— Эй, ты там, друг любезный! — услышал он голос того же человека, который приказал остановить коней. — Эй, я к тебе обращаюсь! Ты кто такой? И чего это так спокойно по­сиживаешь себе да мед попиваешь, словно тебе до осталь­ного мира и дела нет? Утро, конечно, и впрямь чудесное, да только для игр в кости, по-моему, не годится. Неужели мой отряд не заслужил такого уважения, чтобы нас встречали с мечами наголо? Ты кто такой, я тебя спрашиваю?

Медленно, словно едва заметив окруживших его вра­жеских кавалеристов и сочтя это фактом малозначимым, Роран поднял глаза и уставился на маленького бородатого человечка с невероятно ярким плюмажем на шлеме. Чело­вечек сидел верхом на громадном вороном боевом коне, который пыхтел, точно пара хороших мехов.

— Я тебе не любезный друг и уж во всяком случае точно не друг, — сказал Роран, не делая ни малейшей попытки скрыть то, что ему не слишком приятно столь фамильяр­ное обращение. — Ты кто такой, собственно, что так невеж­ливо прерываешь мою игру?

Длинные пестрые перья на макушке крошечного во­ина возмущенно закачались. Он с ног до головы рассма­тривал Рорана с таким изумлением, словно тот был не­ким совершенно незнакомым ему зверем, которого он повстречал на охоте.

— Мое имя — Тарос Быстрый. Я капитан, командую сто­рожевым отрядом и должен тебе сказать, хоть ты и редкост­ный грубиян, что мне все же весьма огорчительно было бы прикончить такого наглого храбреца, так и не узнав, как его зовут. — И, словно желая подчеркнуть свои слова, Тарос поч­ти уперся наконечником своего копья Рорану в грудь.

Выстроившись в три ряда, остальные кавалеристы сгрудились у Тароса за спиной. Среди них Роран заметил худощавого горбоносого человека с каким-то изнуренным лицом и чрезвычайно худыми руками, обнаженными до плеч. Этого человека он не раз видел в армии варденов сре­ди заклинателей. Ему вдруг очень захотелось, чтобы Карну удалось сделать то, о чем он его просил: чтобы воздух во­круг него дрожал, как над костром. Но повернуть голову и посмотреть он пока не осмеливался.

— Я — Роран Молотобоец, — спокойно назвался он и, снова подбросив игральные кости, ловко поймал три из них тыльной стороной ладони. — А Эрагон Губитель Шей­дов — мой двоюродный брат, мы вместе росли. О нем-то вы, наверное, слышали?

По рядам конников пробежал боязливый шепот, и Ро­ран заметил, что глаза Тароса расширились от удивления и, пожалуй, страха.

— Звучит впечатляюще, — сказал Тарос, — но как нам проверить, правда ли это? Так ведь любой может себя бра­том Эрагона или Муртага назвать.

Роран продемонстрировал ему свой молот и даже слег­ка пристукнул им по столу, а затем, не обращая больше внимания на всадников, возобновил свою игру и досадли­во хмыкнул, когда ему не удалось поймать две следующие кости — это стоило ему утраты всех выигранных очков.

— Хм! — Тарос Быстрый прокашлялся. — О тебе я тоже слышал, Молотобоец, и у тебя тоже репутация весьма не­плохая, хотя многие считают, что она сверх меры преуве­личена. Вот, например, правда ли то, что ты, находясь в ко­ролевстве Сурда, в одиночку справился с тремя сотнями воинов во время битвы близ селения Дельдарад?

— Честно говоря, я совершенно не помню, как называ­лось то селение. Может, и Дельдарад. Но я действительно положил немало воинов. Хотя, по нашим подсчетам, их было всего лишь сто девяносто три. Да и товарищи мои меня поддерживали, пока я с этими солдатами сражался.

— Всего лишь сто девяносто три? — с изумлением по­вторил Тарос. — Ты что-то скромничаешь, Молотобоец. Такой подвиг вполне достоин, чтобы его воспевали в пес­нях и сказаниях.

Роран пожал плечами и поднес к губам рог с медом, хотя проглотить жидкость себе позволить не мог — не хо­тел, чтобы хмельной напиток туманил разум.

— Я сражался, чтобы победить, а не проиграть, Тарос Быстрый… Впрочем, позволь предложить тебе выпить за это — как воин воину. — И он протянул рог Таросу.

Коротышка колебался. Взгляд его метнулся к заклина­телю, стоявшему у него за спиной, но тот молчал. Тогда Та­рос вытер губы и сказал:

— Пожалуй, я и впрямь выпью с тобой. — Он спешился, передал свое копье другому воину, стянул с рук латные пер­чатки, подошел к столу и аккуратно принял рог с медом из рук Рорана.

Правда, сперва он все же понюхал напиток, но потом сделал добрый глоток и даже передернулся: ох и крепок был сваренный гномами мед! Перья у Тароса на шлеме так и затрепетали, когда он снова передернулся и слегка поморщился.

— Что, не понравилось? — весело спросил Роран.

— Признаюсь, эти горные напитки на мой вкус слиш­ком крепкие и, пожалуй, грубые, — признался Тарос, воз­вращая рог Рорану. — Я предпочитаю вина, выращенные в наших краях. Они куда приятнее на вкус, в них чувствует­ся сладость и солнечный свет. И они куда меньше предна­значены для того, чтобы лишить человека разума.

— А по мне так этот мед сладок, как материнское моло­ко, — солгал Роран. — Я его все время пью — и утром, и днем, и вечером.

Снова надев латные перчатки, Тарос вернулся к своему коню, вскочил в седло и забрал свое копье у солдата, кото­рому дал его подержать. Затем он снова посмотрел на того горбоносого заклинателя, который, как заметил Роран, за этот короткий промежуток времени успел прямо-таки смертельно побледнеть. Тарос, должно быть, тоже заме­тил, как переменилось лицо мага, ибо несколько напрягся и нарочито громко, чтобы слышали все, сказал Рорану:

— Благодарю за гостеприимство, Роран Молотобоец! Может статься, что вскоре я буду иметь честь принимать тебя у нас в Ароузе и в таком случае непременно угощу тебя самыми лучшими винами из винограда, выращенного в на­шем фамильном поместье. Возможно, тогда ты поймешь, какой варварский напиток вы пьете, хоть ты и говоришь, что он «сладок, как материнское молоко». Мне кажется, ты должен оценить наши прекрасные вина, хотя и у нас тоже есть крепкий напиток, которому мы позволяем состарить­ся в дубовых бочках в течение нескольких месяцев, а ино­гда и лет. Было бы жаль, если бы все это пошло насмарку, а из бочек с вином выбили затычки и позволили благород­ной жидкости течь по мостовой, пятная ее красной кро­вью наших виноградников.

— Да уж, это действительно был бы полный стыд! — от­кликнулся Роран. — Но ведь порой просто невозможно не пролить немного вина, когда со стола убираешь. — И он чуть отвел в сторону руку с рогом, плеснул на траву немно­го меда.

Тарос смотрел на него, как завороженный. Он прямо-таки застыл — даже перья у него на шлеме перестали колы­хаться, — а потом как-то сердито всхрапнул и, резко развер­нув коня, закричал своему отряду:

— Стройся! Стройся! Я сказал, всем построиться!.. — И, едва ли не взвизгнув напоследок, он пришпорил коня и помчался прочь, к воротам Ароуза. Остальные кавале­ристы последовали за ним, погоняя коней и переходя на быстрый галоп.

А Роран упорно сохранял прежний вид полного равно­душия и беспечности, пока войско не отъехало от него достаточно далеко. Затем наконец он медленно выдохнул и оперся локтями о колени. Руки у него слегка дрожали.

«Сработало!» — с удивлением думал он.

Услышав, как к нему из лагеря бегут люди, он оглянул­ся через плечо и увидел Балдора и Карна; следом за ними бежало еще полсотни воинов, тут же выскочивших из палаток.

— Тебе удалось! — воскликнул Балдор, подбегая к нему. — Удалось! Вот здорово! Я просто поверить не могу! — Он за­смеялся и хлопнул Рорана по плечу — причем от радости с такой силой, что тот чуть не свалился на землю.

Остальные вардены сгрудились вокруг него, смеясь и рассыпая ему похвалы, а также в самых необычных вы­ражениях похваляясь, что под его предводительством они уж точно этот Ароуз возьмут, теперь это им пара пустяков. Заодно они всячески преумаляли храбрость и стойкость жителей этого города, а потом кто-то сунул Рорану бурдюк с теплым вином, наполовину полный, но он посмотрел на бурдюк с неожиданной неохотой и тут же вернул его хозяину.

— Ты какие-нибудь чары наводил? — еле слышно спро­сил он у Карна, стараясь, чтобы в радостном