Этот гнев выплеснулся наружу в гостинице, когда супруги остались наедине. Артист начал кричать на жену и даже в порыве ревности влепил ей пощечину. К счастью, ревнивый муж, в конце концов, быстро остыл, попросил у жены прощения, а на следующий день эта история начисто забылась, поскольку в 12.00 по радио объявили, что фашистская Германия напала на Советский Союз. Артистам пришлось срочно возвращаться в Ленинград, причем налегке – для громоздких декораций и реквизита не было лишних вагонов, и их пришлось оставить.
Волею судьбы Райкину удалось вывезти жену и дочку из Ленинграда, который вскоре угодил в блокаду. Более того, из города успела эвакуироваться и вся его родня – родители, сестры и брат, а также и вся труппа Театра эстрады и миниатюр. Что здесь поражает? Скорость, с которой из города были эвакуированы артисты райкинского театра. Эта скорость была обусловлена тем, что власти спешили отправить в глубокий тыл работников идеологического фронта, чтобы уже в скорейшее время начать использовать их в различных контрпропагандистских акциях на фронте (выпуск фильмов, спектаклей, создание стихов, песен и т. д.). Хотя из того же Ленинграда в тыл были эвакуированы далеко не все работники культуры. Например, писатели в большинстве своем не только не эвакуировались из города, но даже и не помышляли об этом. Почему? Вот как об этом вспоминает очевидец событий – писательница В. Кетлинская:
«Кроме женщин и детей, предполагалось эвакуировать нетрудоспособных и престарелых писателей. Ссылавшихся на всякие хвори было немного, зато больных, уверяющих, что они здоровы, – более чем достаточно. Ведь эвакуация считалась аморальным поступком, проявлением трусости. Как сказать такому писателю, что он будет обузой в городе, к которому все ближе подкатывается фронт?.. Списки на эвакуацию составлялись, фамилии то вычеркивались, то снова вносились в список…»
Итак, Райкин и его коллеги оказались вдали от фронта – в столице Узбекской ССР городе Ташкенте. В месте, где в те годы оказались миллионы советских граждан, в том числе и евреи. Причем последних было особенно много. Почему?
Как мы помним, Гитлер поставил одну из первоочередных для себя целей – беспощадное истребление евреев. Правда, в этом вопросе у него существовала определенная селекция – он стремился истребить не всех евреев поголовно, но значительную их часть, в том числе и советскую. Например, мало кто знает, что в составе гитлеровских войск во время войны воевали 150 тысяч (!) евреев. В случае победы Германии им (вернее, тем, кто дожил бы до этой победы), видимо, было уготовано не истребление, а вполне сносная жизнь в Третьем рейхе. Но они почти все погибли на Восточном фронте. Из них 10 172 еврея (по другим данным около 20 тысяч) угодили в плен и отбывали наказание в советских лагерях. А вот из 55 тысяч советских евреев, попавших в плен к гитлеровцам, живыми останутся всего лишь 4 457 человек. Так что в случае победы Германии советским евреям грозило полное истребление. Вот почему, вторгшись на территорию СССР, фашисты первым делом расстреливали всех евреев и комиссаров (среди последних большинство, кстати, тоже составляли евреи). Зная об этом, советские власти принялись спасать еврейское население в первую очередь. Читаем у А. Солженицына:
«…Многих и многих спасла от уничтожения эвакуация 1941 и 1942 годов. Ряд еврейских источников военного и послевоенного времени не выражает сомнений в энергичности мер по этой эвакуации. Например, в сборнике «Еврейский мир» 1944 года читаем: «Советские власти полностью давали себе отчет в том, что евреи являются наиболее угрожаемой частью населения, и, несмотря на острую нужду армии в подвижном составе, тысячи поездов были предоставлены для их эвакуации… Во многих городах… евреев эвакуировали в первую очередь»; хотя автор считает преувеличением «утверждение еврейского писателя Давида Бергельсона, будто в общем 80 % евреев были благополучно эвакуированы»…
В бюллетене «Хайаса» летом 1946 года Е. М. Кулишер писал: «Не вызывает сомнений, что советские власти принимали специальные меры для эвакуации еврейского населения или для облегчения его стихийного бегства. Наряду с государственным персоналом и промышленными рабочими и служащими всем евреям отдавалось преимущество при эвакуации… Советские власти предоставили тысячи поездов специально для эвакуации евреев»; безопаснее от бомбежки эвакуировали евреев и на многих тысячах подвод, наряжаемых от колхозов и совхозов до железнодорожного узла поглубже.
Б. Ц. Гольдберг, зять Шолом-Алейхема, будучи корреспондентом нью-йоркской еврейской газеты «Дер Тог», после очередной поездки в Советский Союз зимой 1946/1947 года напечатал статью «Как во время войны эвакуировали евреев в Советской России» («Дер Тог», 21 февраля 1947 года): кого он об этом расспрашивал на Украине, «евреев и христиан, военных и эвакуированных, все отвечали, что политика власти заключалась в том, чтобы предоставить преимущества при эвакуации евреям, чтобы наци не могли их уничтожить»…
Эвакуированные и беженцы из занятых немцами и угрожаемых областей направлялись глубоко в тыл, «в частности, евреи в большинстве – за Урал, особенно в Западную Сибирь, Казахстан, Узбекистан и Туркменистан». В материалах Еврейского антифашистского комитета содержится утверждение: «В Узбекистан, Казахстан и другие среднеазиатские республики эвакуировались в начале войны около полутора миллионов евреев». Эта цифра – без Волги, Урала, Сибири…»
В сегодняшней России часто ли евреи из числа проклинателей «сталинской деспотии» вспоминают эти факты? В том-то и дело, что вообще не вспоминают, поскольку им это не выгодно. Сталин в их понимании должен олицетворять собой вселенское зло без единого светлого пятнышка. Иные нынешние евреи даже доходят до того, что ставят его на одну доску с Гитлером. Что тут скажешь: Бог им судья.
Но вернемся к событиям начала войны.
О том, какое участие проявляли к нему в те дни совершенно незнакомые люди, Аркадий Райкин подробно описывает в своих мемуарах. Например, он рассказывает, как они с женой и дочкой, прежде чем попасть в Ташкент, успели изрядно поколесить по стране. Так, сначала они из Ленинграда попали в поселок Гаврилов Ям под Ярославлем (туда эвакуировали детей из пионерского лагеря, где отдыхала Катя Райкина), а оттуда должны были ехать в Ленинград, чтобы воссоединиться с труппой театра. Однако денег у них не было ни копейки. Тогда Райкин придумал следующее: он один отправится в ближайший город – в Ярославль, возьмет в местной филармонии взаймы денег на три железнодорожных билета до Ленинграда.
В Ярославской филармонии Райкина встретили как своего. Организовали ему концерт (для военных), заплатили приличный гонорар, которого хватило бы не на три билета, а значительно больше, даже обещали дать машину. Однако тут же сообщили, что единственное, что не могут сделать – отправить его в Ленинград, поскольку единственная дорога через Мгу уже перерезана фашистами. Райкин был в отчаянии. Но наутро ему пришла телеграмма, где его товарищи по театру сообщали, что Театр эстрады и миниатюр выезжает таким-то эшелоном из Ленинграда и будет проезжать через Ярославль в такое-то время. Однако до этого времени оставалось всего-то несколько часов, а машины под рукой Райкина не было – надо было искать попутку. А на это могло уйти драгоценное время. Короче, положение было отчаянное. И тут артисту снова помогли совершенно незнакомые люди.
Когда он вышел с телеграммой из филармонии буквально в прострации, к нему подошел какой-то незнакомый военный летчик и спросил: «Что с вами, товарищ? Вам плохо?» Райкин начал объяснять ему свою ситуацию, после чего летчик взял его под руку и привел к… генералу Изотову. И тот распорядился выделить для семьи Райкина свой автомобиль, который благополучно довез их до Ярославля аккурат за несколько минут до прибытия поезда из Ленинграда.
Кстати, и родственникам Райкина – родителям, сестре и брату – помог эвакуироваться в Уфу тоже военный – генерал Гоглидзе (судя по всему, бериевский заместитель Сергей Гоглидзе, который в 1938–1941 годах возглавлял ленинградское УНКВД). А в Уфе их уже ждала сестра Райкина Софья, которая была замужем за авиаконструктором М. Анцеловичем и успела выехать туда чуть раньше (отметим, что в 1942 году в Уфе от болезни скончается отец Райкина).
По прибытии в Ташкент артистов Театра эстрады и миниатюр включили во фронтовую концертную бригаду, после чего начались их гастроли по различным фронтам (всего Красную Армию во время войны обслуживали 3800 театрально-концертных и цирковых бригад). Отметим, что актеры райкинского театра выступали во многих регионах (в Средней Азии, в Сибири и на Дальнем Востоке), но чаще всего их зрителями были моряки. Как вспоминал А. Райкин:
«Да, мы не ходили в атаку и в разведку, не стреляли из винтовок и орудий, не пускали под откос поезда, не ремонтировали танки в студеных цехах. И тем не менее работа, которую мы делали, была важна. Мы проехали десятки тысяч километров, выступали на кораблях и батареях, на заводах и полевых станах, в
