Слава утром склонился над книгой о Бродском (она у меня лежит на гладильном столе открытая — выписывала цитату о красивых усатых). Слава вслух зачитал:

— Хочу повысить потенцию наверняка...

— Слушай! Что это, кто?

Оказалось, что это закладка моя, я вырвала уголок рекламной газеты, а там вопросы и ответы...

...Так плохо (анемия, почки), что лежала без сил, даже почти без мыслей (хотя читала о Бродском и прочла, что жена нашла его улыбающимся, когда он умер. Я подумала: наверное, я тоже буду улыбаться — ведь избавлюсь от болей...)

Написала я наконец Наташе Горбаневской: “Давно я думаю, но мои бесконечные болячки все меня как-то побеждали... вот что хочу спросить: я могу начинать какие-то хлопоты по возвращению Вам гражданства? Помолившись, дать телеграмму в правительство или в думу? Мало ли... Но не помню, может, Вам предлагали и Вы отказались? Или Вы уже все равно не поедете сюда? Но справедливость должна быть восстановлена — для чести России так сказать...

Но пока дышим, слава Богу! Ваша НГ.

Люблю”.

(Не написала, что я — конечно — помощи попрошу в “Московских новостях” и т.д.)

12 декабря

Вчера по ТВ видела Маканина и обложку его новой книги. Там примерно пять женских задниц, нацеленных прямо на нас, конечно, таких тициановско-рубенсовских, якобы искусство.

Марш “Прощание Землянки” — не успели вставить в “Лицо земной национальности”.

Слава лечит зуб. Говорит:

— Такие удобные лежаки. Дошло и до нас. О, счастье!

А в Москве я видела их еще десять лет назад.

Вчера была Агния. Она купила новую шапочку, шитую бисером, и сразу стало видно, что Турция была в Молдавии.

Видели по ТВ кусок балета:

— С элементами ЛФК.

— И детского сада.

Всю ночь снег так громко проносился по водосточным трубам! Просто ноктюрн на флейтах водосточных труб.

На гуслях царя Давида было 10 струн (пс. 91, в картину).

Если вся моя живопись была только для того, чтобы пришел Яков и рассказал сюжет — и то уже чудесно! Начали его уже писать, но еще нет имени главной героини.

13 декабря

Сегодня с утра так подскочило давление, что я хотела даже отменить встречу с Вандой — классной дамой Антона (она пригласила меня в гости к своей подруге, муж которой заедет и пр.). Все долго обговаривали, меняли сроки и место встречи, и вот... Я — видит Бог! — хотела поехать на эту встречу, потому что думаю: это уже последние мои читательницы-поклонницы! Скоро в мире вообще не будут читать, может. И что — такое давление! Надо отменять бы...

Но умница Слава сказал: 2 часа подожди! И я не звонила, не отменяла, а выпила 2 таблетки, и вот все же уже встала. Посмотрим...

И ночью — у нас было 2 часа — М. позвонила (выпивши)! А я же в ужасе ледяном к телефону шла, что с мамой или папой (им под 80)... такие вокруг интересные люди... Это за то, что мы о ней пишем рассказ сейчас? (На Васильевский остров.)

Был Макс — написали по бабочке, очень уж хороших бабочек намазали мы!

А внук Тема — ему 4 с половиной — рассказал вчера такую историю:

— У нас в группе есть кошачий поводок. (Мхатовская пауза.)

— Так. (Понимаю, что нечто важное — заход издалека.)

— Кошка сбежала от хозяйки, подралась с собакой и от ран умерла.

— Какой ужас!

— Ее похоронили, только поводок остался. (Тут я держу мхатовскую паузу, думая, что внука эта история потрясла, но... он продолжает.) — Скоро этот поводок наденут на Диму, который не слушается, и будут так выводить на прогулку!

— Как? Поводок на мальчика! Очень страшно! Может быть, можно с ним просто поговорить — убедить, что нужно слушать воспитательницу?

— Бабушка! Да мы ему говорим-говорим!.. Он ничего не понимает! (Но я зато понимаю, что, скорее всего, история про кошку воспитательницей используется как педагогический прием, хотя не исключено, что с кошкой когда-то что-то случилось на самом деле)...

Я стараюсь вникать во все истории своих внуков (отчасти — для рассказов, но в основном — из огромной любви, которую я опять испытываю к малышам!)

...Вечером ездила в гости (на часок). За мной заехал на своем джипе муж читательницы.

Не пожалела, что съездила — люди очень интересные, я много историй записала.