понимает в делах правления и даже не знает, как разговаривать с министрами. Постепенно, однако, научился, но не стал при этом деспотом или солдафоном. Еще недавно его записи в дневнике пестрели свидетельствами беззаботной жизни: «танцевали до упаду», «порядком нализались и изрядно повеселились», «пили чай с картофелем» (то есть с девицами), «легли спать в 3 часа утра», «перепробовали 6 сортов портвейна и напились», «валялись в траве и пили… осоловели… офицеры принесли меня…». То и дело тогда упоминалось: гуляли, закусывали, слушали цыган, играли в рулетку… Теперь характер дневниковых записей изменился. Беззаботная молодость прошла.
Настало время ответственности. Сам Николай II прекрасно понимал, какая ноша легла на его плечи. Однако, деликатному, воспитанному и незлобивому, ему подчас не хватало характера, хотя он и старался поступать по велению совести. Он никогда не повышал голоса на собеседника, даже когда был возмущен. За эту мягкость многие его упрекали и в этом видели причину всех бед, обрушившихся на Россию, прежде всего Февральскую революцию и большевистский переворот. В марте 1917 года Николай II отрекся от престола.
Полтора года спустя пуля большевика оборвет жизнь пятидесятилетнего «бывшего императора». Вместе с ним будут расстреляны его жена, малолетний сын и четыре дочери, а также четверо верных слуг, включая доктора Боткина. Одиннадцать трупов будут лежать в крови на полу дома Ипатьева в Екатеринбурге. Так закончил свое царствование последний самодержец России Николай II Александрович Романов.
Личная жизнь: любовь, занятия, привычки
Весной 1890 года Николай встретил семнадцатилетнюю балерину императорского балета Матильду Кшеcинскую. Несмотря на молодость, она была более искушенной в делах любви, чем Николай. Он влюбился. Правда, в сердце жило воспоминание о прелестной юной немецкой принцессе Алисе Гессенской, с которой он познакомился в 1884 году на свадьбе Эллы Гессенской и дяди, великого князя Сергея Александровича. Но тогда Алисе было всего лишь двенадцать лет. А сам он еще не созрел для брака. Ему нравилась «танцорка», как называли Матильду в его семье. Впрочем, венценосные родители были не против, чтобы их сын «перебесился до свадьбы». Юная Матильда подходила по всем статьям: была здорова, молода и красива, с характером добрым и покладистым.
В январе 1892 года Николай, вернувшись из плавания, возобновил свои отношения с Кшесинской. Они стали встречаться в двухэтажном особняке на Английском проспекте. Дом был куплен наследником и подарен Матильде. Делал он ей и другие подарки, например, золотой браслет с крупным сапфиром и двумя бриллиантами. У нее появился свой выезд, очень дорогие туалеты, слуги. На все это требовались деньги, ими наследника щедро снабжала его мать-императрица, поощрявшая до поры эту связь сына.
Но роман этот был обречен. Женись Николай на Матильде, он утратил бы право на российский престол: морганатический брак, то есть женитьба на женщине не королевской крови, лишил бы его трона.
Расстались они «по-хорошему». Она понимала, что это неотвратимо, и была готова к удару. Тем не менее тяжело переживала его. Он же смог только утешить ее словами в письме, что встреча с ней «останется навсегда самым светлым воспоминанием моей молодости».
В начале апреля 1894 года была объявлена помолвка цесаревича Николая с принцессой Алисой. И хотя невеста была не по душе его родителям — она, мол, и нервная, и робкая, и самонадеянная, к тому же неловко танцует, плохо говорит по-французски, не отличается вкусом, — они уступили желанию сына.
Можно сказать, сбылось то, о чем Николай мечтал еще в 1889 году, когда Аликc, как называли принцессу, снова оказалась в Петербурге и провела здесь шесть недель. Они часто встречались. Он записал тогда в дневнике: «Я мечтаю когда-нибудь жениться на Аликc Г. Я люблю ее давно, но особенно глубоко и сильно с 1889 года… Все это долгое время я не верил своему чувству, не верил, что моя заветная мечта может сбыться».
Теперь, спустя пять лет, Николай записал в дневнике: «Чудный, незабвенный день в моей жизни, день моей помолвки с дорогой и ненаглядной моей Аликc… Целый день я ходил как в дурмане, не вполне сознавая, что, собственно, со мной произошло…»
Когда было преодолено последнее препятствие и невеста согласилась сменить веру, перейти в православие и называться Александрой Федоровной, состоялось бракосочетание. Оно произошло неделю спустя после похорон Александра III, что произвело тягостное впечатление на современников. Так велико было нетерпение молодых, что они пренебрегли условностями, хотя сердце Николая, ставшего теперь уже императором, разрывалось между скорбью и радостью. То же испытывала и Александра Федоровна. «В один день в глубоком трауре оплакивать любимого человека, а на следующий — в модных туалетах выходить замуж, — сокрушалась она. — Не может быть большего контраста, но это возможно, это произошло с нами обоими… Наша свадьба казалась мне просто продолжением панихиды, с тем отличием, что я надела белое платье вместо черного».
Кое-кто и это счел за дурное предзнаменование. Как и то, что произошло позже — во время венчания Николая на царство в Успенском соборе. Когда он шел к алтарю, чтобы принять миропомазание, от мантии неожиданно оторвалась бриллиантовая цепь, поддерживающая орден Андрея Первозванного, и упала к его ногам.
После церемонии бракосочетания императорская чета переехала в Аничков дворец, а затем поселилась в Царском Селе. Здешний Александровский дворец стал главным и любимым их домом в течение последующих двадцати двух лет.
Потекла размеренная, спокойная жизнь. «Никогда не предполагала, — записала вскоре после свадьбы Александра, — что могу быть такой абсолютно счастливой в целом мире, так чувствовать единство двух смертных».
День Николай начинал после завтрака в своем кабинете. Работал, сидя за письменным столом, в простой холщовой рубахе, мешковатых штанах и мягких сапогах. Предпочитал обходиться без помощников (у него не было даже личного секретаря). В одиннадцать часов выходил на прогулку в парк. Когда появились дети, они сопровождали его в этих прогулках. Зимой вместе с детьми строил ледяные горки. Иногда он брал ружье и стрелял по воронам, чтобы, как говорил, рука и глаз охотника не отвыкали. (Охотился обычно в Беловежской пуще на оленей, фазанов и куропаток.) В середине дня обедал, дорогих изысканных блюд не любил. Борщ, каши, отварная рыба с овощами. Любимой едой был жареный молодой поросенок с хреном, которого запивал портвейном. После обеда — прогулка верхом, затем чай с сухарями, маслом и английскими бисквитами. Пирожные и конфеты исключались. Затем снова работа в кабинете до восьми вечера, посетители, встречи. Беседуя, Николай закуривал папиросу. Закончив, шел ужинать. Вечером вся семья собиралась в гостиной, и не было для него лучшего отдыха, чем чтение вслух в домашнем кругу. Жена и дочери в этот момент рукодельничали. Читал обычно Толстого или Тургенева, но больше любил Гоголя. Но попадался и какой-нибудь модный роман. У Николая была прекрасная личная библиотека. Каждый месяц она пополнялась двадцатью самыми лучшими книгами из разных стран. Иногда вместо чтения вечерами наклеивал в альбом фотографии, сделанные им самим.
Вечерний чай подавали в двадцать три часа. Перед сном Николай каждый день делал записи в дневнике, принимал ванну и ложился. В отличие от многих европейских монарших пар, русская
