спасти собственную жизнь.

Среди варденов и гномов Эрагон мельком заметил Рорана, но сразу же потерял его из виду, не успев подать ему никакого знака.

«Арья?..» Эрагон обернулся и встревожился, не обнару­жив ее рядом с собой. Он стал оглядывать площадь и нако­нец увидел Арью, отбивавшуюся от двух десятков солдат. Потом ее все-таки схватили за руки и за ноги и попытались куда-то уволочь с площади. Арья, высвободив одну руку, ударила одного из солдат в нижнюю челюсть и сломала ему шею, но второй раз ударить не успела: место убитого тут же занял другой солдат.

Эрагон метнулся к ней. Но, чувствуя во всем теле прямо-таки невероятную усталость, слишком низко опустил меч, и Брисингр, зацепившись за чью-то кольчугу, вылетел у него из рук и со звоном покатился по земле. Эрагон подхватил меч, но на секунду остановил свой бег — он не был уверен, что будет способен драться в таком состоянии, — но тут уви­дел, как на Арью навалились еще двое, и прибавил ходу.

В тот момент, когда он подбежал к Арье, ей как раз уда­лось на мгновение сбросить с себя солдат и вырваться, но те снова ринулись к ней. Однако схватить ее не успели: Эра­гон ударил одного из них в бок, кулаком ломая ему ребра. Затем какой-то воин с роскошными нафабренными усами попытался нанести ему колющий удар в грудь, но Эрагон перехватил его клинок голыми руками и переломил по­полам, а потом нанес усатому воину сильнейший удар тем же обломком. Через несколько секунд все те, кто угрожал Арье, уже лежали мертвыми или ранеными на земле, ибо тех, кого не успел сразить Эрагон, прикончила сама Арья.

Когда все было кончено, она сказала:

— Я бы вполне справилась и сама.

И Эрагон, с трудом переводя дыхание и для равновесия упершись руками в колени, ответил:

— Я знаю… — И кивнул в сторону ее правой руки — той, что была так жутко изуродована, когда она пыталась вытащить ее из железного наручника. Арья тут же смути­лась и спрятала искалеченную руку. — Можешь считать, что я сделал это в знак благодарности.

— Хорошенькая благодарность! — И Арья слабо улыбнулась.

Почти все солдаты уже успели разбежаться с площади; те же, кто еще там оставался, испуганно пятились к домам, со всех сторон теснимые варденами. Куда бы Эрагон ни глянул, повсюду воины Гальбаторикса бросали оружие и сдавались.

Он поднял меч и вместе с Арьей двинулся к желтой гли­няной стене, выискивая местечко, где было относительно чисто и не видно крови и нечистот. Присев под самой сте­ной, они стали смотреть, как вардены входят в город.

Вскоре к ним присоединилась Сапфира. Она ласково тыкалась носом Эрагону в лицо, он с улыбкой гладил ее морду, а она в ответ мурлыкала, как кошка.

«Тебе все удалось!» — мысленно похвалила она его.

«Нам удалось!» — возразил он.

Блёдхгарм, по-прежнему сидевший у Сапфиры на спи­не, развязал крепежные ремни и соскользнул на землю, и у Эрагона на мгновение даже голова закружилась: перед ним была точная копия его самого. Но, приглядевшись, он решил, что ему не нравится, как курчавятся волосы у «ко­пии» на висках.

Блёдхгарм сказал нечто невнятное на древнем языке, и тело его задрожало, окуталось дымкой, точно мираж в сильную жару, и он снова стал самим собой — высоким, покрытым шерстью, желтоглазым, длинноухим и острозу­бым эльфом. Если честно, Блёдхгарм никогда не был осо­бенно похож ни на эльфа, ни на человека, однако сейчас на его напряженном, жестком лице все же читалась глубокая, почти человеческая печаль.

— Губитель Шейдов, — сказал он, кланяясь Эрагону, — Сапфира сообщила мне о гибели Вирдена. И я… — но до­говорить он не успел: десять его верных помощников-эльфов, вынырнув из густой толпы, подбежали к ним с мечами в руках.

— Губитель Шейдов! — восклицали они восторженно. — Аргетлам! Сверкающая Чешуя!..

Эрагон устало приветствовал их и даже отчасти отве­тил на их многочисленные вопросы, хотя предпочел бы, чтобы его оставили в покое.

Но тут разговор их был внезапно прерван страшным ревом. Темная тень мелькнула над площадью, и Эрагон, подняв глаза, увидел Торна, целого и невредимого, кото­рый парил прямо над ними в восходящем потоке воздуха.

Эрагон выругался и вскочил на Сапфиру, выхватывая из ножен Брисингр. Арья, Блёдхгарм и другие эльфы тут же заняли возле драконихи круговую оборону. Их совмест­ная мощь была поистине великолепна, и все же Эрагон не был уверен, хватит ли ее, чтобы отогнать Муртага.

Вардены дружно, как один, тоже задрали головы квер­ху. Они, может, и проявляли храбрость в бою, но все же любой храбрец мог спасовать при виде разъяренного дракона.

— Эй, братец! — крикнул Муртаг, и его усиленный маги­ей голос прозвучал так оглушительно, что Эрагон неволь­но зажал уши. — Я возьму у тебя столько крови, сколько мне понадобится в уплату за те увечья, которые ты нанес Торну! Ты можешь захватить Драс-Леону — для Гальбаторикса этот город ничего не значит. Но это еще далеко не последнее наше сражение, Эрагон Губитель Шейдов, кля­нусь тебе в этом.

И с этими словами Муртаг развернул Торна и полетел над Драс-Леоной куда-то на север; вскоре они скрылись в клубах дыма, поднимавшегося над охваченными пожа­ром домами близ разрушенного храма.

Эрагон быстро шел через темный лагерь, стиснув зубы и решительно сжав кулаки.

Последние несколько часов он провел на совещании с Насуадой, Ориком, Арьей, Гарцвогом, королем Оррином и их многочисленными советниками, обсуждая события минувшего дня и оценивая сложившуюся ситуацию. Под конец собрания они связались с королевой Имиладрис и сообщили ей о смерти Вирдена и о том, что вардены за­хватили Драс-Леону.

Эрагону было чрезвычайно неприятно рассказывать королеве эльфов, как погиб один из ее старейших и наи­более могущественных заклинателей, да и сама королева весьма болезненно восприняла это известие. Она настоль­ко опечалилась, что Эрагон даже немного удивился. Ему и в голову не приходило, что они с Вирденом могли быть так близки.

Разговор с Имиладрис привел Эрагона в отвратитель­ное настроение, ибо он снова начал корить себя из-за неле­пой и, в общем-то, бессмысленной смерти Вирдена. «Если бы это я шел во главе отряда, эти каменные пики проткнули бы меня… А что, если на месте Вирдена оказалась бы Арья?..»

Сапфира, зная о его планах, предпочла вернуться к па­латке и немного поспать. «Если я буду бродить тут среди палаток, то перебужу всех варденов, а они заслужили от­дых», — заявила она. Впрочем, мысленную связь с Эраго­ном она поддерживала, и он знал, что если она ему понадо­бится, то уже через пару секунд окажется рядом.

Стараясь беречь глаза, способные хорошо видеть в тем­ноте, Эрагон старался не подходить близко к сторожевым кострам и ярко горевшим факелам — они были, собствен­но, почти у каждой палатки, — однако он все же старался осматривать каждое световое пятно в поисках той, что была ему нужна.

Впрочем, он предполагал, что она может и вовсе от него скрыться. Он не испытывал к ней особо дружествен­ных чувств, а значит, она легко могла определить, где имен­но в данный момент он находится, и по желанию избегать его. И все же Эрагон полагал, что она не струсит. Все-таки, несмотря на свою юность, она была одной из самых суро­вых и твердых людей, каких ему доводилось встречать как среди своих соплеменников, так и среди эльфов и гномов.

Наконец он ее высмотрел: Эльва сидела возле малень­кой, неприметной палатки и плела колыбель для кошки. Рядом с ней горел умирающий костерок, а по ту сторону ко­стра сидела ее «нянька» Грета, в узловатых руках которой с невероятной скоростью мелькали деревянные спицы.

Некоторое время Эрагон просто наблюдал. У старухи, похоже, вид был вполне довольный, и ему не