внутреннего кармана бутылочку сладкой наливки. – Зовите хозяйку, – и добавил, чуть подумав: – Господин Леннарт!

Старик исподлобья посмотрел на него:

– Болеет. Лежит. – Он кивнул головой куда-то вверх. – Не встает.

– Жаль, жаль… Вы уж простите нас, что появились в такой неудачный момент. – Вит приложил ладонь к груди. – Может, помочь чем? – И пояснил: – Ну там врача, лекарства…

Старик усиленно замотал головой:

– Пройдет. Бывает. – Затем, словно что-то вспомнив, сам вернулся к причине посещения друзей. – А зачем вам Тойво?

Странно, что, задав такой вопрос, хозяин преспокойно опять направился на веранду. Теперь уже и Снайп недоуменно посмотрел ему вслед: ну, право, не отвечать же в спину уходящего человека?! Дед снова быстро вернулся с кипящим чайником в руке. Потом он извлек из резного буфета чашки, ложки, фарфоровую сахарницу.

– Садитесь. – О своем вопросе старик, похоже, забыл. – Да-а-а… Он приходил… три дня… сзади. Назад. Пил чай. Ушел по делам. У него работа в Кейла.

Старик назвал крупную станцию на таллинской ветке. Это было в противоположную сторону от Палдиски! Виталий прищурился, он хотел что-то спросить, но хозяин опередил его:

– Вы кто?

Не выдержал Вадик:

– Дед, мы же только что говорили…

В это время раздался громкий скрип половиц. Он шел сверху, из мезонина. Старик дернулся, как от удара, и привстал с лавки. Снайп внимательно посмотрел на него, потом тронул Вадима ногой под столом и произнес:

– Вы не будете возражать, господин Леннарт, если мы с другом выйдем покурить на крыльцо?

Старик ничего не ответил. Вит потянул Аракчеева за рукав:

– Ну, тогда мы быстренько. – И он действительно в три больших шага скрылся за входной дверью. С извиняющейся полуулыбкой Вадим последовал за ним.

Плотно прикрыв дверь в дом, он накинулся на своего друга:

– Ну, чего ты потакаешь этому старому маразматику?! Не помнит, что минуту назад ему говорили. Сейчас, наверно, забыл уже, зачем мы пришли. Не будет здесь никакого толку! Может, правда, хозяйка более адекватная? Давай под каким-нибудь предлогом попросим нас ей представить, а?

Снайп приложил палец к губам, призывая товарища к молчанию, и вполголоса поинтересовался:

– Тебе не кажется, что здесь, – он одним коротким движением головы обвел и дом, и дворовые постройки, – очень много странностей?

– Конечно, кажется! – тут же отреагировал Аракчеев. – Дом в глуши, сумасшедший дед, невидимая больная старуха… Послушай, не придумывай «ужастика»! Обычные выжившие из ума древние эстонцы…

Рука Снайпа сжала запястье Вадима:

– А это слышишь?

Со стороны длинного сарая донеслось низкое протяжное мычание и блеяние.

– Ну и что? Там хлев. Коровы, овцы… Сейчас еще и петух закукарекает. О, точно!…И чары пропадут!

– Эх ты, городской житель! А я в детстве в соседней Латвии на таком же хуторе пять лет провел. Так мычит обиженная недоеная корова. Значит… Сейчас десять часов, а утренняя дойка обычно в пять. К тому же никогда в такое время хозяева не станут держать скотину в хлеву. Вон там, – он указал рукой за поворот дороги, – загон из жердей. Там и трава есть, я заметил по дороге. Туда живность обязательно выгоняют. А сегодня что-то нарушило привычный распорядок…

– Так хозяйка заболела! Старик же сказал.

Виталий сочувственно посмотрел на Вадика:

– Чтоб не подоить корову, хозяйка должна… умереть, наверно! Но и в таком случае это сделал бы хозяин. Не спорь! Я тебе еще пару наблюдений подкину. На повороте к дому я заметил следы протекторов. Здесь, во дворе, ничего не видно, потому что на пригорке сухо. А там грязь после дождя не высохла, и следы очень хорошо отпечатались.

– Подожди, но дождь смыл бы их!

Снайп согласно покивал.

– Ты хочешь сказать, что сюда кто-то приехал на машине…

– Предположительно, «Додж» мини- вэн.

– …уже после четырех или пяти часов утра, когда закончился дождь?

– Именно. И приехали, и уехали. Боюсь, однако, что не все.

– Значит, бабкина «болезнь»…

– Угу. Я тут успел краем глаза заглянуть в смежную комнату с горницей, когда старик чуть приоткрыл туда дверь. Так вот, именно там находится кровать хозяев, где, по логике, должна была бы лежать больная, а не в мезонине. Думаю даже, что этим мезонином дед с бабкой вовсе не пользуются. Слишком крутая и узкая туда лестница, а у старика больные ноги: даже летом в валенках. К тому же ее ступеньки покрыты пылью. Ну и чисто психологическое наблюдение: дед явно напуган и растерян, говорит невпопад, ответов не слышит и не запоминает. Но время от времени вспоминает то, что ему приказали у нас узнать. Отсюда и его неожиданные вопросы «Кто вы?», «Зачем вам Тойво?». Ну и, конечно, его научили сослаться на город Кейла.

– Зачем все это? Могли бы нас прихватить на подъезде или в доме. И выведать все, что надо.

– Мой друг, я даже удивлен: ты так недооцениваешь себя. И нас обоих вместе. А вот эти ребятки извлекли отличный практический урок из встречи с нами на квартире Трийну. Да и в парке им хорошо от Галины перепало. Скольких мы бы успели положить?

– Ну…

– И потом, если бы живыми к ним попали, где гарантии, что мы заговорим? То-то. А так сами расскажем, что им нужно. Остается лишь незаметно подслушать.

– Так ты думаешь, что эти гады захватили бабку в заложницы, чтобы дед вел себя правильно, и утащили ее наверх, когда увидели нашу подъезжающую машину? Ну, суки! Сейчас…

– Не горячись! Я сначала подумал, что стоит быстренько распрощаться и укатить. Но… вряд ли нас выпустят отсюда. Наверняка в «Додже» был полный комплект бойцов, человек 8—10. А в мезонине оставили двух-трех. Опять же, судя по следам, они уехали. Но вряд ли далеко. Думаю, притаились где-то в лесу, недалеко от поворота на мызу. И оттуда наблюдали, как мы проезжаем. Так что они в курсе нашего прибытия, и мирно распрощаться и укатить не получится.

– И стариков жалко! Не бросать же.

– Что предлагаешь?

– Сначала обезопасить тылы. – Аракчеев решительно указал наверх. – Ну а потом… по обстановке.

– Хорошо. Согласен. Начинаем прямо сейчас, а то они могут всерьез обеспокоиться нашим долгим отсутствием в доме. Я пройду и спровоцирую их на какие-нибудь действия. Ну а ты…

Виталий посмотрел на короткую водосточную трубу, ведущую с балкона мезонина рядом с крыльцом в низкий широкий ушат на земле. Аракчеев все понял без слов.

– Иди, провоцируй. А я вскарабкаюсь.

– Побереги бабку!

– А ты деда!

Они хлопнули друг друга по плечам и начали действовать.

Быстрым шагом Снайп вошел в горницу. Старик продолжал сидеть за столом, не прикоснувшись к еде. Его голова была низко опущена.

– Еще раз простите нас, господин Леннарт! – очень громко произнес Виталий. – Мы искренне сожалеем, что выбрали такое неудачное время для посещения. Позвольте откланяться. Подумайте, может, мы все-таки можем что-то сделать для больной хозяйки? По крайней мере, сразу же по приезде в Таллин мы оповестим о случившейся болезни вашу родственницу Хельгу. Она вас очень любит и, не сомневаюсь, сразу же приедет поухаживать за больной…

Снайп говорил четко, не торопясь, хотя и мало задумывался над произносимыми фразами: мысленно он отсчитывал секунды и старался представить каждый шаг Аракчеева. Вот он преодолел по трубе два метра вверх, вот неслышно перелез через перила балкона и незаметно заглянул в мезонин. На оценку обстановки ушло не более четырех секунд. Еще столько же на выбор способа действия и оружия: кроме трофейного пистолета у Вадима всегда был при себе набор метательных кинжалов. Теперь он с балкона проникает в мезонин…

– …Наверняка она привезет с собой квалифицированного врача и лекарство…

Странно, что даже настороженное ухо Виталия не улавливало ни малейшего шума сверху. Почему задержка?!

– …Мой друг уже направился к машине. – Видя, что старик поднимается из-за стола, Снайп шагнул вперед, опустил на его прямое костистое плечо свою сильную руку и просто заставил плюхнуться обратно на скамью. Потом, повернув голову в сторону ведущей наверх лестницы, очень громко закончил: – До свидания, уважаемый господин Леннарт! Провожать не на…

В этот момент со стуком распахнулась дверь в мезонин, раздались подряд три выстрела, и по крутым ступеням загрохотало падающее вниз тело. Потом знакомый голос сверху возвестил:

– Эй, там, внизу, без глупостей! Все кончено.

Виталий метнулся к распластавшемуся на полу под лестницей человеку. Помощь бандиту была не нужна: из середины его груди торчала плоская рукоять метательного ножа, а около безжизненно откинутой в сторону правой руки валялся короткоствольный пистолет.

– Вот черт! Двужильный он, что ли: ведь мертвый уже, а стрелял. И гад зацепил-таки!

На середине лестницы стоял Аракчеев, зажимая левой рукой предплечье правой. Между его пальцами вытекали капли крови. Он спустился в гостиную и подошел к столу:

– Что, дед, хреново в плен попадать, а?!

Старик сидел на скамье, вытянувшись в струнку, белый как мел. Из его устремленных на лестницу мезонина глаз медленно текли слезы.

– Не боись, чухонь! Жива твоя… – Вадик хотел закончить «бабка», но почему-то произнес, – супруга. Ты уж не взыщи, кажется, я ее здорово напугал. – И грубовато закончил: – Ну, иди-иди к ней, чего расселся-то?!

– И, господин Леннарт, отыщите у себя бинты и йод для моего друга. Он ранен. Поторопитесь!

Снайп подошел к Вадиму и осмотрел рану.

–  Везучий ты, Вадька: болезненно, но не опасно, пуля навылет прошла.

Он вытащил из кармана платок и перетянул предплечье друга, чтобы остановить кровь.

– Посиди пока на лавке. А руку на