за типовыми завещаниями скрываются типовые же криминальные истории. С тем, что Барульник стал жертвой кампании, спорить трудно — вначале сюжет в «Вестях», на следующий же день — начало прокурорской проверки, а потом еще в «Комсомольской правде» написали, что мертвую Москаленко соседи обнаружили лежащей на полу в луже крови, а в соседней комнате сидела Лепешинская с разбитым носом. Друг Барульника Орджоникидзе уже не имеет того административного веса, какой у него был, когда в Барульника стреляли, если завтра Барульника арестуют, его и не защитит никто, и даже не пожалеет — в самом деле, что его жалеть? Стоит, однако, учесть, что даже если Барульника арестуют, а в квартире Лепешинской устроят музей, вряд ли можно будет считать справедливость восстановленной, — эта история неприятна и несправедлива вся, равномерно, и не только потому, что неприятно и несправедливо, когда наследником великой балерины вначале оказывается один сомнительный тип, а потом — другой, но и потому, что когда люди стареют и умирают в одиночестве — это само по себе несправедливо и неприятно.

Самая большая ошибка

Проблемы стареющего мира

Екатерина Шерга  

Говорят, что старость — прихожая смерти. Но современный человек оказался в ситуации неестественной и странной — ему приходится сидеть в этой унылой передней тридцать, сорок или пятьдесят лет. То есть половину или две трети своего взрослого существования.

Тот невероятный рост продолжительности жизни, который произошел в последние два столетия, весь он достигнут за счет победы над преждевременной смертью. Смертью от оспы, чумы и холеры, от туберкулеза и пневмонии, от неудачных родов, от банального аппендицита. В результате житель так называемых цивилизованных стран мира достиг невиданного за всю историю долголетия. Но теперь он не знает, что делать с этим достижением. Получилось, что продление жизни — это продление старости.

При этом попытки искусственного омоложения не слишком приветствуются и совсем не афишируются. Ценна лишь настоящая молодость, не контрафактная, не б/у. Женщина в кабинете пластического хирурга, мужчина, глотающий «Виагру», — персонажи, над которыми принято посмеиваться. Все, знаете ли, должно быть естественно. Не надо обманывать природу.

Но с другой стороны, когда три четверти взрослой, сознательной жизни отведено на старение — это тоже совершенно неестественно. Ни у кого из наших меньших братьев такого не бывает. Резко увеличив продолжительность жизни, совершенно изменив условия своего существования, человек стал страшно далек от этой самой природы. Что бы он теперь ни делал — послушно ветшал или же упорно пытался повернуть время вспять, все равно он к ней не приблизится. Возврата нет, и дальнейший путь нам придется искать самостоятельно.

У одного моего знакомого, известного врача, я как-то раз поинтересовалась, как ему в почти пенсионном возрасте удается так замечательно выглядеть — сорокалетние рядом с ним кажутся старыми.

— У меня выработана особая система поддержки организма в молодом и здоровом состоянии, — принялся он серьезно объяснять. — Каждый вечер, вернувшись с работы, я за ужином выпиваю семьдесят граммов водки. Ни больше, ни меньше. А вот потом непременно следует бокал темного пива.

— Так вот в чем причина?

— Нет, конечно, — ответил он. — Причина в хорошей наследственности.

На самом деле во время этого разговора мне в максимально популярной и максимально ироничной форме были изложены две основные, признанные в современной науке теории, связанные со старением и борьбой с ним.

Согласно первой, возрастные изменения можно взять под контроль с помощью систематических медицинских процедур (конечно же, более серьезных, чем рюмка водки). Потому что процесс дряхления ничем принципиально не отличается от ветшания любого изделия. Накапливаются поломки в белках, нуклеиновых кислотах, все это приводит к тому, что организм работает все хуже и хуже. Значит, надо отслеживать дефекты и устранять их. Так ремонтируют, образно говоря, какой-нибудь музейный «Руссо- Балт», на котором ездил еще государь император, и в результате состояние машины прекрасное — хоть сейчас садись и поезжай. Один из сторонников этой теории — Обри де Грей, британский биогеронтолог, работающий в Кембридже, посетивший недавно Москву и пообещавший тем, кто слушал его, увеличение продолжительности жизни минимум лет на двадцать-тридцать.

Согласно другой теории, старение генетически запрограммировано. Существует некий механизм, который с возрастом начинает отключать наши системы жизнеобеспечения. Кости становятся хрупкими, мышцы тонкими. Вилочковая железа, один из главных органов иммунной системы и вовсе уменьшается в размерах. У одних этот процесс начинается чуть раньше, у других — как в случае с вышеупомянутым веселым доктором — чуть позже. Но все равно рубеж в девяносто лет преодолевают лишь немногие. Такова судьба, от которой не уйдешь.

У каждой теории есть свои сторонники. У каждой есть противники, приводящие факты, которые в ее рамках объяснить невозможно. Если верна первая версия, и старость есть лишь результат накопления случайных поломок, то почему большинство людей все-таки умирает к девяноста годам? Ведь раз все случайно, то число долгожителей, которым повезло, должно быть гораздо большим. Много вопросов и по поводу генетической программы. Процессы старческого распада организма начинаются в возрасте, до которого наши предки доживали в исключительно редких случаях. Следовательно, в процессе эволюции программа эта давным-давно должна была исчезнуть, как невостребованная.

Сторонников обеих теорий объединяет одно — никто из них не совершил принципиального прорыва в борьбе со старостью и смертью. Пять столетий назад человек мог доползти до восьмидесяти лет, а мог умереть в колыбели. Сейчас шансы провести на этой земле восемь десятилетий резко возросли, но до столетнего рубежа добираются считанные единицы. И пусть к услугам современных женщин кремы, маски, имплантаты из золотых нитей, какие-то венецианские фанго и шоколадные обертывания — все равно процесс старения самой холеной голливудской кинозвезды начинается ровно в том же возрасте, в каком тысячелетия назад он начинался у самки кроманьонца. Мы словно стали как вкопанные перед невидимым рубежом. И начиная с какого-то момента, жизнь превращается в борьбу с возрастом, борьбу все более мучительную и безнадежную.

Современному человеку не стоит обольщаться и преувеличивать свои успехи в этой борьбе. Часто приходится слышать, что сейчас сорокалетние все еще считаются молодыми, (а если посмотреть на некоторых, то они и вовсе — сущие дети), а вот наши далекие предки в тридцать пять лет уже были развалинами. Это популярное заблуждение. В богатых городских обществах люди и в зрелом возрасте всегда вели жизнь во всех отношениях очень активную (хотя не все до этой зрелости доживали). Вспомним,