— Ой, какие нежности! Тошно слышать.

— Туалет — налево по коридору. А теперь оставь меня одного. Мне нужно поговорить с Беном и заказать билеты на самолет. Из-за тебя я и так потерял непозволительно много времени.

— Ты пожалеешь об этом! — Бетси со злостью пнула ни в чем не повинный штатив. — Надеюсь, что ты навсегда уедешь из Нью-Йорка и у меня сама собой отпадет необходимость здороваться с тобой при встрече в приличном обществе.

— Сомневаюсь, что ты попадешь в приличное общество, — ответил Крис. — Так что это у меня сама собой отпадет необходимость любезничать с тобой.

— Вам с Хелен самое место на австралийской ферме. В окружении кроликов и овец.

— По-моему, отличная альтернатива грязному мегаполису. Я всегда мечтал о спокойной жизни в сельской глуши. О моем будущем можешь не беспокоиться. Лучше задумайся о своем. Лично мне оно представляется не в самых радужных красках.

— Я… тебя ненавижу!

— Недавно ты уверяла меня в своей любви! Как говорится, от любви до ненависти… Кроме того, ненависть благородное чувство, ты ведь сама только что это утверждала.

— Не надейся, что я стану желать вам с Хелен счастья. — Бетси остановилась на пороге, словно надеясь, что Крис передумает и попросит ее остаться.

Однако в ответ раздалось:

— Переживем.

И это единственное слово «переживем» стало последним камнем в надгробии их отношений. Умерших, похороненных и почти забытых.

— Крис!

В первую секунду он не поверил собственным ушам. Возможно ли это? Быть может, подсознание сыграло с ним дурную шутку и он услышал то, что мечтал услышать.

— Крис, — раздалось снова.

Нет, он не мог обмануться. Это она. Женщина, которую он любит.

Женщина, которую он боялся потерять навсегда, едва обретя.

Женщина его мечты.

— Хелен, — скорее выдохнул, чем произнес Крис, повернувшись всем корпусом.

Перед ним и в самом деле стояла Хелен. Прекрасная как никогда. Светлые волосы разметались по плечам. На бледном лице светились глаза… Они бросились в объятия друг друга.

— Я не могу поверить, — прошептал Крис, прижав ее к себе с такой силой и страстью, что рисковал переломать ее пополам.

— Неужели это и в самом деле ты?

— Этот вопрос должен был задать я, — с улыбкой заметил Крис.

— Я все слышала. Боже, Крис, мне так жаль, что ты узнал о Бетси и Марке… Ой нет, что я несу? Ведь я должна быть счастлива. Теперь ты мой. — Хелен обвила руками его шею и заглянула в глаза. — Я так люблю тебя.

— И я люблю тебя, — повторил Крис, не отводя взгляд. — Я так боялся… Почему ты не улетела в Австралию? Хелен, только не говори, что отказалась из-за…

— Нет-нет, мой самолет улетает ночью. Я… я зашла в студию, чтобы кое-что забрать.

— Я только сегодня понял, каким идиотом был прежде.

— Пожалуйста, не кори себя. Ты ни в чем не виноват. Ты ведь не знал…

— О твоей любви?

Хелен кивнула.

— Я должен был знать. Должен был почувствовать, заметить… Ты была моим ангелом-хранителем все эти годы. Спасибо.

— Спасибо? — Похоже, Хелен мечтала услышать от него вовсе не слова благодарности. Она растерянно отстранилась и опустила руки. — За что?

— За любовь. За верность. За то, что ты всегда была со мной, несмотря ни на что.

— Крис! — Хелен снова прижалась к его груди. — Это я должна благодарить тебя. За то, что ты существуешь. Я ведь люблю тебя не только за то, какой ты, но и за то, какая я рядом с тобой.

Неожиданно для самого себя Крис жадно припал к губам Хелен. Они были мягкими, податливыми, сладкими, как согретые солнцем персики. Таким же мягким оказалось и тело: пышная грудь Хелен прижалась к его груди, нежные руки обняли за шею, бедра подались навстречу. Крис забыл обо всем, растаял в этом поцелуе, в страсти, вспыхнувшей в нем, подобно сухой траве, к которой поднесли зажженную спичку.

Его язык скользнул между ее губами. Хелен прикусила его не сильно, но ощутимо, наполнив рот вкусом, по сравнению с которым самое сладкое вино показалось бы перебродившей кислятиной. Время прожитых лет, как опавшую листву, унес ветер. Крис снова стал юным Ромео, сильным, полным желания юношей, встретившим свою Джульетту. Спали оковы лет. Душа возжелала настоящей, искренней, всепоглощающей любви.

Аромат волос, вкус губ, податливость гибкого тела Хелен стерли грязь предательства Бетси. Одним поцелуем Хелен вернула ему все, чего лишила жизнь.

Рука Криса нырнула под юбку, скользнула по бедру Хелен, двинулась вверх по нежной коже. Он ласкал Хелен с такой страстью, неистовством, каких никогда не ощущал в себе прежде. В нем словно проснулся человек, находившийся до того в полудреме. Безграничные чувства переполняли душу. Крису хотелось читать стихи, петь романсы и верить, что надежда никогда не покинет любящее сердце.

Хелен была ошеломлена его неожиданным поцелуем. Слишком ошеломлена, чтобы воспротивиться. Она ощущала вкус его жадных губ и сильные уверенные руки, которые искусно ласкали ее тело. В смятении она подчинилась томному, обволакивающему желанию, от которого кружилась голова. Когда Крис оторвался от ее губ, Хелен откинула назад голову, и тут же его рот коснулся ее шеи.

— Ты так прекрасна, — прошептал Крис, чуть отстранившись. — Если бы я был художником, то непременно написал бы твой портрет. Я изобразил бы тебя именно такой, какая ты сейчас. Нежная, страстная… Моя женщина.

— Да, я твоя, Крис. Всегда была и буду. Ты мне веришь?

— Да.

В подтверждение своих слов Хелен приподнялась на цыпочки и снова поцеловала Криса в губы. Второй поцелуй взволновал обоих не меньше первого. Правда, он был не столь порывистым и нетерпеливым, как первый. Хелен целовала Криса неторопливо, медленно, словно пыталась выпить божественный нектар и при этом не проронить ни единой драгоценной капли. Хелен хотела продлить наслаждение. Смаковать его, заставить Криса стонать от удовольствия и желания…

— Хелен…

— Ничего не говори, любимый. Пока… — Хелен продолжала терзать губы Криса сладостными прикосновениями.

— Одно прикосновение твоих губ, — пробормотал Крис, — и моя душа уплывает куда-то в неведомые дали. Туда, где никогда не заходит солнце. Где мир прекрасен и безгрешен. Теперь я понял, что никогда… ни разу в жизни не желал ни одну женщину так сильно, как тебя.

— А как же Бетси? — Хелен прикусила язык, заметив, что напоминание о бывшей любовнице задело Криса.

Он плотно сжал губы, но после минутного молчания все-таки ответил:

— Бетси была моей болезнью. Наваждением. Проклятием. — Каждое слово он произносил с такой силой и твердостью, словно скульптор, высекавший из гранита статую. — Я был слеп, а теперь прозрел. Благодаря тебя, Хелен. Боже, ты плачешь, любимая? — Крис смахнул скатившуюся по ее щеке