На рынке же слышала: Саакашвили обзывают Сукашвили (раз пять). По-моему, это не очень верно — много осуждать соседей (на себя бы больше смотрели).

Я говорю Л.:

“Мужчины в России больше всего боятся, что ими будут командовать жены”.

“Хм, сами не могут командовать, да еще подчиняться не хотят”.

“А командовать не нужно. Нужно находить консенсус”.

Вадим — наследник Натали Пушкиной и Ланского. Получил в наследство ореховый гарнитур, стол и диван, на котором сидел А.С.

Когда мы ехали в электричке, я сказала:

— Россия такая красивая, только ее надо почистить.

— Китайцы почистят Россию, — ответила Галя, имея в виду, что заселят (но они Амур с притоками отравили, что на них надеяться).

В 65-м году Галя Умывакина написала Ахматовой письмо, а через 20 лет ей позвонили из архива, что оно у них под номером таким-то. В мае этого года Галечка открыла мемориальную доску у себя в Воронеже, не взяла ни копейки у отдела культуры, все дали люди. Перед этим были споры с властями: “Зачем решетка на мемориальной доске? Ведь Мандельштам не в тюрьме здесь сидел”. “Он что, в творческую командировку приехал?” — ответила Галя.

— За внутреннюю свободу платишь больше всего, — Надя.

Ужин со шведскими феминистками. На столе были не зажженные свечи по три в красивых подсвечниках. Почему-то от этого было хорошо.

— Гармоха (шел нищий по электричке и играл на гармошке).

— Нина, вот тебе сюжет: в 52-м году я училась в 10 классе и мечтала: ну, будет у меня испанец по фамилии Гарсиа. И приехал в Смоленск испанец Гарсиа преподавать в училище. Стал мной интересоваться, но я робела. Он вернулся в Москву — в аспирантуру. Я его через год в столице встретила (хотела поступить на испанское отделение), он ко мне как бросится, я опять оробела и убежала. А он вернулся Испанию. В волейбол играл как Бог. Преподавал политэкономию. Как ему эта политэкономия пригодилась в Испании, непонятно (В.).

Наш катер обгонял гребец-тверитянин с золотыми древнегреческими мускулами — Фидий! Наши кричали: “Браво! Вперед! Молодец!” Он гордо косил глазом, отставая, помахал рукой. Больше всех ему махала “Записки на лифчике”. Сейчас она пишет новую книгу: “Лифчики в руках правосудия”.

— С ноутом (с ноутбуком).

Мы любовались красотами волжских берегов, и кто-то сказал:

— Этой красоты хватило бы на тридцать государств.

— Пушкин тоже считал, что он не дотягивал до Державина, а Моцарт — до Баха. (Слава говорит: как Державин Пушкин был второсортным, но как Пушкин — первый сорт.)

В полночь по набережной Волги в Твери шагали курсанты Академии ПВО и, выбрасывая кулаки, с остекленелыми глазами кричали: “Седь-ма-я ро-та! Седь-ма-я ро-та!”

— Это флэш-моб? — спросила я у рыбаков.

— Нет, это выпускной в Академии.

— Чтобы купить хорошее вино, смотрите, чтоб дно бутылки было со впадиной, — советовала Т.

Лариса ответила:

— Да купили мы тут кагор в такой бутылке, но даже прихожанам на причастие не посмели подать.

— Что, и впадина не помогла?

Прервалась, написала двух Ахматовых и два букетика. Славина ученица просила букетик, я потом выберу ей.

В Израиле опять разгорается конфликт с палестинцами. Господи, помилуй Израиль! Новостные сюжеты очень тревожны.

29 июня 2006 г.

Господи, благослови! Помолилась, Слава прочитал 2 и 3 Послания Иоанна Богослова.

Лена Карева из Тольятти и Галя ехали с нами в такси до Переделкина. Галя строила прожекты, “как Горлановой выбраться из коммуналки”. Я сказала, что это невозможно, что надо дорожить тем, что есть. И Лена сказала: “Да, для хорошего человека перебор — просить еще квартиру”.

Таксист рассказал нам свою историю. В 98-м разорился, потерял мебельную фабрику, похудел на 23 кг за месяц. Потом сел на такси (по вызову). Говорит: “От асфальта до бордюра я не работаю. А мой брат наоборот: после дефолта поднялся, купил пять квартир и их сдает”.

Объявление на заборе в Переделкине: “Если вы люди, не бросайте мусор!”

Когда я шла от старого корпуса к новому, слева-справа цвела земляника, и тонкий медово-ананасный запах поднимался, и внутри меня прозвучал голос: “Жить здесь”. Я спохватилась: “Нина! Где здесь можно тебе жить?” Но вот теперь в Перми само воспоминание о земляничной поляне в Переделкине дает силы жить (несколько раз в день).

Кофе по-командировочному: холодной водой заливают растворимый кофе.

Алексиевич сказала: когда она заболела после книги о Чернобыле (“А как вы понимаете, Нина, после такой книги нельзя было не заболеть”), Мередит (американская феминистка) нашла деньги на швейцарскую клинику.