каждый, против которых мегалитические плиты знаменитой Баальбекской платформы (и даже лежащий поодаль от нее «Южный камень» весом более тысячи тонн) казались простыми кирпичами… Исполинская стена состояла из десяти блоков в высоту (более трехсот метров), трех в толщину и имела сверхмощный фундамент, лежащий на твердой скальной основе. Минут через десять я остановил машину в сотне метров от главных городских ворот размером с фасад многоэтажного дома (выполненных также из каменных плит, раздвигающихся при помощи механизма противовесов), наглухо закрытых почти сто тысяч лет назад. Помедлил немного и ясно увидел с другой стороны города, еще один, куда более скромный, вход, закрытый при помощи несложного каменного устройства. Тронувшись с места, я повел грузовик по дороге, идущей вправо вдоль городских стен. Громадные блоки были подогнаны один к другому настолько плотно, что оставляли впечатление сплошного монолита, но я знал, что стыки между ними подверглись специальной обработке при помощи особого техномагического излучателя, размягчающего камень…
– Пожалуй, хозяевам можно не опасаться грабителей, – чуть улыбнулся я, посмотрев на свою теперь не слишком веселую спутницу. – Может быть, хотите поговорить, Маша?
– Хочу… – немного рассеяно ответила она, глядя мимо меня на нескончаемую серую стену огромной высоты.
Протяженность городских стен не превышала трех десятков километров (не так и много для грандиозного комплекса сооружений за ними), и, когда я хорошо прибавил ход на все такой же великолепной широченной дороге, мы в считанные минуты подъехали к малым городским воротам, размерами лишь метров по восемь-десять в ширину и высоту. Остановив машину, я выключил двигатель и откинулся на спинку сиденья. Когда смолк низкий рокот мощного многолитрового мотора, стала слышна негромко звучащая легкая музыка цифрового проигрывателя. Мы помолчали несколько минут, и я невольно вздохнул – следовало действовать самому. Повернувшись к спутнице вполоборота, я стянул свои тонкие кожаные перчатки и взял девушку за левую руку. Она вопросительно подняла на меня свои чистые глаза. Осторожно сняв с ее руки перчатку, я положил мягкую теплую ладонь на жесткую от постоянных тренировок ладонь своей левой руки. Медленно, чуть касаясь, я провел самыми кончиками пальцев своей правой руки по тыльной стороне ладони Маши – от тщательно ухоженных ноготков до нежного белого запястья. Несколько раз повторил это, а потом, расстегнув кружевную манжету, также едва касаясь, медленно и осторожно много раз провел кончиками пальцев по руке своей спутнице уже до локтя. Девушка прикрыла глаза, порывисто вздохнула, и ее щеки заметно порозовели. Нельзя сказать, что эта утонченная ласка не имела обратного действия – я с трудом удержался от того, чтобы не схватить спутницу в объятия, но это был наиболее действенный способ дать понять девчонке, что с ней рядом внимательный, умеющий быть очень нежным мужчина, а не просто совершенная машина для убийства.
– Вы волшебник во всем… – чуть слышно прошептала Маша, не отнимая руки.
Я поднес ее руку к губам и несколько раз коснулся ими нежной матовой кожи. Потом, по-прежнему неторопливо и осторожно надев на руку спутницы перчатку, мягко спросил:
– Я ответил вам, Маша?
– Почти… – смущенно улыбнулась она.
Мне кажется, что я видел и понимал в тысячу раз больше, чем моя спутница, однако эти знания в той же мере расширяли границы непознанного и, зачастую, не могли оказать должную поддержку. Может быть, оттого и не все мои поступки вели к ожидаемым от них результатам. Несколько минут мы молчали, невольно поглядывая на огромную гладкую плиту, перекрывающую второй проход через исполинские стены.
– Вы знаете, о чем я хотела еще спросить… – начала девушка и остановилась, не закончив фразы.
– Конечно, – чуть улыбнулся я своей спутнице. – Если позволите, я сразу дам ответ, но вы и без того правильно предчувствуете его…
Чуть сконцентрировавшись, я направил правую руку в сторону входа, и едва заметный выступ над древней плитой, ушел вглубь стены, выбросив легкое облачко светлой пыли. Почти полминуты ничего не происходило, а потом громадный каменный блок (оказалось, что его толщина превышала пять-шесть метров) дрогнул и медленно поднялся, открыв темный широкий проход. Запустив двигатель, я неторопливо тронул машину с места и осторожно повел ее вглубь древнего тоннеля. Яркий свет дня еще сопровождал нас на первой сотне метров и даже немного мешал, отражаясь в зеркалах заднего вида, но потом наметился небольшой подъем, сияющий прямоугольник исчез из поля зрения, и мы оказались в кромешной темноте. От главного широкого тоннеля в стороны время от времени отходили боковые ответвления, заметно ниже и уже основного хода. Стены, пол и потолок всюду были довольно ровными (я хорошо видел все в призрачном голубом сиянии, пользуясь магическим зрением) из все того же гладкого камня, а сам главный проход казался совершенно пустым. Маша беспокойно зашевелилась и повернулась ко мне.
– Вы правда что-то видите здесь? – вполголоса спросила она.
– Даже ваши милые взволнованные глаза, – улыбнулся я в темноте и, придерживая руль левой рукой, осторожно взял правой руку спутницы, лежащую на ее коленях, и слегка пожал девичьи пальцы через ее и свою перчатки.
Почти сразу я плавно отжал сцепление и несколько раз чуть надавил на педаль тормоза – впереди, метрах в сорока, главный проход пересекли сразу с десяток призрачных фигур высотой около двух метров. Остановив машину, я подождал, пока странное шествие (я видел темные тени, а Маша обычным зрением – светящиеся зеленоватые силуэты) не освободит дорогу. Воспользовавшись этой задержкой, я прикрыл глаза и внутренним взором просмотрел ближайшие боковые проходы, которые почти все заканчивались также абсолютно пустыми обширными помещениями. Потом я помедлил еще минуту – другую, потому что вдруг увидел (скорее, впрочем, осознал или даже просто вспомнил) весь план подземного лабиринта, а почти сразу и расположение исполинских сооружений наверху. Эти неожиданные сведения насторожили меня – стало ясно, что я посещал этот древний город (или даже жил в нем продолжительное время) в своих прошлых или будущих жизнях. Тем временем из другого бокового прохода выбралось еще более многочисленное призрачное общество и направилось прямо к нам… Маша придвинулась ближе и в темноте нашла мою правую руку, которую я держал на рукоятке переключения передач – девчонка натерпелась страху за сегодняшний день. Тогда я медленно тронул машину с места, и неясные темные (для меня) тени заскользили по бортам автодома. Через несколько секунд вся компания призраков осталась позади, и моя спутница облегченно вздохнула…
– Мы можем увидеть здесь еще много необычного, Маша, – вполголоса заметил я, немного прибавляя ход. – Но волноваться совершенно не о чем – это место не может причинить нам вред. Похоже, что мы здесь свои…
Последние слова я произнес чисто автоматически и мгновением после осознал их истинное значение (произвольно брошенные фразы зачастую несут в себе скрытый смысл) – похоже, что моя спутница, подобно мне, не была здесь случайной гостьей. Через несколько минут проход закончился – его преградила казавшаяся сплошной стена. Мне пришлось привести в действие еще один скрытый механизм, подобный тому, что находился во внешней стене, и громадная плита медленно ушла в сторону. Выход, как оказалось, находился в цоколе высоченного здания, а снаружи перед нами открылась главная городская площадь размером в два десятка футбольных полей, окруженная со всех сторон такими же исполинскими сооружениями. Внизу все находилось уже в глубокой тени – красноватые лучи низко стоящей Анеллы освещали колоссальные постройки в сотне с лишним метров от земли. Прибавив ход, я быстро пересек площадь, покрытие которой состояло из тщательно пригнанных друг к другу шлифованных огромных (здесь все было таким) каменных плит, и остановил машину у парадного входа Храма Алтаря (я помнил, что это был он), который представлял собой величественные пропилеи, причудливо украшенные портиками и колоннадами. Когда смолк двигатель, я распахнул бронированную дверь и невольно прислушался – в древнем городе стояла мертвая тишина.
– Пойдете со мной, Маша? – спросил я, вынимая из ниши за спинкой своего сиденья дорожный кожаный мешок.
– Разве нужно спрашивать… – слабо улыбнулась девушка.
Я спрыгнул на гладкие каменные плиты площади, захлопнул дверь, обошел машину и подал руки своей спутнице. Когда она оказалась рядом со мной, мы постояли еще пару минут в этой необыкновенной тишине, которая, как казалось, несла лишь скорее спокойствие и умиротворенность, чем даже намек на угрозу. Но я ясно чувствовал, что там, наверху (от пропилеев к самому храму вела широченная лестница с сотнями ступеней), скрывается величайшая тайна моей жизни, и не хотел знать ее.
