Ваня захотел, как всегда, объявить прогноз погоды:

— Завтра дождь из инопланетных фруктов.

Соня рассказала: в нашем цирке лев напал на дрессировщика во время представления, но ассистент спас. Раненный артист выполз на четвереньках из клетки и упал без сознания. Его увезли в реанимацию. Представление продолжили, но половина зала ушла. Я зауважала пермяков: не хотели веселиться, когда с человеком несчастье.

4 апреля. С утра письмо от Жени Минина: в Германии умер Парщиков. Он приезжал в Пермь по приглашению “Юрятина”, мы все были на его прекрасном вечере, но дело даже не в этом, а в том, как много он значил для нас в годы перестройки.

7 апреля. Благовещенье. Постараюсь вечером написать картину на эту тему.

Вчера внук Артем тяжело задумался и говорит:

— Зачем же Господа назвали Господом. Надо было это скрыть, тогда бы Его не распяли...

Увидев игрушечную обезьянку:

— Орангутанчик, как тебя назвать? Танчик? Нет, танчик — это танк, он стреляет.

Я подумала: весь в дедушку, сразу в корень слова смотрит.

Вчера видела мать-и-мачеху: засветились две желтых звездочки, где под землей проходит теплотрасса. А вокруг снег идет!

У Славы было 4 академчаса в “Сохнуте”. На этом же этаже поселили футбольных фанатов. Во время урока они зашли пьяные и стали глазеть.

— Вы мне мешаете, — сказал Слава.

Они вышли, но исписали вывеску молодежной еврейской организации разными антисемитскими лозунгами, а вывеску “Сохнута” из красивого синего стекла вообще куда-то унесли. На этом не успокоились и на третьем этаже начали разбирать потолок. Кто-то их родил, растил, любил...

14 апреля. С утра написала три картины. Слава смеется:

— Букет из серии “в виде совы” похож на плакат “А вы записались в отряд ночных сов?!”.

На портрете Леши Решетова я в руки ему дала невозможный треугольник Пенроуза.

Был сын (настроил Интернет). Говорит, что внучка засыпает хорошо, если ей показать картину мою “Святой Антоний проповедует рыбам”...

Мама:

— В циклопедии по цветоводству прочла...

Я вскользь: мол, помню день полета Гагарина — испытала впервые ужас перед черным космосом — боялась, что привезут кучу ненужных новых вирусов или чего-то в этом роде... и до сих пор для меня космос — что-то ужасное, немое...

— Это паскалевское отношение ко Вселенной, — сказал Слава (и мне стало не так одиноко среди всех этих любителей покорения космоса).

24 апреля. Видела странный сон. Смотрю спектакль “Гамлет”, очень мне нравится. Обещаю режиссеру, что напишу рецензию. Выхожу: во дворе, крытом стеклом, тоже играют “Гамлета”. Оказывается, это психолечебница, где лечат гамлетотерапией. Я думаю: но я-то нормальная, надо бежать отсюда. Ищу в заборе какую-то дверцу, через которую входит персонал. Удается выскользнуть, но оказываюсь в бараке, где тоже играют “Гамлета”, только больные — в лохмотьях живописных, из бедных слоев. В ужасе просыпаюсь, рассказываю Славе. Он рассуждает:

— Сон неплохой. Значит, из искусства нам никуда не выбраться.

— Так это искусство в сумасшедшем доме.

— Здравствуйте! А что такое этот мир, по-твоему?

4 мая. Сон. Я поступаю в богословский университет, меня поселяют в одну комнату со Сталиным. Я в ужасе. Славе рассказала утром, а он:

— Ты читала перед сном Гертруду Стайн, и Стайн превратилась в Сталина.

9 мая. Больнешенька.

Словечко Толстого. Перечитываю его дневники. С 30 лет он каждый день да через день больнешенек: мигрень, зубы, простуда, а прожил до глубокой старости. Я было обрадовалась, что и у меня есть шанс, а Слава говорит:

— Он каждый день часовые прогулки совершал да верхом ездил. И инсульта у него не было.

Вчера в сберкассе мне предложили георгиевскую ленточку. Я сказала:

— Да-да, я возьму. Мой дед дошел до Берлина.

И слезы брызнули из глаз.

Я плакала от жалости к деду, который должен был после Берлина вернуться в рабство, в деревню, где не было зарплат, пенсий и паспортов.

Вышла — а в каждом квартале свастики нарисованы на стенах домов...

Но на одной стене надпись: “Коля! Я тебя люблю и хочу от тебя детей” Может, все-таки не все так безнадежно?

Вчера была Оля Ш. Она приезжала на такси за картинами. Дала ей много — она так мне помогала в тяжелое судебное время.