 'Нью-Йорк Тюнер', а другое - в 'Лос-Анджелес Таймер'. По одному. В стиле пресс-релиза.

Обезьяна-космонавт вытаскивает кляп изо рта, и комиссар говорит: не надо.

Тогда ему отвечает Тайлер:

- Нам нечего терять, кроме бойцовского клуба.

А у комиссара есть всё.

Всё, что у нас осталось - дерьмо и мусор со всего мира.

Тайлер кивнул обезьяне-космонавту с ножом меж ног комиссара.

Тайлер говорит:

- Представь, что весь остаток своей жизни ты будешь ходить с пустым мешочком.

И комиссар говорит - нет.

И не надо.

Остановитесь.

Пожалуйста.

Ой.

Боже.

Помогите.

Мне.

Помогите.

Нет.

Остановите.

Их.

И обезьяна-космонавт просовывает нож внутрь, но обрезает только резиновую ленту.

Всего шесть минут, и всё кончено.

- Запомни это, - сказал Тайлер. - Люди, которых ты пытаешься раздавить это всё, на что ты полагаешься. Мы те, кто стирает твою одежду, готовит твою пищу, подаёт тебе обед. Убирает твою кровать. Мы охраняем тебя, пока ты спишь. Водим неотложки. Перенаправляем твои звонки. Мы - повара и водители такси, и мы знаем всё о тебе. Мы обрабатываем твои страховые полисы и расходы на кредитной