рукописи памятником XVII в. было не в интересах Алексея Ивановича (Творогов О. В. К вопросу о датировке… С. 163–164). Но не настолько обер-прокурор Синода был ученым текстологом, чтобы рассуждать в духе исследователя XX в., а не собирателя древностей конца XVIII — начала XIX в.] В Мусин-Пушкинском сборнике находились также Повесть об Акире Премудром и Сказание об Индийском царстве. Эти же два произведения содержатся в сборнике Ундольского, № 632, где также помещена и Задонщина Пространной редакции. Выше было установлено, что Слово о полку Игореве основано именно на этой редакции Задонщины. Поэтому можно предположить, что Мусин-Пушкин включил в свой сборник фрагмент сборника, ранее находившегося у Иоиля и содержавшего когда-то не только Повесть об Акире Премудром и Сказание об Индийском царстве, но и Задонщину.[На недоуменный вопрос Б. А. Рыбакова, «куда же дел рукопись» Задонщины Иоиль (Рыбаков, Кузьмина, Филин. Старые мысли. С. 155), мы можем ответить односложно: скорее всего, Задонщина попала к Мусину-Пушкину и разделила судьбу других его рукописей, погибших в пожаре 1812 г.] В Мусин-Пушкинском сборнике находились 50 листков Новгородской 1 летописи, похищенных в свое время А. И. Мусиным-Пушкиным, и Девгениево деяние по списку, очевидно, XVIII в. Возможно, в связи с составным характером сборника издатели не решались точно определить его время, а позднее видавшие его лица давали столь разнообразные сведения о рукописи Слова.[Д. С. Лихачев отрицает составной характер рукописи сборника потому, что признание этого «противоречило бы показаниям свидетелей, что рукопись была вся написана одним почерком. Было бы странным, что ученые, видевшие рукопись и весьма опытные в палеографии (такие, как H. М. Карамзин, А. И. Ермолаев и др.), не заметили даже разницы в почерке, в бумаге и того, что рукопись „Слова“ вклеена или вплетена в текст хронографа» (Лихачев. Изучение «Слова о полку Игореве». С. 49). Но, во-первых, никто из видевших рукопись не говорил, что она вся писана одним почерком. Во-вторых, рассказы А. И. Ермолаева и H. М. Карамзина дошли не в подлиннике, а в изложении. При этом Карамзин говорит только о времени рукописи Слова, а не всего сборника (что имел в виду Ермолаев, по изложению не вполне ясно).]

Слово было написано на «лощеной бумаге», известной и в XVII, и в XVIII вв., почерком, близким к почерку Новгородской 1 летописи. Сам А. И. Мусин-Пушкин позднее вскользь замечал, что рукопись Слова написана в конце летописи,[ «Писана на лощеной бумаге, в конце летописи» (Калайдович К Ф. Биографические сведения о жизни… С. 35). Тут же он добавлял, что песня «в подлиннике хотя довольно ясным характером была писана, но разобрать ее было весьма трудно» (Там же. С. 36). Странное название списка «подлинником» (хотя выше говорится о «переписке») является обмолвкой. Не свидетельствует ли она о том, что граф знал, с чем он имел дело: в сборнике действительно находился «подлинник» Слова (изготовленный Мусиным-Пушкиным по тексту Иоиля)?] хотя, судя по описанию сборника, оно было отделено от него двумя произведениями. Итак, Слово о полку Игореве было включено А. И. Мусиным-Пушкиным в сборник, составленный из древнерусских рукописей, таков наш ответ на четвертый из вопросов, которые были поставлены в начале этой главы.

Рукопись Задонщины, явившаяся источником Слова о полку Игореве, не сохранилась. По этому поводу Д. С. Лихачев пишет: «Всегда будет казаться непонятным исчезновение того памятника, на основе которого делается подделка… Зачем нужно было уничтожать или как можно было утерять список памятника, повествовавшего о величайшей в глазах людей XVIII века победе русских, в рассказе о которой упоминались предки некоторых представителей екатерининской знати?».[Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 147.]

О судьбе рукописи Задонщины сказать что-нибудь определенное трудно. Скорее всего, она попала к А. И. Мусину-Пушкину: об этом свидетельствуют Сказание об Индийском царстве и Повесть об Акире Премудром из Мусин-Пушкинского сборника со Словом. Скорее всего, список Задонщины погиб вместе с другими рукописями графа в пожаре 1812 г. Выдавая Слово за памятник XII в., А. И. Мусин-Пушкин, конечно, не спешил с публикацией произведения о Куликовской битве, которое, как он мог это легко понять, и было одним из основных источников Игоревой песни.

Очень часто сторонникам позднего происхождения Слова о полку Игореве задается вопрос: «Почему надо было подлинную повесть о величайшей победе русских над татаро-монголами заменять мистификацией о крупном поражении мелкого новгород-северского князя Игоря от половцев? На этот вопрос еще ни разу не было получено ответа».[Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 148; Рыбаков, Кузьмина, Филин. Старые мысли. С. 153.] Почему Иоиль остановил свое внимание на походе Игоря, говорилось уже в предшествующей главе. Допустим, что в распоряжении А. И. Мусина-Пушкина были Песнь о походе Игоря, написанная в XVIII в., и Задонщина. Повесть о Куликовской битве не привлекала его внимания уже потому, что известны были многие десятки произведений на эту тему: Сказание о Мамаевом побоище в XVIII в. переписывалось во множестве списков. По своим художественным качествам Пространную Задонщину вряд ли можно предпочесть Сказанию. Иное дело Слово о полку Игореве. Это не только блестящий памятник в художественном отношении. Он к тому же посвящен событиям Киевской Руси. А именно российские древности — времена Рюрика, Олега, Владимира — были излюбленной темой русской литературы XVIII в. (на эти сюжеты писала и сама Екатерина II). К тому же Российская империя XVIII в. рассматривалась законной наследницей Древней Руси. В 1792 г. Екатерина опубликовала сочинение «Подражание Шакеспиру», где в молитве скандинавским богам упоминается Перун.[См. об этом: Иванов, Топоров. К проблеме достоверности. С. 63.] Тема Слова о полку Игореве приобретала, следовательно, и общественно-политическое звучание. Все это и определило то, что Мусин-Пушкин остановил внимание на Игоревой песни. Нашелся для этого и конкретный повод.

Первое, еще глухое, сообщение в печати о находке Слова о полку Игореве относится к началу 1792 г. Издатель журнала «Зритель» П. А. Плавильщиков в февральской книге писал: «У нас были писанные законы, ученость имела свою степень возвышения, и даже во дни Ярослава сына Владимирова были стихотворные поэмы в честь ему и детям его… Существуют еще сии драгоценные остатки и поныне в книгохранилищах охотников до редкостей древности отечественной, и, может быть, Россия вскоре их увидит: есть еще любители своего отечества, которые не щадят ничего, дабы собрать сии сокровища. Все читают Ярославову Правду, все читают заключенные мирные договоры Олега и последователей его с императорами греческими».[Берков П. Н. Заметки к истории изучения «Слова о полку Игореве»//ТОДРЛ. М.; Л., 1947. Т. 5. С. 135–136. Гипотезу П. Н. Беркова разделяет и Д. С. Лихачев (Слово-1950. С. 354).]

В. Д. Кузьмина полагает, что в данном случае могла идти речь о записях былин.[Кузьмина В. Д. [Рец. на сб. «Слово о полку Игореве»]//И ОЛЯ. 1950. Т. 9, вып. 6. С. 301.] Но с этим согласиться трудно. Былины не только не связаны с именем Ярослава, но в конце XVIII в. находка их не рассматривалась как открытие «сокровища». К тому же в самом сообщении Плавильщикова говорится о собирателях редкостей в связи с возможным изданием Правды Ярослава. А так как к числу этих собирателей принадлежал А. И. Мусин- Пушкин, издавший в том же 1792 г. «Правду Русскую, или Законы… Ярослава», то в данном случае, скорее всего, речь шла о слухах по поводу Слова, проникших в общество.[После разысканий В. П. Козлова стало очевидным, что сборник со Словом о полку Игореве находился в библиотеке А. И. Мусина-Пушкина уже в 1788–1790 гг. См.: Козлов В. Я. Кружок А. И. Мусина-Пушкина… С. 141–150.]

Еще одно доказательство того, что Слово о полку Игореве находилось в распоряжении А. И. Мусина- Пушкина до 1795 г., предложил В. Кипарский. Он обратил внимание на то, что в шестом томе «Словаря Академии Российской» находится объяснение слова «тисовый» (встречающегося в Слове) как «из тиса сделанный» с единственным примером «тисовая кровать».[ «Тисовый, — вая, — вое, прил. из тиса сделанный. Тисовая кровать» (Словарь Академии Российской. СПб., 1794. 4. 6. С. 128). Ср.: Kiparsky V. Le «’Lit d’if» et le manuscrit du Slovo d’Igor//For Roman Jakobson. The Hague, 1956. P. 254–259.] Здесь же разъясняется, что тис растет «в Таврической области по горам каменистым». Том этот был изготовлен уже весною 1794 г., а в подготовке его принимал участие А. И. Мусин-Пушкин, который «сообщал изъяснения на некоторые слова древние».[Словарь Академии Российской. 4. 6. C. И; ср.: Сухомлинов М. И. История Российской Академии. СПб., 1887. Вып. 8. С. 66.] Поскольку именно в Слове о полку Игореве упоминалась «тисовая», т. е. сделанная из тиса, встречающегося только на юге Руси, постольку, скорее всего, именно под влиянием этого памятника появилась такая расшифровка значения этого слова в Словаре.[О тисовой кровати см. также: Шарлемань Н. В. Из комментариев к «Слову о полку Игореве»//ТОДРЛ. М.; Л., 1954. Т. 10. С. 225–227; Сапунов Б. В. «Тисовая кровать Святослава» // ТОДРЛ. М.; Л., 1961. Т. 17. С. 323–326.]

В 90-е гг. XVIII в. Екатерина II частенько обращалась за справками по историческим вопросам к своему «лейб-историку». До нас дошло 10 писем и записок Екатерины к Мусину-Пушкину (первое письмо датировано 23 декабря 1793 г.).[ЦГАЛИ, ф. 195, on. 1, ед. хр. 6074.] В них императрица проявляет живой интерес ко