в протянутые руки матроса и после этого сам забрался в лодку.
Она, трясясь, съежилась на лавке. Он сел рядом, прижал ее к себе и стал растирать ей руки.
— Разве вы не взяли одеяла? — крикнул он.
— Нет, милорд, — не отрываясь от весел, ответил один из матросов.
Рейвенсфорд посадил Мэри Маргарет к себе на колени. Она молчала и не протестовала, и это испугало его больше всего.
— Прижмитесь ко мне, милочка, — сказал он, продолжая растирать ей спину и руки.
Она, ничего не говоря, послушалась. Наконец они достигли яхты, и им спустили веревочную лестницу.
— Вам придется самой подниматься наверх, — прошептал он, убирая волосы с ее лица.
Мэри Маргарет взглянула на лестницу, встала с его колен и, сжав зубы, начала карабкаться на яхту. Граф поднимался следом за ней, почти вплотную, готовый подхватить ее, если она оступится. И только сейчас он заметил, что на ней нет нижней юбки — одни почти прозрачные панталоны. Он с трудом сглотнул слюну, глядя на соблазнительные выпуклости, облепленные мокрой тканью. Рейвенсфорд увидел, как капитан старательно отводит глаза от полуголой Мэри Маргарет и, криво усмехнувшись, подумал, что капитан тактичнее его. Он не в состоянии смотреть в сторону, но это не означает, что на нее могут глазеть матросы!
Как только они поднялись, он накинул на Мэри Маргарет свое пальто, лежавшее на палубе, подхватил ее на руки и направился к лестнице. Она бессильно уткнулась бледным лицом в его шею и прерывисто, со стоном дышала.
Рейвенсфорд плечом открыл дверь в каюту, войдя, уложил девушку на кровать. Она открыла глаза и прошептала, еле шевеля посиневшими губами:
— Я никогда в жизни так не пугалась.
— Это я виноват. — Он откинул пряди волос с ее лба.
Она с трудом улыбнулась.
— Нет. Все произошло из-за моей неуклюжести.
Он снял с Мэри Маргарет пальто и быстро завернул в одеяла, стараясь не смотреть на нее.
— Если бы я не настоял, чтобы вы вышли на палубу, то ничего не случилось бы.
Она закрыла глаза и опустила голову на подушку.
Он не мог забыть, как она, почти голая, сидела у него на коленях, прижав к нему свою полную грудь с розовыми, упругими сосками, отчетливо виднеющимися под тонкой рубашкой, а округлое, стройное бедро касалось его живота. Тело Рейвенсфорда болезненно напряглось. Он тоже закрыл глаза и представил себе картину: обнаженная Мэри Маргарет лежит в его постели.
Она вдруг дотронулась до его руки. Он сделал глубокий вдох и посмотрел на нее. Она озабоченно наморщила лоб.
— Милорд, вам плохо?
Он мысленно застонал, затем заставил себя спокойно произнести:
— Со мной все хорошо, мисс О’Брайен. Это вам плохо.
Граф выпрямился и отошел к двери. Очертания ее тела под одеялом взволновали его до такой степени, что он не в состоянии был находиться рядом с ней.
— Меня больше не тошнит, — с удивлением сказала Мэри Маргарет.
Похожий на мурлыканье тембр ее голоса взволновал его еще сильнее. Надо поскорее убираться отсюда, а иначе он… набросится на нее.
— Я пришлю Стивенса, мисс О’Брайен. Он принесет питье от простуды.
С этими словами Рейвенсфорд вышел из каюты, плотно закрыв за собой дверь. Долгое время он стоял, опершись спиной о стену, глубоко дыша и стараясь совладать с собой. Но все было бесполезно. Он знал, что каждый раз, глядя на нее, будет представлять себе восхитительное обнаженное тело.
— Милорд, вы больны? — спросил подошедший Стивенс.
Рейвенсфорд отрывисто рассмеялся. Он болен от страсти, и существует лишь один способ лечения.
— Нет, Стивенс. Но боюсь, что мисс О’Брайен может заболеть, если ты не дашь ей свое снадобье.
— Ах! — с досадой произнес камердинер. — Этого нельзя допустить, милорд. Горничная графини рассказала мне о той ответственности, которая ляжет на мисс О’Брайен в Лондоне. Она не должна болеть.
— Ты прав, — ответил Рейвенсфорд. — Не должна.
— Переоденьтесь, милорд. — Стивенс с беспокойством посмотрел на хозяина. — Правда, если я…
— Я смогу сам переодеться, — сказал Рейвенсфорд. — Результат, конечно, не будет таким блестящим, как при твоей помощи, но я обещаю выглядеть прилично.
Его мысли снова вернулись к Мэри Маргарет. Вот если бы она его раздела!.. Но не надо сейчас об этом думать.
— Хорошо, милорд. В таком случае я зайду к мисс О’Брайен. Не извольте ни о чем беспокоиться.
Изволю беспокоиться — о собственном здравомыслии, подумал Рейвенсфорд. Ни одна женщина ни разу так его не возбуждала. Это вызывало смятение и в то же время было… приятно. Также он никогда не испытывал желания защитить ни одну женщину. Мэри Маргарет начинала кое-что для него значить.
Мэри Маргарет с трудом расчесывала волосы. Яхта в любой момент могла причалить, а волосы у нее все еще мокрые. Если уложить их в прическу, они так и не высохнут, а если оставить распущенными, то она будет похожа на гулящую девку. А одежда? Ей пришлось надеть далеко не лучшее платье, так как более подходящее для путешествия лежало на морском дне. Рубашка и панталоны стали жесткими от соленой воды, и придется ждать остановки на ночлег, чтобы их как следует выстирать.
Но ее перестало мутить. Хотя бы это утешало.
Раздался стук в дверь и голос графа:
— Мисс О’Брайен, мы причалили. Нам надо поторопиться, чтобы добраться к ночи до постоялого двора.
Она поспешно закрутила волосы в узел и заколола шпильками. Только бы он не вошел! Когда они устроятся на ночлег, она вымоет голову, а пока что ничего не поделаешь.
— Я готова, милорд, — задыхаясь от охватившего ее жара, ответила Мэри Маргарет.
— Я жду вас на палубе через пять минут.
— Хорошо, милорд.
— Рейвенсфорд, — поправил он.
Она услышала его удаляющиеся шаги. Что он подумал, увидев ее в нижнем белье? А команда яхты? Мэри Маргарет застонала, представив себе, как выглядела в мокрой, прилипшей к телу рубашке и панталонах.
Каким ужасом обернулось путешествие! Единственное утешение — это то, что еще хуже быть не может.
Но она ошиблась, так как, спускаясь по трапу, ощутила на себе любопытные взгляды матросов. Только врожденная гордость помогла ей выдержать это испытание.
Рейвенсфорд уже ждал ее. Он окинул Мэри Маргарет теплым взглядом, а она сразу вспомнила, какой у нее был вид, когда она поднялась с кровати, чтобы переодеться.
— Вы неплохо выглядите, несмотря на купание, — заметил он, протягивая ей руку.
Она хотела было пройти мимо, но вовремя спохватилась: не стоит давать команде лишнюю пищу для пересудов. Она остановилась, положила ладонь ему на руку и, вспомнив, что так и не поблагодарила его за спасение, сказала:
— Я у вас в долгу, милорд.
Он нахмурил лоб.
— Вы упрямая дома. Сколько еще раз мне приказывать, чтобы вы называли меня Рейвенсфордом? Мне следовало бы отругать вас за то, что вы не называете меня по имени, — тихо, чтобы никто не услышал, проговорил он, — но я знаю, что это не поможет.
