МЫСЛИ ВСЛУХ: 'Мощность современных зарядов выражается в мегатоннах. Используя печальный оп ыт Хиросимы и Нагасаки, группа экспертов ООН проанализировала возможные последствия ядерного взрыва в одну мегатонну по городу с населением в 1 миллион человек. Город практически будет уничтожен, сразу погибнет 270 тысяч человек от ударной волны и тепловог о излучения, от облучения еще 90 тысяч человек, не менее 90 тысяч будет ранено. В городе не будет воды, электроэнергии, газа, некому будет оказывать медицинскую помощь.
При ударе боеприпасом в 10–20 Мт радиус поражения возрастет в 2–2,5 раза. Пожары охватя т район в радиусе 30 км, а непосредственная угроза для жизни будет в радиусе до 60 км. При наземном взрыве образуется кратер диаметром 800 м и глубиной 75–90 м. Зона поражения в направлении ветра протянется на сотни километров. Так взрыв над Лондоном созда л бы зону смерти, разрушений и радиоактивного заражения в Париже. А ведь речь пока что шла об одиночном взрыве, что же будет при массовом ядерном ударе?
Непосредственное действие оружия может быть усилено выбором цели. Представим себе вполне 'безобидную' н а первый взгляд ситуацию, когда бомба мощностью в 1 Мт взрывается над лесным массивом. Излучение взрыва немедленно вызовет пожар на площади, содержащей десять миллионов кубических метров леса. Очень трудно предсказать характер развития этого грандиозного пожара: будет ли он распространяться дальше или потухнет из-за нехватки кислорода. Но уже ясно, что пожар будет сопровождаться мощными бурями, вызванными перемещениями разогретого воздуха в верхние слои атмосферы вместе с продуктами горения — золой… Многие глобальные эффекты ввиду их грандиозности не могут быть определенно предсказаны, оценены и смоделированы в лабораториях. Путем прямых расчетов и сравнений с крупнейшими вулканическими извержениями доказывается, что десять тысяч мегатонных взрывов способны поднять такое количество пыли, что она нарушит прозрачность атмосферы, солнечные лучи не дойдут до поверхности. Наступит резкое похолодание и гибель всего живого'.
—
— Когда мы делали оружие, именно так и думали. Наверное, это во многом определило то, что бомба у нас появилась. Не нам судить историю: она была и есть, хотя сегодня мы уже думаем иначе, чем вчера.
—
— Что вы имеете в виду?
—
— Политику определяют не ученые. К сожалению… Есть предел, и он достигнут: человека достаточно убить один раз, и бессмысленно это делать два, десять, тысячу раз. Современное ядерное оружие несет в себе характер абсолютного, его усовершенствование не может обнаружить сколько-нибудь существенных преимуществ по сравнению с достигнутым.
—
— Нет. Кстати, после смерти Забабахина меня пытались пригласить на работу вновь, но я отказался. То, что я делал и делаю в ФИАНе, меня устраивает. Мое отношение к ядерному оружию изменилось: я считаю, что оно сыграло свою роль, и потому должно уйти со сцены… Но многие мои коллеги в прошлом и даже друзья до сегодняшнего дня считают, что они делают главное для страны дело… Говорится очень много слов о паритете, о сдерживании и так далее. К сожалению, наличие ядерного оружия никого не останавливает: войн во второй половине XX века не меньше, чем в первой, да и людей гибнет очень много в них. Казалось бы, каждая большая война должна чему-то учить человечество — десятки миллионов людей погибли во второй мировой, но почему-то этого не происходит. Да и войны, пусть не мировые, но многолетние — были. Вспомним хотя бы Вьетнам и Афганистан, где ядерные страны — США и СССР потерпели поражение. Значит, дело не в атомной бомбе, не в оружии, а совершенно в другом… И это уже забота философов.
МЫСЛИ ВСЛУХ: 'Принято считать, что нельзя красить двумя красками — черной и белой. Всегда, дескать, есть промежуточные тона, нюансы. И все есть ситуации, в которых однозначное решение необходимо. Чр езвычайно важно, если речь идет о международной инспекции ядерных объектов, чтобы она была всеобъемлющей, касалась как ядерных, так и неядерных стран. Достаточно сделать исключение в отношении хотя бы одного реактора, как разрушается идея, вся стройная сис тема надежного контроля, в равной мере приемлемая для всех участников. Обязательно появятся возражения — почему им можно, а нам нельзя? И круг исключений будет нарастать. Таким образом, вывод однозначен: необходим, без всяких исключений, международный конт роль всех объектов атомной промышленности. Одновременно, вместе с широким внедрением АЭС возникают гарантии для полного безвозвратного уничтожения военных ядерных материалов. Диалектика такова: полвека мы развивали реакторостроение, чтобы создавать плутони й, теперь настало время строить новые реакторы, чтобы произво-дить электричество и одновременно уничтожать плутоний, сделать ядерную войну невозможной',
—
— На меня всегда очень сильное впечатление производил Курчатов. Но я был слишком молод, а он был на вершине атомного проекта, а потому каких-то прямых соприкосновений не было. Да и после 55-го года, когда мы испытали 'настоящую' водородную бомбу, он начал отходить от нашей тематики, больше внимания уделял мирным направлениям атомной энергии, размышлял о запрещении испытаний.
—
— На всех, в том числе и на меня, он произвел очень сильное впечатление. Я видел раньше атомные взрывы, но на этот раз все было иное… Мы находились в 26-ти километрах от эпицентра. Сразу стало ясно, что 'событие' состоялось: облако поднялось, яркий свет, зрелище красивое… К нам пришла ударная волна, довольно сильно ударила по ушам… Мы вскочили, закричали 'Ура!', и вдруг пришла вторая волна — все кубарем покатились по земле… В землянке сидел солдатик, его засыпало… Город Курчатов (его так теперь называют) был километрах в шестидесяти. Когда мы туда приехали, то увидели весьма странную картину: почему-то толчки в туалетах, извините, повыворачивало… Так что красивое, страшное и смешное было рядом.
—
— Я запомнил его задумчивым, отрешенным.
—
— Нет. Было ощущение иное: могущество, невероятная сила.
МЫСЛИ ВСЛУХ: 'Сомнения не оставляют. Может, все так называемое антиядерное движение никому не нужно, неэффективно. Убежденных убеждать не надо, к тем, кто по другую сторону, не достучишься. Потом вспомнишь: ведь совсем недавно Советский Союз обладал самой большой армией в пересчете на душу населения. У нас было около 30000 атомных бомб, способных уничтожить все живое на Земле; 80 000 танков — больше, чем в остальном мире; 40000 тонн веществ для химического оружия — огромное количество, рассчитанное на миллионы снарядов. У нас свыше миллиона артснарядов перешагнувших только гарантийный срок. Сейчас становится ясно, и об этом раньше не заду мывались, что уничтожение всей этой груды бессмысленности будет стоить не меньше, чем потрачено на
