Джасина замерла в нерешительности, а потом на цыпочках подошла к краю огромной кровати с пологом.
Тень от балдахина почти полностью скрывала графа. Его открытые глаза походили на черные озера. Лоб закрывала белая повязка, кое-где на ней проступила кровь.
— Джасина? — пробормотал он, когда девушка наклонилась над ним.
— М-милорд, — встрепенулась она. — Как вы... узнали?
Граф улыбнулся.
— Думаете, я не узнаю поступь своей маленькой помощницы?
Джасина не ожидала такого ласкового тона. Одинокая слеза покатилась по ее щеке. Девушка смахнула ее.
— Милорд... я сожалею, что стала причиной такого... такого разлада. Я думала, что действую во благо...
Граф поднял руку.
— Тише, Джасина, тише. Все забыто. Я считаю нарушителем спокойствия Фронара, а не вас. Он имел нездоровую власть над моей женой. Вы действовали со всей искренностью, и поэтому я хотел, чтобы вы пришли. Я должен успокоить вас: никто не знает о вашей роли в этом деле, кроме Сары, конечно. Никто вас не винит.
— Спасибо, милорд. — Голос изменил Джасине, и ей пришлось выждать немного, прежде чем снова заговорить. — Что-нибудь... слышно о Фронаре, милорд?
— Ничего, — угрюмо ответил граф. — Двуколку, которую он взял, нашли в двух милях от замка, а сам он как сквозь землю провалился.
Джасина задумалась. Куда бы ни исчез Фронар, она всем сердцем желала, чтобы он никогда больше не вернулся в замок Рувен.
— Я так рада, что вам лучше, милорд, — сказала девушка.
— Мне в самом деле лучше, — отозвался граф. — Скоро я настолько поправлюсь, что можно будет отправляться в дорогу.
— В... дорогу, милорд?
— Жена предложила провести какое-то время в Швейцарии. Она убеждена, что горный воздух ускорит мое выздоровление. Фелиция поедет вперед, чтобы найти и снять для нас замок. Я присоединюсь к ней позже.
— Ах, — едва слышно произнесла Джасина.
Она смирилась, что Фелиция вернула себе доверие графа. Но то, что графиня решила забрать Хьюго из Англии, было неожиданным ударом.
Швейцария казалась Джасине такой же далекой, как луна.
— Вы едете надолго? — спросила она.
— Джасина, что я слышу? — поддразнил граф. — Неужели вы будете по мне скучать?
Джасина покраснела.
— Но... да, милорд, буду.
Граф молчал.
— Посмотрим, — пробормотал он наконец и отвернулся. Джасина видела явную попытку скрыть гримасу боли.
Повинуясь импульсу, девушка накрыла ладонью его руку, лежащую на одеяле.
Граф вздрогнул от ее прикосновения. Потом его пальцы медленно ответили на пожатие Джасины. Он вновь обратил к ней лицо, и теперь оно было расслабленным. Девушка попыталась убрать руку, но граф держал крепко. У Джасины гулко заколотилось сердце, когда он поднес ее ладонь к губам.
Девушку захлестнула волна странных ощущений; казалось, она вот-вот потеряет сознание. Ах, если бы он никогда не отпускал ее руку! Джасина чувствовала мощное влечение к этому человеку.
— Простите, что проявил слабость перед надежным другом, — прошептал граф.
Надежный друг! Это все, что она значит для графа. Все, на что она может надеяться.
Джасина закрыла глаза. Она упрекала себя, что посмела даже на миг вообразить, будто может стать для него чем-то большим.
Сара зашевелилась в кресле, и граф отпустил руку Джасины.
— Вам пора уходить, — сказал он.
— Д-да, милорд.
Открыв дверь, девушка оглянулась, чтобы бросить последний взгляд на постель. Тень балдахина скрывала графа.
Неделю спустя Джасина приободрилась, получив письмо от отца.
Доктор Карлтон писал, что возвращается в Англию и скоро заберет ее домой. Его друг профессор выздоровел, а эпидемия холеры пошла на спад. Оставаться в Эдинбурге больше нет нужды. Он приезжает в воскресенье.
Джасина сказала Нэнси, что наконец возвращается домой, и Нэнси с грустью ответила, что в замке ее всем будет не хватать.
После обеда девушка занималась сборами, а спустившись к ужину, увидела, что весь замок стоит на ушах.
По-видимому, графиня решила уехать в Швейцарию на следующий же день.
Горничные собирали вещи. В прачечной спешили выстирать и высушить нижнее белье. Лакеям поручили достать с чердака чемоданы.
Нэнси подробно рассказала Джасине о приготовлениях.
— Она забирает с собой все, — говорила Нэнси. — Плащи, платья, муфты и лисьи меха. Атласные тапочки. Все драгоценности: рубины, изумруды и жемчуга. Не говоря о фамильных бриллиантах Рувенов. Можно решить, что она уезжает навсегда.
Джасина с тревогой подумала, не таков ли действительно план Фелиции.
Следующим утром в Большом зале высилась гора чемоданов и коробок для шляп. Лакеи забрасывали вещи на крышу экипажа, который должен был отвезти графиню на железнодорожный вокзал в Карлайл. К полуночи она достигнет Дувра, а на рассвете отплывет во Францию.
Джасина стояла на лестнице и наблюдала всю эту суету сверху.
Горничная с саквояжем торопливо спустилась на первый этаж. Графиня, одетая в красный плащ с меховым воротником, вышла следом. Она остановилась на ступеньку выше Джасины, натягивая красные перчатки.
— Стало быть, вы завтра тоже уезжаете, — пробормотала она. — Ай-ай-ай! Как одиноко будет моему бедному мужу.
С этими словами она продолжила горделиво спускаться по лестнице. Джасина удивленно посмотрела ей вслед.
Граф, опираясь на руку камердинера, вышел попрощаться с женой. Его лоб все еще закрывала низко надвинутая на глаза повязка. Лицо было бледным.
Графиня была высокой, но даже ей пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать мужа на прощание. Она обвила руками его шею и коснулась губами его губ.
Джасина невольно отвернулась.
— A bientot![11] — сказала Фелиция. Она изящно махнула рукой и вышла к ожидавшему экипажу.
В ту ночь разразилась буря. В дымоходах завывал ветер. Верхушки деревьев раскачивались из стороны в сторону. Джасина представила, каково в такую погоду пересекать Ла-Манш. Плавание не из приятных.
Весь следующий день Джасина ждала отца, но он так и не приехал. В шесть часов вечера громко заколотили в парадную дверь. К Джасине прибыл посыльный. Он проскакал всю дорогу от Мелроуза[12]. Во время грозы на гостиницу, в которой остановился доктор Карлтон по пути домой, упал вяз. Джасина побледнела, и посланник поспешил добавить, что ее отец не пострадал, но многие люди получили ранения и доктор решил, что должен остаться и помочь. Он полагает, что
