— Не могу. Данная мною клятва не позволяет мне ис­пользовать против него магию.

— А против сторожей? Если бы ты сумел задержать их хотя бы на несколько минут, я успела бы добраться до ворот, а потом спрятаться в городе. Тогда было бы уже неважно…

— Город у него в руках. И потом, куда бы ты ни пошла, он моментально отыщет тебя с помощью магии. Для тебя единственный способ спастись — это оказаться как можно дальше отсюда, прежде чем поднимется тревога, но это можно сделать только верхом на драконе.

— Должен же быть какой-то выход!

— Если бы он был… — Муртаг грустно улыбнулся и по­тупился. — Нечего и обсуждать.

В полном отчаянии Насуада некоторое время молча изучала линии на потолке.

— По крайней мере, освободи меня от этих наручни­ков! — сердито сказала она.

Муртаг только вздохнул и с отчаянием развел руками.

— Хотя бы для того, чтобы я могла встать, — пояснила она. — Мне осточертело лежать на этом ледяном камне! И потом, у меня уже глаза болят, так сильно их приходится скашивать, чтобы тебя там, на полу, увидеть!

Он колебался. Затем легко вскочил, подошел к Насуаде и принялся расстегивать путы на ее руках и лодыжках.

— Только не думай, что сможешь меня убить, — тихо сказал он. — Ты не сможешь.

Освободив ее, Муртаг снова отошел к стене и опустил­ся на пол, уставившись куда-то в пространство и явно да­вая Насуаде возможность немного прийти в себя. Она села и осторожно спустила ноги на пол. Ее некогда белая сорочка была вся в пятнах и во многих местах прожжена насквозь; сквозь дыры проглядывало обнаженное тело. Ей стало не по себе, особенно если учесть, что она с самого начала была, в общем-то, почти раздета.

Мраморный иол под босыми ногами показался ей ледя­ным. Она осторожно подошла к Муртагу и села с ним ря­дом, плотно обхватив себя руками и тщетно пытаясь при­крыть наготу.

— А этот Торнак, с которым ты вырос, действительно был твоим единственным другом? — спросила она.

Муртаг ответил, по-прежнему на нее не глядя:

— Нет. Он скорее заменил мне отца, которого я, в об­щем, никогда не имел. Он учил меня, утешал… останавли­вал и бранил, если я вел себя слишком дерзко или беспеч­но, и спасал меня, когда я попадал впросак, столько раз, что я и не упомню… Если бы Торнак был жив, он бы вчера отлупил меня до беспамятства за то, что я так напился.

— Ты говорил, что он погиб, когда ты пытался бежать из Урубаена…

Муртаг фыркнул.

— Я думал, что поступаю очень умно, и подкупил одно­го из стражников. Тот оставил боковую дверцу открытой, и мы рассчитывали под покровом темноты незаметно вы­браться из города, чтобы Гальбаторикс обнаружил наше исчезновение, когда будет уже слишком поздно ловить нас. Но оказалось, что он все знал с самого начала. Я не уверен, но мне кажется, что он постоянно читал мои мысли. Когда мы с Торнаком прошли в ворота, то снаружи нас уже под­жидали солдаты… Им было приказано привести нас к Гальбаториксу живыми и невредимыми. Но мы стали сражать­ся, и так получилось, что один из них убил Торнака. Самый лучший фехтовальщик во всей Империи пал, сраженный предательским ударом ножа в спину!

— Но тебе-то Гальбаторикс сбежать позволил!

— По-моему, он просто не ожидал, что мы окажем со­противление. Кроме того, его внимание в ту ночь было приковано к чему-то другому.

Она нахмурилась, заметив на лице Муртага странную полуулыбку, и он пояснил:

— Я подсчитал — это был как раз тот день, когда раззаки явились в долину Паланкар в поисках яйца Сапфиры. Оказывается, Эрагон потерял своего приемного отца поч­ти одновременно со мной. У судьбы порой бывают доволь­но жестокие шутки, тебе не кажется?

— Да, пожалуй… Но если Гальбаторикс постоянно чи­тал твои мысли или наблюдал за тобой посредством маги­ческого кристалла, почему же он не смог сразу же высле­дить тебя и вернуть в Урубаен?

— Он играл со мной — знаешь, как кошка с мышью. Я тогда отправился в поместье одного человека, которому, как мне казалось, можно полностью доверять. Разумеется, я ошибался, но, увы, обнаружил это гораздо позже, после того, как близнецы вернули меня сюда. Гальбаторикс все это время знал, где я нахожусь. Он знал, что я все еще зол на него из-за смерти Торнака. Вот он и решил пока оставить меня в том поместье и между тем поохотиться на Эрагона и Брома… Однако я его удивил: я довольно скоро уехал от­туда, и к тому времени, как он узнал о моем исчезновении, я был уже на пути в Драс-Леону. Поэтому Гальбаторикс и от­правился в Драс-Леону. Это было сделано вовсе не для того, чтобы наказать лорда Табора — хотя такой возможности он, безусловно, не упустил, — а для того, чтобы найти меня. Но и в Драс-Леону он опоздал. К тому времени, как он туда при­был, я уже встретился с Эрагоном и Сапфирой, и мы отпра­вились в Гилид.

— А почему ты уехал? — спросила Насуада.

— Разве Эрагон тебе не рассказывал? Мы отправились туда, потому что…

— Нет, я не о том. Я знаю, зачем вы отправились в Гилид. Я хотела спросить, почему ты уехал из того поместья? Ты же считал, что там безопасно. Так почему ты все-таки поспешил оттуда уехать?

Муртаг некоторое время молчал.

— Мне хотелось ответить Гальбаториксу ударом на удар. И стать известным тоже хотелось — чтобы мое имя связывали не только с «подвигами» Морзана. Всю жизнь меня воспринимали как-то неправильно только потому, что я сын Морзана. А мне хотелось, чтобы люди уважали меня за мои собственные подвиги. Не за те, которые со­вершил он. — Муртаг искоса глянул на Насуаду. — Полагаю, я получил то, что хотел. Но судьба опять же решила жесто­ко подшутить надо мною.

Насуаде очень хотелось спросить, был ли при дворе Гальбаторикса еще кто-нибудь небезразличный Муртагу, но она решила, что это слишком опасная тема, и задала со­всем другой вопрос:

— А много ли Гальбаториксу известно о варденах?

— По-моему, все. У него куда больше шпионов, чем ты можешь себе представить.

У нее так похолодело под ложечкой, что она даже руки к животу прижала.

— А как ты думаешь, можно ли его как-то убить?

— Конечно. Нож. Меч. Стрела. Яд. Магия. Все годится. Но дело в том, что он настолько окутан самыми различ­ными чарами, что нет ни малейшей возможности к нему подобраться и причинить ему какой бы то ни было вред. Эрагону повезло больше других: Гальбаторикс не хочет его убивать, так что он может и не один раз предпринять по­добную попытку. Но даже если он сто раз нападет на Галь­баторикса, пытаясь застигнуть его врасплох, ему все равно не пробиться сквозь эту магическую защиту.

— У каждой загадки есть разгадка, а у каждого чело­века — какая-нибудь слабость, — стояла на своем Насуа­да. — Может быть, Гальбаторикс любит кого-то из своих наложниц?

Но Муртаг так на нее посмотрел, что она поняла: мож­но было и не спрашивать. А потом он вдруг спросил:

— Неужели будет так уж плохо, если Гальбаторикс бу­дет продолжать править? Тот мир, которым он правит, пожалуй, даже хорош. Если он победит в этой войне с Вар­денами, в Алагейзии наконец-то воцарится мир. А затем Гальбаторикс положит конец бесконтрольному использо­ванию магии; эльфы, гномы и люди не будут больше иметь поводов для ненависти друг к другу. Мало того, если вар­дены проиграют эту войну, мы с Эрагоном сможем жить вместе, как и следует братьям. А вот если вардены победят, это будет означать для нас с Торном верную смерть.

— Вон как ты заговорил? А со мной что же будет? — спро­сила Насуада. — Ведь если Гальбаторикс выиграет войну, я стану его рабыней, и он будет приказывать мне все, что хочет! Так ведь? — Отвечать Муртагу явно не хотелось; она видела, как он напряжен, как сильно он сжал кулаки — так что выступили вены на тыльной стороне ладоней. — Ты не можешь сдаться, Муртаг! — воскликнула она.

— А разве у меня есть выбор? — крикнул он в ответ, и ему ответило гулкое эхо.

Насуада встала и посмотрела на него сверху вниз.