– Тс, тихо! Не произноси этого слова всуе! А то набегут эти… ну, ты знаешь. – Орех вытащил из кармана брезентовую рукавицу и принял загадочную вещь. Калуга, так и не закрыв рот, раскрыл металлический контейнер, висящий у него на боку.

– Не знаю.

– Особо одаренные, – пояснил бывалый, удостоверившись, что «мясо» надежно заперто у напарника. – Ну, альтернативно устроенные. Знаешь, когти, зубы… железная шкура… противогаз, опять же. Никакие ароматические палочки не помогут.

– Кончайте уже экивоками говорить! Что тут происходит, едрена феня?

– Ты думаешь, мы знаем? – окрысился Калуга. – Сказали – писать, мы и…

– Шшш! – замахал на него Орех. – Ты чего коммерческие тайны выдаешь? А ты, парень, не слушай туда, ты сюда слушай. – Он нервно огляделся. – Слышь, на тебя ржавые волосы не действуют, что ли?

– Предпочитаю рыжих, – на автомате ответил Люмех, пытаясь стряхнуть вцепившиеся в штаны бурые листья.

– Да я не о том. У тебя способности необычные есть?

– Эй, как тебя там, не увиливай от ответа, а то пристрелю, – ответил Люмех, передвигая автомат на грудь. – Я реально задолбался подрабатывать тут у вас Алисой в стране Чудес. Меня наняли вас спасти – я спасаю, а вы не сопротивляйтесь!

– Слышь, мужик, ты нарываешься, – Калуга неумело потянул из-за спины заляпанный грязью «калаш».

Орех вздохнул и положил ладонь на перетянутый изолентой ствол напарника.

– Мы тут на самом деле и сами подзадолбались. Сидели дома, пили коньяк, обсуждали хорошую литературу… вдруг – трах, бах, деревья, на шее у каждого по автомату, руки в ноги – и за хабаром. Что, куда, чего – никому не понятно.

– То есть вы сами ничего не понимаете?

– Да как сказать… идеи-то есть. Но одних идей мало, сам понимаешь.

– Объясняй, – потребовал Люмех. – А не то я твои ароматические палочки сам тебе куда надо засуну.

Орех направился к заросшей кустами скамейке рядом со столбом. Сел, сломав несколько веток, закурил «беломор», кивнул Люмеху, приглашая присоединяться.

– Ну слушай, что думает по этому поводу умный человек, – начал он. – Дело наверняка в ноосфере. Вся затея была на этом основана, значит, псевдособака тут и зарыта. Про ноосферу знаешь?

– Не, ну столько фантастики я не читал…

– Э, а туда же – спасать! Короче, это все мысли и идеи человечества, собранные в некое облако, скажем так, вокруг планеты. Невидимое, но действующее. Все изобретения или задумки картины или, там, книги, уже написанной или еще нет, – все там есть.

– Вроде большой библиотеки? – подозрительно спросил Люмех.

– Пусть будет библиотека, – вздохнул Орех. Калуга мялся рядом, ковыряясь в носу. – И вот в одном шкафу этой невидимой библиотеки собралось слишком много книг одной тематики. Вот этой, – немолодой обвел рукой окружающий лес. Глухо ухнула сова в дебрях. Из полускрытого деревьями окна блочной пятиэтажки выглянула харя в противогазе и тут же скрылась. – И от этого изобилия мыслей и идей в одном месте образовалось пятно напряжения, от которого волны пошли по всей ноосфере, изменяя ее. Успеваешь?

– Я тебя!.. – Люмех вяло передернул затвор, обалдевший от объяснений.

Орех снова вздохнул:

– Сила есть, ума не надо… Ладно, продолжаю аналогию. Пол в библиотеке сильно прогнулся под шкафом с книгами, и остальные шкафы стали скатываться в эту дыру. Теперь понятнее? И книги там меняют название, в них точки появляются. Сечешь?

– А делать-то с этим что?

– Ну, парень, я думаю, тут обычные люди не помогут, надо искать кого-то из аутентичных существ.

– Кого?

– Болотного Географа в пальто!

Был вечер, почти стемнело. Деревья поредели, трава уступила мху. Люмех с Орехом и Калугой брели по колено в мутной черной жиже, воняющей тиной и тухлыми яйцами. Кругом ни звука, кроме хлюпанья жижи да назойливого писка комаров.

– Болотный? – нарушил молчание Люмех. – Он должен быть где-то рядом.

Калуга всхлипнул и вытер нос. Орех вздохнул:

– Не все так просто, парень. Вещи здесь не всегда то, чем они кажутся. Географ только называется Болотным, а живет он возле ЧАЭС. Такая, знаешь, огромная полосатая труба, видная отовсюду…

– А это что? – перебил Люмех.

Впереди, окруженная полусгнившим частоколом, стояла покосившаяся избушка, похожая на часовню. Окна приветливо светились, хотя одно и было заколочено крест-накрест толстыми балками. Приглядевшись, Люмех понял, что это крест, когда-то украшавший башенку часовни, от которой сейчас над крышей торчало только гнездо из разрозненных досок.

Болото плескалось уже выше колена, оставляя черные разводы на брезентовых штанах. За деревьями угадывалась улица.

– Я бы на твоем месте не торопился, – неуверенно сказал Орех.

Люмех уже шагал к избушке, вытягивая ноги из густой жижи.

– Это несложно, – бросил он через плечо.

– Это-то меня и удивляет. И ржавые волосы тебя не берут, и через «трамплин» ты только что прошел и даже не вздрогнул. Ты уверен, что не обладаешь никакими способностями?

Избушка выглядела древней, как мир.

– Может, ты просто не веришь во все это? – вздохнул Орех и побрел следом, увязая в грязи все глубже. Калуга чавкал следом, меся сапогами покрытую ряской жижу. – Или не читал книг с точками?

Люмех погрузился уже по грудь. Он уперся ладонями в заросший травой берег и подтянулся, с трудом вытягивая тело из вонючей грязи. Болото нехотя, с протяжным хлюпом, отпустило его. Люмех выпрямился и взялся за ручку покосившейся двери.

– Говорила мне мама: не читай фантастику, классику читай, – вздохнул он.

Орех и Калуга замерли на пороге низкой длинной комнаты.

Их уже ждали: стоящий посередине деревянный стол был накрыт на четверых. Запотевшая бутылка водки возвышалась над алюминиевой кастрюлькой и миской с дымящейся вареной картошкой, густой запах сарделек плыл по комнате.

– О’кей – сказал Патрикей, – Люмех подсел к столу, взял одну из щербатых, серого фарфора тарелок, недрогнувшей рукой положил себе несколько картофелин, три сардельки, подвинул газету с помидорами, огурцами, зеленью.

– Лучшая похвала хозяину – отдать должное его трапезе, – прозвучал из угла ироничный голос.

– Присоединяйся, – буркнул Люмех с набитым ртом.

Из тени русской печки, занимающей полкомнаты, выступила фигура.

– Баба в Зоне? – воскликнул Орех, и они с Калугой переглянулись.

Высокая женщина в длинном расстегнутом пальто, под которым виднелся камуфляж, прихрамывая, подошла к бывалым и с разворота дала Ореху ногой в челюсть.

– Для вас – госпожа Инна Дмитриевна Ягель! – рявкнула она.

Голова Ореха мотнулась, сам он, вскрикнув, схватился за щеку, вылупившись на женщину. Нога Инны Дмитриевны от кончиков пальцев до колена была убрана в гипс.

Инна Дмитриевна вернулась к столу, подволакивая загипсованную ногу. У нее было смуглое морщинистое лицо с крючковатым носом, седые волосы зачесаны назад и собраны в аккуратный пучок на затылке.

– Садитесь, коли пришли, не маячьте там, – велела она бывалым. Мужики осторожно приблизились, стараясь держаться от хозяйки подальше.

– А мужик твой где, Географ-то? – спросил Люмех, вытирая руки о штаны. По бревенчатым стенам избы