Представители правоохранительных органов, глядя на выражение лица Терески, почувствовали решительное беспокойство. Видно было как на ладони, что ее желание участвовать в деле не умерить никакими силами. Невозможно предвидеть, до чего они еще докопаются и что в связи с этим сделают. При мысли, что, кроме бандитов, надо будет сторожить еще и Тереску, их охватила настоящая паника. Паника вызвала чрезмерное усердие…

— Ты заметила, что именно они нам запрещали так старательно? — сказала Тереска довольным голосом, когда после всех возможных показаний и опознаний они вышли из отделения, подписав протокол. — Вокзалы! Разумеется, дуры мы с тобой набитые и больше никто, раз нам до сих пор это не пришло в голову! Если те возят контрабанду, значит, возят ее поездами, и надо было давным-давно выйти на заграничные поезда!

— Так ведь, наверное, кто-то там следит за такими поездами? — возразила Шпулька.

— Да ведь нам же нужно, чтобы Скшетуский отличился, а не кто-то там, правильно? А из того, что они говорили, можно сделать вывод, что бандитов вот-вот будут брать. Мы должны ему помочь.

— Дрова, — в отчаянии сказала Шпулька, лихорадочно ища аргумент, который заставил бы Тереску заняться чем-нибудь другим. — Ты ведь должна была постараться насчет дров, потому что топить уже нечем.

— Отец должен постараться, чтобы грузовик привез какие-то там отходы пиломатериалов.

— Но ведь пока так и не привезли! Ты должна поехать за дровами, про которые ты мне говорила. Эти… каких… коряги… нет, выкорчеванные пни. Из вырубленного леса.

— О Боже! — подосадовала Тереска. — Еще и это! Ну ладно, делать нечего! Погоди… Мы поедем на санках, ты же говорила, что Зигмунт снова прикрутил полозья? Ты мне поможешь?

Из двух зол Шпулька предпочитала собственноручно вырубить целый лес, чем участвовать в поимке бандитов. Правда, ее тошнило при одной мысли, что придется опять пользоваться столешницей, которой она, правда, уже мастерски научилась управлять. Однако она отдавала себе отчет, что Тереске нужна какая-нибудь повозка, не пешком же она потащит эти коряги. Поэтому Шпулька согласилась.

— Но это послезавтра, — предупредила Тереска. — Завтра мы еще покараулим на вокзале, а тем временем, Бог даст, привезут и эти пиломатериалы на грузовике…

* * *

Морозную зимнюю тьму рассеивали лучи луны, когда Тереска и Шпулька съезжали на столешнице по насыпи, пытаясь не поломать при этом ног. Шпулька была страшно расстроена.

— Если бы ты мне раньше сказала, что это в той деревне за Вилановом, я с тобой ни за какие пироги не поехала бы, — говорила она в двадцать пятый раз. — Куда хочешь, только не туда! Это же наверняка близко от того нахального сумасшедшего!

— Совсем даже не близко, а немного подальше. А ты как хотела, чтобы за дровами можно было поехать в центр города? Успокойся, мы же к тому сумасшедшему заходить не станем! Он на нас сам нападет… Тормози, кто-то едет!

Столешница в виде саней создавала некоторые проблемы. Под горку она съезжала весьма неплохо, по ровной, скользкой поверхности можно было прекрасно ее разогнать, зато совершенно невозможно было придать ей нужное направление. Тяжесть этой махины исключала возможность торможения ногой, как с обычными санками. Надо было все время внимательно следить, чтобы повозка не набирала слишком большую скорость, а в случае чего приходилось просто с нее соскакивать. Съезжать с насыпи, особенно при зыбком свете луны, было весьма и весьма сложно, но дальше дорога просто сама приглашала в прекрасное путешествие. По гладкой, заснеженной, скользкой дороге ехать было просто одно удовольствие, причем найденный метод езды себя полностью оправдывал. Санки, на которых девочки с двух сторон отталкивались ногой, как на самокате, легко скользили, только время от времени норовили съехать на обочину.

— Напрасно эти шоссейные дороги делают выпуклыми, — недовольно сказала Шпулька. — Санки вбок съезжают.

— Какое счастье, что снег не убирают, — ответила Тереска, в отличие от подруги, настроенная оптимистически по отношению ко всему на свете. — Хорошо бы мы смотрелись, если бы пришлось тащить санки по асфальту!

— А это совсем бессмысленно. Вместо того чтобы ехать днем, мы снова шатаемся по темноте. Ты не можешь перенести свои уроки на вечер, а до вечера делать все остальное?

— Не могу. Как раз вечер мне и нужен. Где ты видела преступников, которые свои дела делают днем?

— Но ведь за дровами ты не к преступникам едешь?

— Да, но за ними приходится следить вечером. Как жаль, что вчера не привезли никакой контрабанды, мы могли бы поймать их сейчас по горячим следам, когда они ее прячут.

— Если бы вчера привезли, то вчера бы и спрятали. Неизвестно, может, сегодня привезли, — загробным голосом сказала Шпулька, понятия не имея, что говорит пророческие слова. — И вообще, контрабанду перевозили бы от поезда на машине. Ты что, собираешься угнаться за машиной на этом чудище?

— За нами кто-то едет, давай в сторону!

Поворот пришлось пройти пешком. На этих санях можно было преодолевать только самые пологие повороты. К счастью, шоссе на Виланов довольно прямое, и езда на оригинальном самокате, хотя и утомительная, проходила довольно легко. Девочки даже получали от нее удовольствие.

Чем дальше от города, тем лучше скользила повозка, набирая скорость. Тереска и Шпулька, быстро овладев новой техникой езды, чувствовали себя все увереннее. Они легкомысленно позволили себе довольно большую скорость, почти пятнадцать километров в час.

— Тормози, — сказала тревожно Шпулька, когда перед ними показался очень крутой поворот. Она топнула правым каблуком по дороге, пытаясь притормозить ударом, но попала на ледяную полоску, и каблук только скользнул, не вызвав никакого эффекта.

Одновременно Тереска ударила левым каблуком, но значительно успешнее. Неуправляемые разогнавшиеся сани на идеально скользких полозьях сами свернули на середину дороги.

— Боже, за нами кто-то едет! — отчаянно завопила Шпулька. — Нас задавят!!

— Тормози! — заорала перепуганная Тереска. — Поворачивай!

Она оттолкнулась ногой в надежде, что если Шпулька будет тормозить, то столешница вернется на правую сторону дороги. Со стороны Варшавы ехал какой-то автомобиль, все время мигая фарами. Шпулька в этот же миг решила съехать на левую сторону дороги и тоже оттолкнулась ногой, только секундой позже Терески.

Сани сделали внушительный рывок сперва вправо, потом влево и снова оказались посередине шоссе, скользя с прежней скоростью. Машина за их спинами исполнила на дороге какой-то странный танец. Тереска и Шпулька пытались воплотить свои намерения в жизнь, изо всех сил держась за железную дугу. Они были уже на повороте.

— Тормози ты! — дико завизжала Шпулька.

— Мамочки! — простонала Тереска.

Прямо перед ними, с правой стороны, выскочила вдруг еще одна машина. Все произошло одновременно. Тереска ударила каблуком. Шпулька оттолкнулась, сани скользнули вперед и величественно исполнили плавный пируэт на правой стороне поворота. Идущая навстречу машина, у которой прямо перед носом вдруг возникла из темноты чудовищная повозка, резко затормозила и сделала пол-оборота в противоположную сторону. Машина, которая ехала из Варшавы, тоже притормозила, и ее тоже занесло на пол-оборота, причем обе машины с лязгом и грохотом соприкоснулись багажниками и застыли.

Тереска и Шпулька упали в сугроб и тоже замерли, не только под влиянием катастрофы, но и по другой причине. На обеих машинах, стоящих задом к подругам, были прекрасно освещены номера. И номера эти были совершенно одинаковые: «ВГ 5789».

— Чтоб меня комар забодал! — в изумлении прошептала Тереска, таращась на номер.

— И у тебя в глазах двоится? — удивилась Шпулька.

Тереска стряхнула оторопь.

— Скорей, деру!! Они выходят из машин!

Столешница, которую выдернули из сугроба, дала себя разогнать в мгновение ока. Передышка