зубчатую передачу с металлическим зацеплением, его главный механический привод станет работать намного лучше и эффективнее. Железо есть железо, и, хотя на нём одном цивилизацию не построишь, Митяю было очень радостно, что оно имелось у него в достатке.
Механический цех Митяй тоже построил в рекордно короткие сроки – всего за месяц, так он набил руку на строительных и особенно грузоподъёмных делах. Он даже присобачил к Шишиге спереди и сзади по П-образной опоре с блоками, а также небольшую поворотную стрелу сзади, так что с помощью лебёдушки, трос которой был всегда смазан, мог поднять хоть чёрта весом в две с половиной тонны. На всякий пожарный случай у него имелся запасной трос. Теперь его вездеход превратился ещё и в подъёмный кран, а при необходимости он мог превращать его в колёсный бульдозер, но в таком качестве Шишиге выступать ещё не приходилось.
За всей техникой он ухаживал особенно тщательно и берёг её как зеницу ока, ведь без неё он точно пропадёт или, не знамо что лучше, одичает. Пока что она его не подводила ни разу, но самое главное, собрав десять тонн нефти в том месте, где она выходила со дна реки, Митяй после серии экспериментов сумел получить вполне приличное моторное масло, которое начинало пузыриться и терять вязкость только при температуре в сто девяносто градусов. А ещё его масло было чистым, как слеза ангела. Нефтяные дела нравились ему всё больше и больше. Очень уж много от них было пользы.
При этом он успевал заниматься огородом и полем. Почва на территории его латифундии оказалась на редкость плодородной, и он не успевал поражаться, какой урожай созревал на распаханных двенадцати гектарах. Помучившись с ним прошлым летом, он отвел под огород на треть меньше земли, но зато посеял куда больше зерновых и бобовых культур, и они колосились вовсю. Особенно его радовали подсолнухи, шляпки которых достигали полуметра в диаметре, да и кукуруза вымахала в два человеческих роста, но больше всего сердце Митяя грели громадные арбузы. Пока ещё зелёные, они походили на полосатые ядра Царь-пушки. Из них он собирался наварить сиропа и уварить его до состояния сахара или карамели, хотя имел куда более лучшее сырьё для варки сахара. Среди семян красной свёклы ему попались шесть штук свёклы сахарной, которые, естественно, были полностью пущены на размножение. В этом году он собирался получить намного больше семян, чтобы вскоре жизнь его сделалась совсем сладкой. Единственное, чего ему не хватало, так это второй пары рук. Но всё же больше всего Митяя радовало то, как быстро вырастали в горшках фруктовые деревца. Они уже достигли высоты в метр с лишним, и будущей весной он намеревался высадить их в открытый грунт и уже прикидывал, где разобьёт сад. Хорошо росли побеги винограда, выращенные из косточек, и несмотря на то что больше половины побегов загнулось, хотя он и не выносил их из комнаты, более сотни радовали его своими зелёными листочками. Рано или поздно он найдёт дикий виноград и привьёт их на него.
Посеял он в этом году и небольшую плантацию табака, хотя никаких вредителей сельского хозяйства пока что не приметил. Табак вымахал знатный, высотой в человеческий рост, и Митяй уже нанизал на тонкие ивовые прутики пару сотен листов и высушил их в тени. А так как давно уже бросил курить, то вместо перекура обычно спешил в свинарник, где у него подрастали двадцать семь молодых свинок, восемнадцать кастрированных поросят и один хрячок. По весне он трижды устраивал пьяную охоту на диких свиней в заранее прикормленных местах. Для неё он нагнал литров триста крепкого самогона и трижды отвёз на Шишиге в лес тонны по две силоса из топинамбура, хорошо сдобренного клубнями этого растения и картошкой, устроив для диких свиней настоящий пир с дармовой выпивкой.
Как он и предполагал, те, вволю натрескавшись пьяного корма, повалились на том же месте и уснули, после чего Митяй без особых хлопот отобрал самых молодых свинок и кабанчиков. Одного, самого толстого, он оставил на племя, а остальных безжалостно кастрировал, яйца скормив Крафту, и поселил отдельно, чтобы хряк их не опустил. Забот у него, конечно, прибавилось, но зато теперь всё, что хоть чуть подгнило или подвяло, он немедленно скармливал чушкам, для которых построил отличный свинарник с двойным полом. Нижний пол он не поленился застелить толстой плиткой из белой керамики, а поверх неё настелил на дубовых лагах дубовые же решётки. Помимо этого он сделал два просторных выгона, чтобы хрюшки могли принимать солнечные ванны. Поначалу Митяй думал, что дикие свиньи поведут себя агрессивно, но голод не тётка, и когда после трёхдневного поста он привёз им здоровенное корыто сладкого корма, мигом заставил переменить свои взгляды на человека и его роль в их новой жизни в четырёх кирпичных стенах. К лету же, после нескольких месяцев трёхразового кормления, они подобрели настолько, что при виде его тут же начинали весело хрюкать.
Боровы набирали вес быстрее свиней, но зато им и жить оставалось недолго, и Митяй уже стал подумывать, что делать с таким количеством мяса. А ещё он всё чаще думал о том, как бы поскорее найти в степи коров с телятами и экспроприировать оных. Очень уж он соскучился по молоку. Правда, близость свинарника к дому вскоре стала ему надоедать, и он решил перенести его подальше от своего дома и поближе к реке Нефтяной, стену, отделяющую скотный двор от дома, снести, и на месте свинарника построить П-образный двухэтажный дом, а посередине разбить палисадник и посадить несколько фруктовых деревьев. С домом, конечно, можно было не спешить, а вот строительством нового свинарника он занялся сразу же после того, как построил мехцех с кузницей, хотя ещё и не оборудованной механическим молотом. Очень уж его доставала вонь, доносившаяся из свинарника. Митяй даже начал подумывать о том, а не перевести ли ему всё своё керамическое производство на газовое отопление, ведь для этого всего-то и требовалось, что построить рядом со свинарником биореактор, и тогда он сможет ещё и удобрять поля не навозом, а первоклассным гумусом.
Километрах в двух от дома он нашел ровный участок, полого спускающийся к реке, и тот его очень обрадовал тем, что слой плодородной почвы на нём оказался совсем тонким, всего сантиметров двадцать, а под ней лежала плотная, тяжёлая, синевато-серая глина, похожая на сланец. Митяй в числе прочего отлил стальное лезвие, к которому прикрепил дубовый отвал, кронштейны, прикручивающиеся к раме, и клык, с помощью которых превратил Шишигу в колёсный бульдозер, и потому подготовил площадку под строительство скотного двора быстро. На этот раз он не стал делать мощного фундамента и, прокопав с помощью клыка-рыхлителя канаву шириной в метр двадцать и глубиной в сорок сантиметров, забутил ленточный фундамент толщиной в полметра. Потом разобрал стену и, добавив кирпича, окружил трёхметровой оградой участок размером триста на шестьдесят метров, построив на нём новый свинарник, после чего разобрал старый и из этого кирпича возвёл на противоположной стороне ещё и овчарню.
Теперь Митяй смог дышать в доме и во дворе полной грудью. При этом он не ругал себя за ту поспешность, с которой построил первый свинарник прямо у себя под окнами. В противном случае ему даже и не стоило заводить свиноводство, он просто зашился бы с ним. Правда, теперь ходить на скотный двор стало дольше, но зато он прямо там устроил кабанью кухню с несколькими бункерами для кормов и большой силосной ямой, а потому остался доволен.
Лето закончилось. Митяй собрал богатый урожай, наготовил припасов на зиму и даже стал подумывать, а не изготовить ли ему масличный пресс, тем более что урожай подсолнечника он собрал просто офанаренный. Все необходимые для этого заготовки, включая мощный стальной винт и чугунную гайку, он уже отлил, а масло ему требовалось для многих дел. В первую очередь для выделки замши. За два года он успел изрядно обноситься, и хотя ему ещё было во что одеться, он даже связал себе новый свитер из шерсти Крафта, но через несколько лет точно останется голым. Поэтому, выкопав картошку и топинамбур, Митяй решил смотаться в горы, чтобы поймать там несколько молодых козочек и, чтобы те не скучали, козлика, а попозже поохотиться на оленей ради замши и на пушного зверя ради меха. Без масла же замшу не выделать, а применять для масляного дубления соляровое масло он не хотел: боялся, что замша станет вонять соляркой. Готовился он и к выделке лайковой кожи и потому тщательно собирал каждую кучку, остававшуюся после Крафта, так как вычитал, что проще всего выделывать лайку с помощью собачьего дерьма. Жуть, конечно, но никуда не денешься.
Оленью и три свиные шкуры он уже подготовил для дальнейшей обработки, согнав с них волос с помощью известкового теста.
Первый урожай льна у Митяя накрылся медным тазом. В том смысле, что он смог получить из всего вымоченного льна такое ничтожное количество пряжи, что её не хватило бы и на верёвку, чтобы удавиться со стыда. Зато он получил бесценный опыт и во второй раз точно не облажается.
С лыком ему повезло больше, но очень уж непрочными получались верёвки из рогожи, а плести из лыка лапти он счёл излишним. Поэтому решил поступить проще и, для того чтобы переправляться через реки, намеревался построить две лёгкие лодки – одну маленькую, с колёсами, чтобы прицеплять её к
