пользу.
Я понимала, что он и пальцем бы не пошевелил, если бы эти признания исходили от кого-то другого, а не от меня — весьма привлекательной женщины-надзирателя, работающей в мужской тюрьме. Я продолжала нести самозабвенную ложь, словно произносила реплики из дурацкий пьесы.
— Офицер Уильямс. Вы мне очень симпатичны. И мне тяжело видеть вас такой подавленной. Но что может сделать человек вроде меня?
«Ну вот, наконец-то», — подумала я.
— Я надеялась, ты поговоришь с Хэдли, убедишь его отказаться от своих показаний.
С минуту он молчал. Я ожидала, что он грубо рассмеется мне в лицо или даже попытается ударить через решетку.
— А зачем мне это делать? — осторожно произнес Фентон.
Он хотел, чтобы я четко сформулировала предложение.
— Я могу помочь, если тебе что-то понадобится. Не пойми превратно, я не намекаю на грязные штучки. Но я могла бы достать то, что тебе необходимо. Возможно, принести что-то. Я пока не знаю, как это делается. Мне просто нужна помощь.
Мне больше не нужно было изворачиваться. Мы прекрасно поняли друг друга, и от этого наш разговор стал более прямым и откровенным.
— Я не дилер, — сказал он. — Я — честный кот, у которого много свободного времени и который иногда может побаловать себя дурью.
«Чушь». — усмехнулась я про себя.
— Да, но ты наверняка знаешь людей, которые этим занимаются. Прости, сама не понимаю, что здесь делаю. Мне лучше уйти.
На этот раз я не играла. Мне действительно хотелось уйти, и я уже повернулась… Но он сжал мою руку и остановил меня.
— Я вижу, ты в отчаянии. Прекрасно знаю, каково тебе сейчас. — Я вспомнила Джули в синей водолазке, сжимающую в руках бокал с «Дайкири». — Оставь мне номер своего телефона. Я попрошу одного знакомого позвонить тебе. Кое-кто из этих обезьян наверняка помирает от скуки в своей клетке. Возможно, мне удастся обменять услугу на услугу. Разумеется, мы должны действовать предельно осторожно.
Номер моего телефона? Этого я не ожидала. Никогда не позволяй зэкам узнать о твоей жизни вне стен тюрьмы. Не говори, где живешь. Что ешь. В какую школу ходят твои дети. Чем ты увлекаешься. Однако я вполне могла дать номер моего мобильного. А потом выбросить его. Завести себе новую сим-карту. Переехать в другой штат.
Вой сирены заставил меня отскочить от решетки, словно до тела дотронулись электрошокером.
— Спасибо, — сказала я.
Я ушла. Сбежала, как маленькая девочка. Мои щеки раскраснелись, а на душе было паршиво. Я с трудом заставила себя замедлить шаг, выпрямила спину и как ни в чем не бывало пошла по коридору, сделав вид, будто мне ужасно скучно.
29
Через два дня я заступила в вечернюю смену, которая закончилась в 22:30. Через двадцать пять минут я уже распахнула дверь своего «лендровера», она заскрипела, словно жалуясь на холод. Зэки были послушными, мрачными и подавленными, будто близился конец света, и все равно после работы я чувствовала себя совершенно измотанной — тело будто налилось свинцом. Я пыталась убедить себя, что это происходит из-за отсутствия солнца — дни в последнее время были пасмурными, и рано темнело. Каждый день я ожидала, что мой внедорожник подведет меня, но машина все-таки завелась. Я бросила в бардачок перчатки, взяла мобильный и стала ждать, пока двигатель прогреется. Когда открыла крышку телефона, то увидела, что мне пришло голосовое сообщение.
Голос принадлежал женщине. Она назвала номер, по которому нужно было перезвонить. Я набрала его. После трех гудков мне ответил мужчина. Я даже не знала, что сказать.
— Вы звонили по этому номеру?
Какое-то шуршание и легкий смешок. Кто-то выключил телевизор. Я почему-то представила себе комнату в мотеле.
— Где вы? — спросил голос.
— Еду домой. — Я не была уверена, что он понимает, кто ему звонит. Наш разговор напоминал зашифрованную беседу.
— На тридцать шестом шоссе есть заправка с ночной парковкой и круглосуточным кафе. Можете занять любой столик, минут через тридцать или сорок к вам приедут.
Вдалеке я услышала женский голос:
— Да, это я тебе говорю. Я с места не двинусь! Что? Да заткнись ты!
«Милые бранятся», — почему-то подумалось мне.
Внезапно связь оборвалась. Возможно, это было своего рода прощанием. Или они забыли обо мне и выключили телефон. Я закрыла крышку мобильного и выехала на дорогу. Мое дыхание стало прерывистым, а руки слегка дрожали.
Я села за столик у длинного окна, накинув на плечи парку. Мои пальцы сжимали фарфоровую кружку с кофе без кофеина. Сейчас я должна была лежать в кровати, читать книгу или смотреть шоу Джона Стюарта. Что я здесь вообще делаю? На заправку подъезжали все новые машины. Я думала, что автозаправочные станции в пригороде служат лишь для экстренных случаев. Идущие по темным дорожкам люди казались мне странными, словно прилетели с другой планеты. Такое впечатление, что я попала в чужую жизнь.
Неподалеку от кафе остановился большой зеленый «шевроле». Из него выглянул мужчина в зимней шапке, и я вдруг подумала, что это и есть человек, с которым у меня назначена встреча. Однако машина исчезла за углом. Прошло еще около десяти минут. Я посмотрела на часы и решила заказать себе что- нибудь. В эту минуту молодая женщина в джинсовой куртке с пушистыми шерстяными манжетами и зимней шляпе с помпоном и завязками под подбородком уселась напротив меня. Она улыбнулась и сняла куртку, продемонстрировав светлую татуировку на плече. Ее ногти были окрашены синим лаком с мелкими, чуть осыпавшимися звездочками. Я вдруг почувствовала себя лет на пятнадцать старше ее и бесконечно глупее.
Девушка заказала два кофе и воду. Я хотела сказать, что у меня уже есть кофе, но затем поняла, что вторая чашка не для меня.
— Пойду пописаю, — заявила девушка и встала.
Я ждала. Мне тоже хотелось в туалет, но последние полчаса я боялась покидать столик.
Колокольчик на двери звякнул, вошел еще один посетитель — мужчина в клетчатой куртке. Высокий, под два метра ростом. Он передвигался широким шагом. Я тут же узнала эту походку — так ходят зэки на прогулке. Мужчина огляделся по сторонам: в кафе было занято всего три столика. Не глядя на меня, он сел за мой столик, оттолкнув куртку девушки к стене.
— Она в уборной. — пояснила я и поняла, что сказала глупость.
У мужчины были светлые брови и резко очерченные надбровные дуги. Он отхлебнул кофе. Затем порвал четыре упаковки сахара и щедро высыпал себе в чашку, после чего стал затапливать сахар уголком свернутой упаковки. На костяшках его пальцев красовались квадратные зеленые татуировки — тюремные наколки.
— Ужасный сральник, — возмутилась девушка и села, прижавшись к мужчине.
Тот нагнулся, словно хотел завязать шнурок или поправить носок.
— Товар находится за кафе. Парень в библиотеке заберет его у вас завтра вечером после восьми, перед закрытием. Не заставляйте их ждать.
