Потом мы купались все втроем, а потом лежали и дремали на берегу. В тот день на пляже было мало людей, и ни с кем из них мы не общались. Мне казалось, будто мы — Хуана, Миранда и я — жили внутри шара, непроницаемого шара из солнца и моря, игр и смеха, в полной идиллии. Некоторое время я лежал и думал о «Робинзоне Крузо», этом «циничном учебнике империалистического мышления», как характеризовали роман в школе. Нас учили сочувствовать эксплуатируемому Пятнице. Но в глубине души я всегда восхищался находчивым и несгибаемым Робинзоном. Я фантазировал, будто Хуана, Миранда и я потерпели кораблекрушение у необитаемого острова. Обе стали моими женами, и мне предстояло коротать дни, отдыхая на пляже, мастеря орудия труда и рыболовные снасти и выдумывая истории для того, чтобы рассказывать по вечерам у костра.

Позже днем мы увидели, как к нам направляется странный человек, чем-то напоминающий Робинзона. Это был мужчина лет пятидесяти-шестидесяти, с длинными спутанными волосами, убранными под выцветший берет, украшенный красной звездой. У него была седая борода, зубы цвета красного дерева и обветренное лицо, свидетельствовавшее о том, что большую часть жизни он проводит под открытым небом. Его одежда была выгоревшей и изодранной, брюки подвязаны красным пионерским галстуком, а в каждой руке он держал по небольшому потертому кожаному чемодану, как будто был в отпуске и берег хорошую одежду для более официального случая.

— Думаю, он попытается нам что-нибудь продать, — сказала Хуана, когда стало понятно, что человек держит курс прямо на нас. Миранда купалась.

Незнакомец представился: его звали Густаво, он был родом из города Ольгина. Густаво хотел пожать нам руки.

— Вы что, молодожены? — спросил он. — В это время года здесь кроме молодоженов почти никто и не бывает.

— В таком случае мы нарушили закон, — сказал я.

В то же мгновение из волн появилась Миранда, которая заинтересовалась тем, что у нас происходит. Густаво понял, что нас трое, и, естественно, заметил, что Хуана и Миранда были близнецами. Он рассмеялся:

— Ну ничего себе, две такие красивые девушки? И ты женился на обеих? Вот счастливчик. А хотите посмотреть, что я могу вам предложить?

Он сел на корточки и открыл один из чемоданов. Там находились кустарные украшения и безделушки, изготовленные из подручных материалов: красивых ракушек, отполированного до блеска дерева, а некоторые из промышленной стали (маленьких шестеренок, деталек и тому подобного). Густаво был бродягой, но бродягой рукастым. Он имел маленькую мастерскую и владел многими техниками.

То, чем он занимался, было не совсем законным. После «революционного наступления» в 1968 году, когда десятки тысяч маленьких компаний были вынуждены закрыться, все виды частной торговли были запрещены. Однажды ночью исчезла женщина, которая продавала замороженный фруктовый сок на углу нашей улицы. Она стала представлять угрозу для революции. Риторический вопрос Фиделя звучал так: «Мы хотим построить социализм или киоски для продажи сосисок?», и Густаво наверняка был из тех, кто не понял этого вопроса. Я выступил с парой комментариев на эту тему, пока разглядывал его коллекцию.

— Э, — сказал Густаво. — Меня здесь терпят. Я уже говорил, что обычно продаю свои вещи молодоженам. Они хотят что-нибудь увезти с собой, маленький сувенир из свадебного путешествия. В этом им нельзя отказать. Нельзя отказать тем, кто только что поженился. Я зарабатываю на несколько бутылок пива и еду, и менты меня не трогают. Они считают, что я немного не в себе. Вам что-нибудь понравилось?

Мне понравилось, и девочки тоже заинтересовались. Вещицы казались красивыми и оригинальными. Качественная бижутерия. У меня появилось желание что-нибудь купить, и внезапно я поймал себя на мысли о том, что такого я никогда раньше не делал — не покупал вещей, которые были всего лишь украшениями, у которых не было полезного назначения. Миранда примеряла колье, изготовленное из дерева и полированных латунных пластин, возможно, от маленького металлофона. Хуана рассматривала пару сережек. Маленькое зеркальце из сумочки Хуаны переходило из рук в руки.

— Сколько ты берешь за свои вещицы? — спросил я.

Он приложил длинный коричневый указательный палец к потрескавшимся губам:

— Не при дамах, — сказал он.

Сначала я не понял, о чем это он. Что за любопытная идея: мужчины, коммерческие партнеры, будут принимать решения без женщин. Может, так всегда и было, может, так и должно быть во вселенной ненужных вещей? Поэтому я просто улыбнулся и развел руками.

— У меня нет твердых цен, — сказал Густаво. — Но я уверен, что мы договоримся.

— Не могли бы вы выбрать себе по вещице? — предложил я Хуане и Миранде.

— Уверен? — спросила Миранда. Она сняла ожерелье и собиралась примерить другое.

— Уверен, — сказал я. — Но только по одной.

— А я думаю, что нам не надо ничего у него покупать, — внезапно заявила Хуана. Она сидела на песке с сережками из маленьких раковин моллюсков каури и деревянных жемчужин в руке и выглядела совершенно несчастной.

— Вообще-то они на вас хорошо смотрелись, барышня, — сказал Густаво.

— Нет, не смотрелись, — ответила Хуана.

— Хуана, почему ты всегда так поступаешь? — спросила сестра. — Ты что, не понимаешь, что обижаешь Рауля? Если он хочет что-нибудь тебе купить, ты должна предоставить ему такую возможность.

— Послушайте, — предложил Густаво, который начал беспокоиться о своей сделке. — Поскольку у молодого человека много дополнительных расходов, связанных с необходимостью развлекать двух красивых женщин, я сделаю вам хорошую скидку. Скажем так, семейную.

— У меня есть деньги, — сказал я.

— Но это запрещено, — заявила Хуана. Она выглядела еще несчастнее, чем раньше.

— Ну хватит уже, Хуана, — одернула ее Миранда. — Я возьму это, — решила она и показала на украшение с латунными пластинами, которое примеряла первым.

— У вас хороший вкус, — заметил Густаво. — Это одна из моих лучших вещей.

— Хуана? — спросил я и посмотрел на нее.

— Ну ладно, — сказала она и добавила обиженным голосом: — Ну и какая же вещь здесь следующая по красоте?

На дальнейшее больно было смотреть. Хуана, чуть не плача, долго выбирала украшение. Каждый раз, когда она примеряла что-то новое, она бросала на меня оскорбленные взгляды, ожидая одобрения с моей стороны. Когда она в конце концов выбрала колье, я совершенно машинально произнес: «Да, вот это тебе очень идет!» Я рассчитался с Густаво. Тот пожелал нам хорошего дня и двинулся дальше со своими чемоданами. Сразу после этого Миранда сказала, что хочет прогуляться в одиночестве вдоль пляжа, и попросила разрешения надеть мою зеленую рубашку. Мы с Хуаной лежали рядом в полном молчании.

— Чего ты такая кислая? — спросил я, когда посчитал. что молчание затянулось.

— Ничего, — сказала она.

— Неужели дело в украшениях? Хотел бы я, чтобы этот парень нам не встретился.

Она еще немного полежала молча.

— У тебя не очень получается вести себя так, чтобы я чувствовала себя особенной.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Почему Миранда тоже что-то получила? Ведь это я твоя девушка. Ты что, забыл?

— Извини, если я что-то сделал не так. Просто хотел подарить что-нибудь вам обеим.

— Да, но почему? Почему Миранда вообще с нами? Ненавижу делиться с ней. Совсем как в детстве: тогда мы всегда получали все абсолютно одинаковое, чтобы Миранда не завидовала и не упрямилась. Я думала, с этим покончено.

— Наверное, сейчас уже поздно отнимать у нее украшение, — сказал я.

— Рауль, ты не понимаешь, что я хочу сказать. Я говорю о тебе. Ты — как два разных человека. Почему ты больше не радуешься, когда мы остаемся вдвоем? Всегда Миранда, Миранда. Если ты улыбаешься, то только в присутствии Миранды. Может быть, ты хочешь быть с ней? Над этим ты не