Обратившись к большой горе, Дэнба закричал:

- Кому должен принадлежать изумруд?! Помещику или Дэнбе!

Горное эхо ответило:

- Дэнбе!

- Вот видишь, господин помещик, я тебя не обманываю. Горный дух говорит, что изумруд мой, а это самый справедливый судья на земле.

Нечего было ответить помещику. Понуро опустив голову, он поплелся домой.

Еще и поныне все племена, населяющие Аннамские горы, - будь то племя кам в Камбодже, мои - в Лаосе или седанг и яраи - во Вьетнаме и Лаосе - одеваются очень просто. Мужчины носят повязку на бедрах, а женщины короткие юбки... Вот что рассказывают об этом старики.

В давние времена, когда огонь был только на небесах, я люди еще его не имели, бог огня, Ян Дай, влюбился в прекрасную девушку из племени мои.

Звали девушку Ка Тао, и жила она в долине, которая называется Травяная равнина. Было ей без малого пятнадцать лет. У нее была нежная, светлая кожа, которую еще не огрубила тяжкая работа на рисовых полях. Она еще не знала ни горя, ни боли, поэтому у рта и в уголках глаз ее не было ни складочки, а на лбу - ни морщинки. В ушах у нее были красивые кольца из слоновой кости, и ничто ее так не восхищало, как звон браслетов, которые надела ей мать, когда Ка Тао было одиннадцать лет [...]

Вместе с семьей Ка Тао в большом, на толстых сваях, доме жило еще четырнадцать семей. Все умели ткать, и одежды их были прекрасны и ярки. Вечером, когда с гор в долину спускался холод, Ка Тао закутывалась в теплое покрывало, которое сама для себя соткала; оно было украшено пестрыми полосами и изображениями диких цветов джунглей. Не было равных ему по красоте.

И вот увидел ее Ян Дай, 'Небесный огонь', бог неба, и влюбился в нее. Но Ка Тао была влюблена в ветер, что вечерами нежно ласкает траву, в землю, благоухавшую, как не благоухает земля ни в каком другом месте, в сказочную игру облаков, в речку, где она купалась.

Ян Дай, который мог сжечь все, что только попадется ему на пути, не щадя ни мужчин, ни женщин, ни даже детей, к Ка Тао относился по особенному. Он мягко гладил ее лицо своими пальцами и лишь нежно золотил ее кожу. Если он замечал, что его прикосновения слишком горячи и что на лице у девушки выступают бисеринки пота, он прятался за облака и иной раз был рад к вечеру покинуть землю, позволив ночной прохладе спуститься в долину.

Но однажды в деревне появился чужестранец, широкоплечий юноша, смелый, сильный и мужественный. Он рассказал, что пришел из лесов и что зовут его Me Cao.

Вместе с людьми мои он пошел на поля и, увидев, с каким трудом выкорчевывают они своими мотыгами и каменными топорами лес и кустарник, засмеялся. Люди удивленно взглянули на него, но он продолжал смеяться, и тогда они рассердились.

- Не сердитесь, - сказал юноша. - Вы не знаете, что можно расчистить землю гораздо проще. В лесу, у моего народа, это делают иначе: разводят огонь, и он выжигает лес и кустарник, участок за участком, потом там сажают рис и маис, и они растут лучше, чем у вас.

Он нашел два куска дерева и стал тереть одним куском о другой. Люди племени мои смеялись, они не могли понять, что он делает. Но тот не обращал внимания на их смех, он тер и тер, потом вставил в отверстие кусочек сухого замшелого дерева, и все увидели маленький красный огонек. Огонек становился все больше и больше, а когда Me Cao подул на него, вспыхнуло настоящее пламя. Потом оно стало еще больше, перекинулось на сухой кустарник и стало вгрызаться в него. Люди мои изумленно и испуганно отступили назад.

Me Cao смеялся. Гордый повелитель огня, он прыгал через пламя, и одежда на нем не загоралась; да на нем и не было ничего, только полоска материи на бедрах да красная повязка на голове. Он казался людям жителем неба, сошедшим на землю.

А неподалеку от него стояла, будто оцепенев, девушка Ка Тао. И если другим этот чужестранец казался похожим на бога, для нее OEI был подобен всему остальному, что она до сих пор любила: воде, игре облаков, блеску солнца [...]

А бог неба, увидев, что Ка Тао и Me Cao готовы приблизиться друг к другу, от ревности спрятался за плотными дождевыми тучами. Три дня не появлялось солнце, и все это время не переставая лил дождь. Люди спешили сажать в землю зерна маиса и риса, и уже на другой день появились крепкие зеленые ростки. Через три дня бог неба соскучился по Ка Тао; не выдержав, он разогнал тучи и стал, как обычно, сиять с высокого голубого неба [...]

Когда созрел урожай, в деревне, согласно старому обычаю, устроили праздник. Маис и рис уродились хорошо, и вечером люди собирались принести в жертву буйвола. Хотя солнце было еще невысоко, кое-кто уже начал потягивать рисовую водку, и она оказалась сильнее многих.

Среди общего шума и суматохи, которая царила в деревне, на глазах у небесного бога, у которого от ревности готово было выскочить из груди сердце, Me Cao предложил девушке, если она не прочь, принять, как положено по обычаю, его имя. Бог небесного огня увидел, что Ка Тао сейчас согласится, - и, не выдержав, полоснул своим огненным мечом по большой хижине. Хижина вспыхнула.

Но гуляки и пьяницы, среди которых был и здешний колдун, не увидели молнии. Они увидели только, как горит хижина, а вместе с ней все пожитки, вся прекрасная одежда, хранившаяся в сундуках, и посуда, и циновки, они увидели, как огонь охватил и соседние постройки, и поля, - и их обуял страх; они спрятали свои лица от гнева огненного бога.

- Это он, пришелец, навел на нас огонь! - закричал колдун. - Убейте его, убейте!

Колдун давно ненавидел юношу лютой ненавистью, да вдобавок он выпил немало водки. Поэтому он обрушил на его голову старинные проклятия...

Люди кинулись искать Me Cao. Они нашли его у ручья. Он спал рядом с Ка Тао, обняв ее. В первую минуту их остановило выражение счастья на лицах обоих, но потом они набросились на юношу и схватили его.

- Ты умрешь, пришелец! - кричали они наперебой.

- Посмотри, что ты натворил!

- Все наше добро сгорело в твоем огне! А колдун кричал:

- Устроим ему испытание водой!

И под горестный крик Ка Тао они потащили юношу в деревню, чтобы там опустить его в котел с кипящей водой. Если он выдержит испытание и выйдет из воды невредимым, значит, он невиновен. Но Me Cao знал, что он просто сварится в кипятке, как буйволовое мясо. А если он выдержит испытание, его ждут еще более страшные муки.

Он вырвался из рук, державших его, и крикнул:

- Дураки, разве вы не видите, что я повелитель огня?

- Сожгите его! Сожгите его! - продолжал кричать колдун.

- Не шуми, колдун, - ответил Me Cao. - Я сам могу тебя сжечь.

Возможно, бог огня хотел наказать Me Cao за дерзость. Но, может быть, его поразило мужество юноши, и он пересилил ревность. Как бы то ни было, случилось так: он ударил из темной тучи своим огненным мечом - и поразил не Me Сао, а старого колдуна. Тот упал замертво.

Люди, ослепленные сверкающим мечом, упали на землю.

- Разве я не повелитель огня? - услышали они голос Me Сао. - Я покарал колдуна. Я сжег ваши одежды, потому что они были неудобны. Теперь вы станете настоящими мои. Я сделаю огонь вашим рабом. Я возьму Ка Тао в жены, и мой сын, и сын моего сына, и все, кто родятся от меня, будут повелителями огня. О вас, мои, будут рассказывать всюду, от степей, поросших травой, до самого моря: все будут рассказывать, как служит вам огонь. С его помощью вы обрабатываете землю. Когда солнце вечером скрывается в