«Вот это публика, – думаю я и перехожу к обсуждению очередного жильца. Теперь я указываю рукой в другом направлении, туда, где находится его воображаемое окно, которое совпадает с портретом А. Н. Косыгина, который висел на противоположной стене.
«А вон в ентом окошке артист живет. Ну артист! Тямно у него! По концертам забегался – деньгу зашибает, а ведь тоже не знает, куда деньги девать! В Большом театре поет, в очень большом. Народный артист, правда, я у народа спрашивал, кто его любит. Никто не любит. В народе Майю Кристалинскую знают, Муслима Магомаева знают…»
Публика неистовствовала… Комизм усугублялся тем, что в то время мы даже помыслить не могли о таких преднамеренных вольностях…»
В 1975 году должна была состояться премьера спектакля «Трое вышли на сцену», в котором участвовали Петросян, Лев Шимелов и Альберт Писаренков. Однако долгожданного события так и не произошло. Спектакль был показан всего лишь один раз – на просмотре в ЦДРИ, где сидело только начальство «Росконцерта» и «эстрадная общественность». Хотя просмотр завершился благополучно и начальство дало «добро» на выход спектакля в свет, однако один из участников представления – Писаренков – не дал этому проекту осуществиться. Посчитав, что он недостаточно выигрышно представлен в спектакле, Писаренков ушел из него. Спектакль был закрыт, хотя к его выходу уже все было готово – реквизит, костюмы, четыре вида рекламных плакатов, технический состав.
Однако Петросян не унывал – решил сделать свою собственную программу, хотя бы из одного отделения. В итоге к осени того же года он подготовил пятнадцать монологов, которые ему написали его проверенные авторы: Л. Измайлов, Г. Минников, И. Виноградский, С. Альтов, Л. Натапов и др. Первое «обкаточное» выступление с «Монологами» прошло в октябре 1975 года в ДК «Салют» в Тушине. Несмотря на то что Петросян страшно волновался, показ прошел блестяще. Уже на следующий день администраторша Москонцерта заявила, что появилась программа – «выдающееся явление современности». В декабре в ЦДКЖ состоялась официальная премьера «Монологов».
Как и Райкина с Хазановым, Петросяна любил Брежнев (генсек вообще был весьма смешлив и охоч до юмора). В 1976 году, когда Леонид Ильич собирался ехать в Тулу, чтобы наградить этот город званием «Город-герой», он попросил направить туда в качестве ведущего праздничного концерта именно Петросяна. Сообщил об этом артисту сам заместитель министра культуры Кухарский. Но Петросян начал отбрыкиваться: мол, я уже больше года не конферирую, если я сделаю хотя бы одно исключение, меня опять заставят вести и другие концерты. Но Кухарский был неумолим: «Это ваше личное дело. А концерт вы должны вести. Вы что, против советской власти?» Последняя фраза окончательно разоружила Петросяна. Однако, согласившись ехать в Тулу, он поступил хитро: концерт он вел вместе с диктором телевидения И. Архиповой, которая и взяла на себя весь конферанс, а Петросян выходил на сцену только со своими номерами.
Вспоминает Е. Петросян:
«В Туле, в помещении драматического театра, где проходил концерт, я увидел Брежнева в партере – как обыкновенного зрителя. Такое было впервые – обычно в Большом театре, во Дворце съездов он сидел в ложе и не был виден артистам. Надо сказать, что зрителем Леонид Ильич оказался прекрасным – добрым, непринужденным. Он смеялся как ребенок, всплескивая руками, откидываясь назад, прикладывая ладони к груди, вытирая слезы, кивал головой. Я еще подумал: этим наивным человеком, наверное, легко управлять тем, кто находится в его непосредственном окружении. А может, он так доверчив и сентиментален просто от старости и умственной немощи?..»
В 1979 году директор Театра эстрады П. Владимиров предложил Петросяну выпустить на сцене его театра не программу, а целый спектакль «Монологи». Артист с радостью согласился, так как давно мечтал замахнуться на что-нибудь более серьезное. Давно мечтал он и о том, чтобы выступать не со случайными актерами, а с постоянными, на которых всегда можно положиться. В итоге спустя несколько месяцев была подобрана труппа и создан Театр эстрадных миниатюр, в котором Петросян стал художественным руководителем. Труппа театра состояла всего из четырех актеров: Евгения Петросяна, Елены Степаненко (вскоре она станет его женой), Владимира Войнаровского и Евгения Грушина. Первый спектакль, который выпустил коллектив, назывался «Доброе слово и кошке приятно» (1980). Спектакль пользовался большим успехом у публики и продержится в репертуаре целых шесть лет. Уже знакомая нам критик Е. Уварова, обсуждая на страницах журнала «Эстрада и цирк» этот спектакль, писала:
«Вероятно, можно спорить, является ли эта работа эстрадным спектаклем, как сказано в афише, или все-таки это эстрадная программа, составленная из разных миниатюр, объединенных общим замыслом. В любом случае вопрос терминологических разночтений несуществен. И несмотря на то что отдельные миниатюры можно почти безболезненно убрать, как произошло, например, с миниатюрой «Сеятели», или переставить местами, новая работа Петросяна воспринимается, во всяком случае мною, как целостное эстрадное представление».
Из второго эшелона советских юмористов выделим Владимира Винокура и Яна Арлазорова. Отметим, что оба они опять же представляют актеров из «еврейского клана» и пришли на эстраду во второй половине 70-х.
Винокур в конце 60-х отслужил в армии и поступил в ГИТИС, на отделение актеров музыкального театра (перед армией он уже делал такую попытку, но она закончилась провалом). В 1973 году вместе с двумя однокурсниками по институту – Сергеем Морозом и Игорем Непомнящим – Винокур попал в труппу Московского театра оперетты. Проработал там два года, после чего перешел в популярный вокально- инструментальный ансамбль «Самоцветы» в качестве вокалиста, поскольку тамошние гонорары не шли ни в какое сравнение с опереточными (его концертная ставка была достаточно высокой – 20 рублей).
Именно в «Самоцветах» Винокур стал делать музыкальные пародии на известных артистов. Впрочем, этим делом он увлекся еще в армии. Однажды после просмотра фильма «Берегись автомобиля», вернувшись в расположение своей роты, Винокур непроизвольно «заговорил» голосом Анатолия Папанова. Сослуживцам это понравилось, и они стали заказывать ему и другие пародии: на командира части, старшину, прапорщиков. Та же картина продолжалась и на гражданке, где Владимир блистал своими пародиями во время всяческих застолий. Но показать свое мастерство на профессиональной сцене у него возможности не было.
Как мы помним, признанным лидером этого дела в советской эстраде тех лет был молодой пародист Виктор Чистяков, который блестяще имитировал не только артистов-мужчин, но и женщин. Однако в 1972 году Чистяков трагически погиб в авиакатастрофе, и в жанре музыкальной пародии наступило некоторое затишье. И так получилось, что именно Владимир Винокур вновь возродил ее в 1976 году. Он тогда покинул «Самоцветы» и как артист Государственного концертно-гастрольного объединения «Росконцерт» начал выступать с двумя пародиями: «Знакомство» (авторы Ю. Волович и Я. Хоречко) и «Старшина» (М. Кочин, Л. Якубович). Последняя пародия имела большой успех и принесла Винокуру звание лауреата Всесоюзного конкурса артистов эстрады в 1977 году.
Пародии в исполнении Винокура, где он пародировал популярных артистов (Николая Сличенко, Геннадия Хазанова, Владимира Высоцкого и др.), имели огромный успех у публики, и в течение первых двух лет своей работы в «Росконцерте» артист обкатывал их на многочисленных эстрадных площадках по всей стране. Кроме этого, многие из них показывали по телевидению, выпускали на пластинках.
В. Винокур вспоминает:
«Я никогда не занимался сатирой, я занимался юмором. И поэтому был, наверное, приемлемым и удобным для всякой публики – и простой, и высокой. Концерты для партноменклатуры долго готовились, сдавались Министерству культуры, ЦК партии, в них участвовало много коллективов, обязательно – ансамблей: краснознаменных, народных. И обязательный участник тех концертов – великий кормчий – памятник Ленину, стоящий прямо на сцене Дворца съездов, на фоне декорации Кремля с исходящими лучами солнца. На тех концертах Хазанов или я были единственными артистами эстрады, которая тогда считалась задворками искусства. Искусством же был балет или то, что делает оперный певец, причем не обязательно исполняющий арию, а просто поющий оперным голосом, что Ленин все-таки все равно живой, а мы все – идем за партией, славя родину делами. На меня отводилось 2–3 минуты, не больше. Я выступал иногда под фонограмму, чтобы не дай бог чего-нибудь не сказал лишнего. Фонограмму за ночь приходилось записывать, потому что переделывался (!) стихотворный текст. Я был удобнее всего. У меня были музыкальные номера, пародии на актеров…
