поставившим спектакль в жанре абсурда («Целый вечер, как проклятые», 1964). Поэтому на разного рода «прогрессивных» фестивалях постановки «Нашего дома» добивались лауреатства. Например, так было на 1-м Всесоюзном фестивале студенческих театров (1966) или на «Золотой маске» в Варшаве (1967). Однако после подавления «пражской весны», в которой ведущую скрипку играли интеллектуалы-евреи, советские власти вынуждены были прижать своих евреев-интеллектуалов. Под эту кампанию попал и театр «Наш дом», который в 1969 году был закрыт. После этого Розовский, как сообщает в «Эстрадной энциклопедии» Е. Уварова, «остался без постоянной работы с ярлыком «антисоветчика».

Легко представить себе, например, участь какого-нибудь американского режиссера, которого выгнали с работы с ярлыком «антиамериканиста» – ему вряд ли бы потом удалось вновь подняться. Но в случае с антисоветчиком Розовским вышла иная история. Та же Уварова несколькими строчками ниже сообщает, что Розовский после своего увольнения продолжал жить и здравствовать, причем не где-нибудь, а все в той же Москве: «работал на радио, в отделе сатиры и юмора журнала «Юность» (главным редактором там был соплеменник режиссера Борис Полевой. – Ф. Р.), был режиссером эстрадного театра «Фитиль» при Москонцерте». И вот итог: спустя два года (1971) режиссура Розовского была отмечена на IV Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. То ли Розовский к тому моменту перестал быть антисоветчиком, то ли на его антисоветизм попросту решили закрыть глаза, в свете того гуманизма, который проповедовала советская власть. Скажем прямо, допроповедовалась. Сегодня Марк Розовский является одним из самых оголтелых антисоветчиков среди своих соплеменников, кляня советскую власть на чем свет стоит во всех своих интервью на радио, по ТВ, в газетах, в Интернете, а также в своих мемуарах – короче, везде, где только возможно.

Но вернемся к Аркадию Райкину.

1960-е он проводил премьерой очередного спектакля – «Плюс – минус» (1969). Его авторский коллектив опять же представляли евреи: режиссеры А. Белинский и Р. Суслович, драматурги – Л. Лиходеев и М. Жванецкий (к моменту выхода спектакля тот уже покинет Театр миниатюр, уйдя в «свободное плавание»). Отметим, что спектакль готовился в рамках широкой кампании по празднованию 100-летия со дня рождения В. И. Ленина (22 апреля 1970 года), в жилах которого по материнской линии (Бланк) тоже текла еврейская кровь. Именно благодаря его стараниям был создан СССР – первое в мире государство, где евреи получили реальную власть и обрели подлинное национальное самосознание. И хотя в последующем их жизнь в рамках СССР прошла различные этапы, однако в целом это была их система. Поэтому Ленина они имели право чтить и славить на вполне законных основаниях. Что в 1970 году, собственно, и произошло: авторами большинства юбилейных произведений, посвященных 100-летию вождя мирового пролетариата, были именно евреи. Причем редкие из них позволили себе усомниться в том, что реальный Ленин и тот, юбилей которого праздновали в 70-м, весьма далеки друг от друга. Так же далеки, как реальный социализм от брежневского. Если в ленинском понимании подлинный социализм – это народовластие, то в том социализме, который праздновал 100-летие вождя, «балом» заправлял не народ, а многомиллионная армия бюрократов. По сути, начал создавать эту армию еще Сталин, но он хотя бы жестко (а то и жестоко) ее контролировал и регулярно перетряхивал, что способствовало тому, чтобы эта армия, усевшись на шею народа, не слишком зазнавалась. После смерти вождя жесткий контроль был фактически ликвидирован, и к 1970 году армия бюрократов, увеличившаяся с 700–800 тысяч (при Сталине) до полутора миллионов (при Брежневе), ничего и никого уже не боялась, поскольку власть была с нею заодно, а у народа руки были коротки, чтобы свернуть шею бюрократу – система отзыва не работала. То есть было похерено ленинское завещание, гласившее:

Ленин призывал к использованию разнообразных методов контроля снизу, «чтобы вырывать повторно и неустанно сорную траву бюрократизма». Однако подобные его изречения были названы утратившими свою актуальность: дескать, вождь произносил их в иных исторических условиях. На самом деле сделано это было с одной целью: позволить бюрократии беспрепятственно преобразоваться из мелкобуржуазной прослойки в новый буржуазный класс. А там и до реставрации капитализма было рукой подать. А в то, что она уже не за горами, в мире догадывались многие. Например, уже упоминаемый нами западногерманский коммунист, редактор органа Марксистско-Ленинской партии Германии газеты «Революционный путь» Вилли Диккут, на страницах своего издания в 1971 году писал следующее:

Возвращаясь к Райкину, отметим: вряд ли он подозревал Брежнева и его соратников в ревизионизме ленинских идей. Однако он, как и многие советские интеллигенты, чувствовал, что что-то с брежневским социализмом происходит не то – какой-то он не такой, как написано у классиков марксизма- ленинизма. Помочь устранить это «не то» артист по мере сил и пытался – бичуя бюрократов и чинуш, пьяниц и хапуг, воров и спекулянтов. При этом впервые в своей практике Райкин призвал на помощь Ленина, вооружившись его цитатами: в спектакле «Плюс – минус» они звучали достаточно часто. Этот ход нельзя было назвать его личным «ноу-хау» (подобным образом поступали многие, в том числе и сатирики), однако в устах Райкина эти цитаты приобретали особенный смысл – этому артисту люди доверяли безоговорочно. Тем более что с недавних пор артист начал постепенный отказ от масок, предпочитая говорить со зрителем в открытую, так сказать, от первого лица. По его же словам:

Вот почему новый спектакль вызвал такую волну неприятия у определенной части бюрократии, которая увидела в цитировании Райкиным ленинских цитат угрозу если не своему положению, то имиджу. Ведь другие люди тоже могли последовать примеру артиста: соотнести цитаты Ленина с современной действительностью. Тем более что в своем вступительном монологе Райкин цитировал Фейербаха: «Остроумная манера писать состоит, между прочим, в том, что она предполагает ум также и в читателе», напомнив при этом, что на полях этой фразы Ленин написал слово «метко!». Все это не могло понравиться той части вороватой советской бюрократии, которая давно научилась прикрываться Лениным как ширмой. Вот почему «Плюс – минус» был единственным спектаклем райкинского Театра миниатюр, о котором почти не писала советская пресса.

Представление открывалось большим монологом Райкина под тем же названием – «Плюс – минус». Как писала Е. Уварова: