Райан положил руку мне на плечо. В его глазах я прочла отнюдь не профессиональный интерес.

– Вы вернетесь в Монреаль?

Этот вопрос я задавала себе в течение целой недели. А что, собственно, ждет меня здесь? Работа? В состоянии ли я продолжать работать? Выдержу ли столкновение с очередным психопатом? И нападки Клоделя? А моя семейная жизнь? Я оставила ее в Штатах и еще не знала, что почувствую, когда вновь повстречаюсь с Питом.

Я решила, что отвечу на этот вопрос позднее, а сейчас полностью посвящу себя отдыху.

– Конечно, я вернусь. Хотя бы для того, чтобы закончить все отчеты и дать свидетельские показания.

– Хорошо.

Последовала напряженная пауза. Мы оба понимали, что Райан спросил о другом.

Он кашлянул, опустил руку в карман пиджака и извлек из него коричневый конверт.

– Клодель попросил меня передать вам вот это.

Я взяла конверт, положила его в карман и последовала в прихожую вслед за Райаном.

– Райан...

Он обернулся.

– Занимаясь день за днем, год за годом тем, чем вы обязаны заниматься, вы еще не потеряли веру в человечество?

Его взгляд сосредоточился на какой-то точке в пространстве между нами. Райан о чем-то поразмыслил и посмотрел на меня.

– Время от времени в человеческом обществе непременно появляются паразиты, питающиеся кровью окружающих. Эти паразиты – не человечество. Они мутанты. По моему мнению, с ними даже кислородом-то нельзя делиться. Но от них никуда не денешься, вот я и помогаю вылавливать этих гадов и упекать за решетку, откуда они никому уже не могут причинить вреда. Я стремлюсь сделать безопаснее и спокойнее жизни тех людей, которые поднимаются утром, идут на работу, выращивают детей или помидоры, разводят рыбок, а по вечерам смотрят дома телевизор. Эти люди и есть человечество.

Я проводила его, еще раз восхитившись его задом, обтянутым джинсой. И его мозгами.

Может быть, подумала я. Может быть!

В тот же день вечером мы с Кэти купили мороженого и отправились на гору, на одно из моих самых любимых мест, откуда видна вся равнина и река Святого Лаврентия.

Я взглянула на панораму залитого огнями Монреаля, ощущая себя участницей невероятных приключений в голливудском духе. Только мое приключение подходило к концу. Возможно, я вижу этот город в последний раз и прощаюсь с ним.

Доев мороженое, я опустила руку в карман за платком и, дотронувшись до бумажного прямоугольника, вспомнила о письме Клоделя.

'Черт, надо бы прочитать', – промелькнуло у меня в голове.

Я вскрыла конверт и достала написанную от руки на английском языке записку. Странно. Я думала, что свою жалобу на меня он оформит в соответствии со всеми правилами.

Доктор Бреннан!

Вы правы. Никто не должен умирать тайно. Об обстоятельствах смерти этих женщин благодаря вам узнали все. А вольная жизнь убийцы – Фортье – опять же благодаря вам завершена.

Мы – последняя инстанция защиты людей от этих извергов: сутенеров, насильников, хладнокровных убийц. Сочту за честь, если вы продолжите работать с нами.

Люк Клодель.

На вершине горы мягко поблескивал крест, благословляя всех жителей равнины. Как там говорил Коджак? Кто-то непременно любит тебя, детка.

Мы с Райаном и Клоделем и вправду были последней инстанцией.

Я взглянула на город внизу. Останься здесь. Кто-то любит тебя.

– A la prochaine, – сказала я, обращаясь к летней ночи.

– Что это означает? – спросила Кэти.

– До следующей встречи.

Лицо дочери вытянулось.

– Поедем-ка скорее на побережье!

Улица, превращенная в пешеходную зону, славящаяся террасами многочисленных ресторанов, выходящими на нее. – Здесь и далее примеч. пер.

Жена президента Дуайта Эйзенхауэра, известная своей благотворительной деятельностью.