Чучунны взял и в огонь бросил.

Так эти люди наказали горного абаасы — Чучунну.

Когда кости сгорели, отец говорит сыну:

— Ты настоящий сын — отца нашел и спас. И Чучунну разгадал. Я хочу, чтобы ты никогда с горным абаасы не встречался. Есть поверье: если парень в день совершеннолетия покажет себя метким стрелком из ружья — он горного абаасы никогда не встретит. Учись метко стрелять.

Так и жили: парень рос и учился метко стрелять.

Вот прошло какое-то время. В день совершеннолетия отец с сыном взяли ружья и в лес пошли, нашли дерево с дуплом, отец говорит:

— Вот видишь дерево? Выстрели в дупло так, чтобы ни одна дробинка в дерево не попала, а все в дупло залетели.

Парень прицелился и выстрелил. Потом полез на дерево, из дупла достал все дробинки и принес отцу.

Отец сосчитал дробинки: их было столько, сколько он зарядил в ружье сына.

Парень вырос сильным богатырем и метким охотником, женился, детей имел. Внуки этих детей и сейчас живут.

А горного абаасы-Чучунну уже давно никто не видел ни в горах, ни в тайге, ни в тундре.

Говорят, в давние времена Лыбыра[67] в наших краях жил. Хитрым и веселым человеком этот Лыбыра был. По Средней земле от стойбища к стойбищу ходил, злых и жадных людей обманывал.

Однажды Лыбыра лодочку добыл и по реке поплыл на этой лодочке.

Плывет и плывет по реке, веслом воду справа-слева гребет, песню веселую поет…

Вот за поворотом камень большой из воды перед лодочкой вырос. Наскочила лодочка на камень и к камню прилипла. Лыбыра веслом от камня оттолкнуться хотел — весло прилипло. Он ударил рукой — рука прилипла, другой рукой ударил — эта прилипла. Ногой пнул камень — нога прилипла, второй ногой пнул — эта нога тоже прилипла. Хотел он животом оттолкнуться — живот прилип, головой толкнул — голова прилипла. Когда к камню весь прилип — этот камень ожил и Апгаа Монгусом [68] стал. На весь лес громко смеясь, Апгаа Монгус с прилипшим Лыбырой на берег вышел.

На берегу оторвал от себя Лыбыру и говорит:

— Вот удача какая! Лыбыра сам ко мне приплыл! Вечерней едой семье моей будешь!

Апгаа Монгус в свой карман Лыбыру положил и домой пошел. Долго по тропе лесом шел. И пока по лесу шел, Лыбыра карман разрезал и на землю выпал.

Домой Апгаа Монгус пришел, одежду на дерево повесил, в чум зашел, жене говорит:

— В кармане одежды Лыбыру на ужин принес. Забери и свари.

Жена пошла, посмотрела, а в кармане нет ничего, вернулась, говорит мужу:

— Опять ничего не принес. Карман дырявый, однако.

Апгаа Монгус закричал на нее:

— Сама Лыбыру, наверно, съела! Детей чем кормить будем?!

Из чума выбежал, посмотрел — карман с дыркой…

По тропе побежал, недалеко от чума Лыбыру догнал, в другой карман положил и домой принес.

В чуме Лыбыру за одежду на крюк для котлов[69] повесил, жене и детям Апгаа Монгус сказал:

— Пусть подвялится. Вкусным тогда будет. Присмотрите за ним. Я в лес пойду. На утро еду добуду.

И в лес ушел.

Когда он ушел, через какое-то время Лыбыра говорит:

— Уже подвялился. Если долго висеть буду, то засохну и невкусным буду. Снимите меня.

Женщина с детьми сняла Лыбыру с крюка. Лыбыра говорит:

— Меня долго варить будете, дров много надо. Топор дайте. В лес по дрова все пойдем, много дров принесем.

Женщина топор Лыбыре отдала, и он детей и жену Апгаа Монгуса в лес повел.

В лесу Лыбыра много дров нарубил, дал жене Апгаа Монгуса и всем детям по вязанке и домой их отправил, а сам топор под одежду спрятал и в другую сторону пошел.

Долго Лыбыра по тайге от этих мест шел, от Апгаа Монгуса убегал. Вот на берегу реки стойбище людей увидел, ночевать остался. Поужинав, чаю попив, хозяину чума, как от Апгаа Монгуса с топором ушел, рассказал.

Хозяин стойбища говорит:

— Догонять Апгаа Монгус не будет. Он топора боится. Спать, однако, надо.

Так Лыбыра хитростью от Апгаа Монгуса ушел.

Говорят, и до сих пор Лыбыра где-то по тайге от стойбища к стойбищу ходит, живет беззаботно и весело.

В старину, говорят, в этих краях было тепло, все птицы — гуси, утки и малые пташки — жили на этой земле. Вместе с ними и полярная сова Лэнгкэй[70] жила, питаясь утками, гусями, куропатками. Вожак у всех птиц один был — Гусь.

Потом, говорят, начались холода, и Гусь-вожак созвал весь птичий народ на совет. Собралось птиц столько, что заполнили они всю долину и склон сопки.

Прилетел на собрание и Лэнгкэй.

Гусь-вожак обратился к птичьему народу:

— Видите — погода меняется? Здесь мы можем только летом жить. Но я знаю землю, где не бывает зимы. Только по земле идти туда — далеко. Мы, крылатые, зачем будем мерзнуть в этом краю? Давайте напрямик полетим в ту страну и будем там жить, пока не пройдут эти холода. Если останемся тут, все перемерзнем и пропадем. А полетим туда — выживем. Ну, что скажете, крылатые? Кто согласен лететь?

— И правда! Останемся здесь — пропадем! Мы все туда полетим! — на то ответили птицы.

— Я тоже с вами полечу! — говорит сова Лэнгкэй.

Гусь-вожак спрашивает у птиц:

— Вот Лэнгкэй тоже собирается с нами! Согласны ли взять его с собой?

— Мы не хотим брать Лэнгкэя! — сказали птицы.

— Почему не хотите? Скажите ему в глаза!

Птицы как думали, так и ответили:

— Тут Лэнгкэй живет, питаясь нашими семьями. И там не оставит своей привычки. Мы не берем его!

Гусь-вожак говорит сове:

— Видишь: птичий народ против! Все птицы высказались — это закон. Здесь останешься.

— Просить больше не буду! — ответил Лэнгкэй. — Остаюсь. Все равно где пропадать одинокой душе! Может, я и здесь выживу.

Все птицы улетели искать теплую страну.