В то время, как политика, основанная не на идеологии, а на сбалансированном представлении о роли рыночного механизма и государства, является, по-видимому, наиболее благоприятствующей как росту, так и эффективности, существует еще и проблема более широкого видения, которое я сейчас попытаюсь сформулировать. Оно должно базироваться не только на понимании нашей экономики, но и нашего общества в целом, и оно выходит за пределы материалистических ценностей, имеющих первостепенное значение для программы ускорения роста и повышения эффективности. У этого видения три краеугольных камня: социальная справедливость — взгляды на равенство и бедность; политические ценности, в особенности демократия и свобода; и взгляды на взаимоотношения между индивидуумами и сообществами, в которых они живут. Как мы увидим из дальнейшего изложения, все эти три аспекта тесно связаны.

Здесь неуместна защита базовых ценностей социальной справедливости ^{133}. Я ограничусь простым утверждением: мы должны быть озабочены бедствиями бедных. Это нравственная обязанность, которая признается любой религией. Это коренная американская ценность. Декларация независимости начинается словами: «Мы исходим их той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью»[131] (вне зависимости от расы, национальности, пола и т.п.), но без некоторого базового уровня дохода «стремление к счастью» бессмысленно.

Я также убежден, что все мы выиграем, если общество будет менее расколотым. Америка находится в числе стран с наиболее высокой долей населения, находящейся в тюремном заключении, и частично это, несомненно, объясняется чрезвычайно высокой степенью неравенства, существующей в нашем обществе. Возмутительно, что в самой богатой стране мира многие бедные не имеют адекватного доступа к здравоохранению, детская смертность в некоторых районах Америки выше, чем в некоторых развивающихся странах. Восточная Азия показала, что в тех из развивающихся странах, где удалось ограничить неравенство, развитие шло быстрее — частью потому, что они лучше использовали людские ресурсы, частью потому, что большее равенство связано с большей социальной и политической стабильностью.

В то время как принципы социальной стабильности остаются неизменными, акценты и инструменты политики обеспечения социальной справедливости меняются. Ниже я постараюсь рассмотреть только несколько ключевых проблем. Но есть и другие, такие как, например, обязательные квоты, имеющие не меньшее значение.

Сейчас все возрастающее внимание и, по-моему, справедливо, уделяется равенству возможностей, и особенно возможностей для детей. С политической точки зрения это имеет огромное значение, особенно в Америке, считающей себя страной возможностей. Каждый обязан признать, что будущее ребенка не должно зависеть от имущественного положения его родителей. Концентрация внимания на возможностях позволяет обойти некоторые из традиционных компромиссных решений, которые часто выдвигаются экономистами. По старой политике перераспределения доходов, если что-то делалось для бедных и, по крайней мере, что-то достаточно существенное, то это всегда было хотя бы частично за счет среднего класса. Левые верили, что можно продолжать обращаться к высшим нравственным ценностям среднего класса; но победили правые: они не только обратились к глубоко укорененному эгоизму, но и выдвинули еще более сильный аргумент: даже если вы хотите помочь бедным и даете деньги государству, то это не лучший способ помощи, ибо государство неизбежно растранжирит большую часть этих денег. Правые делали акцент на частную благотворительность (свет из тысячи источников), идея, очень красиво озвученная в одной или двух речах Буша старшего[132].

Большее равенство возможностей означает, что страна будет лучше использовать свои основные людские ресурсы, обеспечив каждому возможность полного использования своего потенциала. Повысится и эффективность, и справедливость распределения. Кто может возразить против этого? Мы еще не разведали всех путей, которые открывает равенство возможностей. Мы знаем, что для того, чтобы дети из малоимущих семей имели равные возможности в школе, они должны быть обеспечены дошкольным образованием, но проект «Ранний старт», на который это возлагалось, остался без достаточного финансирования. Мы знаем, что если нужно, чтобы дети малоимущих родителей учились, их необходимо обеспечить адекватным питанием и что недоедание в детские годы может нанести организму непоправимый ущерб. Но программы, направленные на устранение этого, также недофинансируются.

Обратите внимание на различие позиций тех, кто говорит, что мы можем обеспечить одновременно больше равенства и более быстрый рост, и сторонников «экономики просачивания вниз», утверждающих, что можно помочь бедным путем передачи ресурсов богатым. Те и другие, видимо, пытаются избежать компромиссных решений. Но теория «просачивания вниз», даже если она сработает, не ставят вопроса о том, получат ли бедные столько же, сколько получили богатые. Или если поставить вопрос по-другому, нет ли других способов более непосредственного оказания помощи.

Ни одна их возможностей не имеет столь важного значения, как возможность работать. К несчастью, и я уже отмечал это ранее, сегодня во многих странах мира очень многие лишены этой возможности, и почти во всех странах мира случаются периоды, когда имеет место такое состояние.

Но в настоящее время мы располагаем экономическими инструментами и, в более развитых странах, ресурсами, позволяющими расширить возможности занятости, особенно в периоды рецессий, периодически охватывающих рыночные экономики. Америка в период после Второй мировой войны испытывала благоприятное развитие цикла с более продолжительными фазами подъемов и более короткими фазами спадов, и нам удалось избежать крайних уровней безработицы, какими была отмечена Великая депрессия. Но все-таки периоды, когда безработица была сверх необходимости высокой, были сравнительно длинными.