тес на брусчатку, дымила сразу тремя кирпичными трубами общая кухня, собирающая под своими длинными навесами всех, кто только не работал на этой гигантской стройке...
- Господа, изменить срок сдачи не в моих силах! Более этого повторять не буду. Все, я уехал!
Точно уловив момент, рядом с высоким начальством появилась двухместная бричка, лишившая строителей последнего шанса пообщаться с Греве.
- Ишь, шельмы, все выгоды ищут! Трогай, голубчик.
С комфортом устроившись напротив давнего знакомца, и в чем-то даже и приятеля, управляющий компанией поинтересовался - какой же выгоды восхотели начальник строительства и его верные прорабы?
- Старая песня, Андрей Владимирович - сроки маленькие, дайте нам больше времени, ах, не успеваем... Вот ей богу, не встречал я того строителя, который управлялся бы в срок! Условия райские! Материалы - пожалуйста. Рабочие - нате вам, да и остальное все так же. А им, видите ли, все сроки поджимают!
- А как все на самом деле?
Инспектор всех крупных строек Кыштымского горнозаводского округа недовольно поджал губы и сказал, как отрезал:
- Раз подписали контракт - извольте выполнить точно и в срок! А остальное не моя забота.
- Экий вы, Валентин Иванович, суровый человек.
Поулыбавшись, два компаньона перешли к шкурным, так сказать, вопросам. То бишь - обсуждению скорого открытия сразу четырех кинотеатров. Двух в столице, и двух в Москве (между прочим, тоже столице империи - только финансовой). И надо сказать, перспективы этого самого открытия, откровенно радовали загрубевшие на ниве коммерции сердца. Не в последнюю очередь из-за результатов пробных показов - ибо августейшая семья, просмотревшая в тесном кругу из ближайших родственников и самой доверенной прислуги (всего-то две дюжины человек) три десятка роликов на самые разные темы, осталась в полном восторге. Отчего незамедлительно соизволила дать высочайший и на редкость единодушный 'одобрямс', на столь новый вид развлечений. Конечно, до желанного и престижнейшего звания 'поставщика двора Его императорского величества' и двуглавых орлов на торговой марке было еще далеко - но и того что уже было, вполне хватало. Единственная же тема, которую два компаньона в своем разговоре обходили стороной - личность того, кто недавно был утвержден на должность управляющего компанией 'Кинема'. Вернее, даже не личность... Скорее причины, по которым Сонин внезапно охладел к своему племяннику, Константину Эдуардовичу. Посторонний человек был бы в полном недоумении - дядюшка столько за него просил, продвигал, хлопотал! А как племянничек получил важный пост, так резко невзлюбил, чуть ли не отказал от дома. Как людей портит власть! М-да.
А человек свой, допущенный во внутренний круг его сиятельства князя Агренева, моментально догадался бы, что дяде довелось ознакомиться с невзрачной такой папочкой. Невзрачной, но при том содержащей очень неприятные факты и сведения. Например, о шалостях ученика Московского высшего технического училища, и об его же участии в студенческом кружке весьма сомнительного свойства - того самого, коим так живо интересуются скромные и неприметные государственные служащие министерства внутренних дел. Или о том, как родственник управляющего удивительнейшим образом миновал все те неприятности, кои в изобилии достались остальным его товарищам - взамен же приобрел легкие, и почти что необременительные обязанности. Перед третьим делопроизводством Департамента полиции Российской империи.
А еще, по настоящему свой человек ни за что не удивился бы назначению Константина Эдуардовича Борского на столь ответственную должность. Потому что первый заместитель у свежеиспеченного управляющего был от господина Горенина, и заведовал как раз финансовыми вопросами. Юрист 'Кинема' еще недавно работал в питерской конторе Лунева, а второй заместитель (по общим вопросам) даже и не прекращал трудиться под началом у Долгина. Какое уж тут удивление?..
- Ну что, Андрей Владимирович, в общем и целом мы вашу ознакомительную поездку закончили - день, самое большее два на все бумажные дела, и можно отправляться в Москву.
Сонин немного поразмыслил, без малейшего интереса скользя глазами по проплывающему мимо них однообразному летнему пейзажу. Трава, кусты, деревья - деревья, кусты, трава... Ну что же, действительно - его знакомство с Кыштымским горнозаводским округом можно признать состоявшимся. Почти.
- А как же оставшиеся металлургические заводы, Валентин Иванович?
Греве пренебрежительно махнул рукой, заодно отгоняя подбирающихся к нему слепней.
- Да было бы там на что смотреть! Мы же побывали на втором металлургическом - считай, что были и на третьем, и на четвертом заводах. Строились-то они по одному проекту. Разве что номер два уже через полмесяца запустит свою последнюю домну на полную мощь - а его, хе-хе, меньшие собратья только-только собрались первую плавку делать.
Шлеп!
Один слепень бесславно погиб, а другой, недовольно жужжа, переключился на кучера.
- Допустим. А Мотовилихинский машиностроительный?
- Там пока всего лишь большой пустырь с ямами под фундаменты.
- Разве? Хм. А помнится, вы мне говорили, что скоро он начнет работать?
- Это я про Мотовилихинский электромеханический так сказал. Что как рафинированная медь с Карабаша пойдет, так он и начнет выдавать свою продукцию.
- О! Прошу прощения, запамятовал.
Дальнейшая беседа увяла, словно нежная листва под жаркими солнечными лучами, и дальнейший путь два путешественника (а так же инспектора, начальника, коллеги, компаньона и так далее) проделали в полнейшей тишине, размышляя каждый о своем. Греве предвкушал скорую встречу с Москвой - вернее кое с кем, кто проживает в этом славном городе. С некоторых пор его холостяцкая жизнь заиграла новыми красками... А Сонин вспоминал все то, что он увидел и узнал за прошедшие полмесяца.
Кыштымский проект его сиятельства... Он, в первую очередь, поражал своими масштабами. Здесь строили не отдельные заводы - нет, здесь рождался гигантский промышленный район. Со своими рудниками и шахтами, заводами и фабриками, училищами, больницами и поселками для рабочих. Все свое! Масштабность и невиданная доселе рациональность использования всего, что только могло принести пользу молодым производствам - они просто поражали. И отчасти пугали. Ибо даже немцам, с их врожденной практичностью и педантичностью, было далеко до князя Агренева. У которого бросовые отходы одного производства становились ценнейшим сырьем для другого, ветер вовсю использовался для наполнения водонапорных башен, а плодородная земля из-под заводов бережно собиралась и увозилась в другое место. Бесполезным доменным шлаком засыпали выработавшие свое шахты, а ядовитейший газ, неизбежно возникающий при плавке медной руды, оказался вдруг хорошим источником серной кислоты. Да что там газ. Камни! Обыкновеннейшие камни с полей и берегов речек, и то собирали. Чтобы затем использовать при возведении фундаментов и стен цехов. Все продуманно, все учтено, все на пользу его сиятельству!
- Тпрру! Приехали, ваши благородия.
Разомлевшие от июньской жары пассажиры вывалились из фаэтона, аккурат напротив недавно отстроенной на деньги компании гостиницы. Огляделись, сделали ровно пять шагов, и приняли холодного (что называется, до ломоты зубов) кваса. Ржаного, духмяного, с микроскопическими пузырьками газа и хлеба - такого вкусного, что каждый влил в себя никак не меньше ковша.
- Ох, хорош!
Андрей Владимирович немедля согласился с этим утверждением. А дополнительно освежившись в своем номере (прохладный душ сотворил с ним настоящее чудо), он вновь ощутил, что готов к трудовым подвигам. Разложив прямо на обеденном столе большую карту, он с видом настоящего генерала осмотрел ее орлиным взором. И опять задумался, тихо присев на стул. Еще год, самое большее полтора, и все работы в Кыштыме будут закончены. Часть заводов и шахт уже приносит прибыль - небольшую, непостоянную, но все же. А когда все наладится, прибудут чешские волонтеры и доучатся свои рабочие, да все предприятия заработают на полную мощь! Это будут уже не просто большие деньги. Десятки миллионов полновесных серебряных рублей прибыли в год, тысячи опытных мастеровых, целые составы с сырьем и продукцией, в том числе и военной... Это уже политика. А где политика, там очень легко сломать шею - особенно себе.