От действующего лица пахнет рыбой, все говорят ему об этом.

Какие чудесные названия: богородицыны слезки, малиновка, вороньи глазки...

Лесничий с погонами, к'ото'рый никогда не видел леса.

Летним утром в воскресенье слышен стук экипажей: это поехали к обедне.

Господин владеет виллой близ Ментоны, к'ото'рую он купил на деньги, вырученные от продажи имения в Тульск'ой' гyб'epнии'. Я видел, как он, в Харькове, куда приехал по делу, проиграл в карты эту виллу, потом служил на жел'езной' дороге, потом умер.

Увидел за ужином хорошенькую и - поперхнулся; потом увидел другую хорошенькую - и опять поперхнулся. Так и не ужинал, много было хорошеньких.

Разговор на кумысе со здоровым, пьющим кумыс.

Сидит ч'елове'к а lа донской Троилин в каком-нибудь Пьяном Бору. И река Хопр, и гора Лютая, и Пятигорькая редька. Изучает и изредка печатает в губернских ведомостях с опечатками. Но вот построили в Пьяном Бору завод - и все пошло к черту, вся поэзия.

Доктор, только что кончивший, в ресторане наблюдает. Кушанья 'под наблюде//нием врача'. Он списывает состав воды 'Нарзан', студенты верят, и все хорошо.

Он не ел, а вкушал.

Женатый на актрисе во время бенефиса жены сидел в ложе сияющий, вставал и кланялся.

Обед у гр. Орлова-Дав'ыдова'. Толстые, ленивые лакеи, невкусные котлеты, чувствуется масса денег, невылазное положение, невозможность изменить порядок.

Уездный врач: 'Кого же другого понесет в такую непогоду кроме доктора!' гордится этим, всюду ропщет и свою должность с гордостью считает самой беспокойной; не пьет и часто потихоньку пишет в медиц'инские' журналы, где его не печатают.

N., жена тов'арища' прокурора, потом члена суда, потом члена судебной палаты, человека среднего, неинтересного, очень любит мужа, любит до гробовой доски, пишет ему трогательные, кроткие письма, когда узнает об его ошибках, и умирает с трогательным выражением любви. Она любила, очевидно, не мужа, а кого-то другого, высшего, прекрасного, несуществующего, а на муже изливала эту любовь. Потом после ее смерти слышались в доме ее шаги.

В обществе трезвости состоят и выпивают иногда по рюмочке.

Говорят: в конце концов правда восторжествует; но это неправда.

Умный говорит: 'Это ложь, но так как народ жить без этой лжи не может, так как она исторически освящена, то искоренять сразу ее опасно; пусть она существует, пока лишь с некоторыми поправками'. А гений: 'Это ложь, стало быть, ее не должно существовать'.

Не было еще случая, чтобы с меня не взяли лишнего по накладной - и на железной дороге, и на пароходе.

Он подписывался так: Гаврыленко

М.И. Кладовая.

Гимназист с усами из кокетства прихрамывает на одну ногу.

Бездарный, долго пишущий писатель важностью своею напоминает первосвященника.

N. и госпожа Z. в городе X., оба умны, образованны, либеральны, и оба работают на пользу ближнего, но оба едва знакомы друг с другом и в разговоре всегда посмеиваются друг над другом в угоду глупой и грубой толпы.

Он сделал рукою так, как будто взял кого за волосы, и сказал: 'Ты у меня из-под энтакой штуки не выйдешь'.

N. никогда не был в деревне и думал, что зимою там ездят только на лыжах. 'Теперь бы я с наслаждением покатался на лыжах!'

Г-жа N., торгующая собой, каждому говорит: я люблю тебя за то, что ты не такой, как все.

N. всю жизнь боролся с невежеством, изучал болезнь, изучал ее бацилл; он посвятил жизнь этой борьбе, отдал все силы и вдруг незадолго до смерти оказалось, что эта болезнь нисколько не заразительна и совсем не опасна.

Антрепренер-режиссер читает новую пьесу, лежа в постели. Прочитал 3-4 страницы // и с досады хлопнул о пол, потушил свечу, укрылся; немного погодя, подумав, опять взял пьесу, стал читать, потом, рассердившись на бездарное, длинное произведение, опять хлопнул о пол, опять потушил свечу. Немного погодя взялся опять за пьесу и т.д. Потом поставил, она провалилась.

N., угрюмый, мрачный, тяжелый, говорит: Я люблю пошутить, всегда шучу.

Жена пишет, мужу не нравится, но он от деликатности молчит и страдает всю жизнь.

Судьба актрисы; начало - богатая, хорошая семья в Керчи, скука жизни, бедность впечатлений; сцена, добродетель, пламенная любовь, потом любовники; конец - отравилась неудачно, потом Керчь, жизнь у глухого дяди, наслаждение от одиночества. Опыт показал, что артисту надо обходиться без вина, без брака, без большого живота. Сцена станет искусством лишь в будущем, теперь же она лишь борьба за будущее.

(сердито и наставительно) - отчего ты не даешь мне читать писем твоей жены? ведь мы родственники.

Боже, не позволяй мне осуждать или говорить о том, чего я не знаю и не понимаю.

Зачем изображают одних слабых, кислых и грешных, и каждый, советуя брать только сильных, здоровых, интересных, разумеет самого себя.

Тетка из Новозыбкова.

Дьякон Катакомбов.

NN., литератор-критик, обстоятельный, уверенный, очень либеральный, говорит о стихах; он признает, он снисходит - и я вижу, что это бездарнейший ч'елове'к (я не читал его). Предлагает ехать на Ай-Петри. Я говорю: будет дождь. Но все-таки едем. Дорогою грязь, идет дождь, рядом сидит критик, я чувствую его бездарность. За ним ухаживают, его носят, как архиерея. И назад, когда прояснилось, я ушел пешком. Как люди охотно обманываются, как они любят пророков, вещателей, какое это стадо! Едет с нами еще другой: д'ействительный' с'татский' с'оветник', не старый, все молчит, потому что считает себя правым, презирает критика и потому что тоже бездарен. Барышня, которая боится улыбнуться, потому что находится среди умных.

Алексей Ив. Прохладительный. Барышня:

- Я бы пошла за него, да боюсь фамилии - Прохладительная.

Сон. Смотрителю Зоологического сада снится, что жертвуют в сад сначала байбака, потом имуранга, потом ястреба, потом козу, потом опять имуранга; жертвуют без конца, сад переполняется - и смотритель в ужасе.

Медленно запрягать, но быстро ездить - в характере этого народа, сказал Бисмарк.

Когда у актера есть деньги, то он шлет не письма, а телеграммы.

Из Записных книжек. В этот раздел вошла только одна из четырех Записных книжек Чехова (четвертая), куда писатель заносил еще не использованные в своих произведениях записи из Первой, основной, Записной книжки.

А.П. Чехов, по воспоминаниям Н.Г. Гарина-Михайловского, так описывал свою работу над Записными книжками: 'Вы знаете что я делаю? - весело встретил он меня. - В эту записную книжку я больше 10 лет заношу все свои заметки, впечатления. Карандаш стал стираться, и вот я решил навести чернилом: как видите, уже кончаю'. Он добродушно похлопал по книжке и сказал: 'Листов на пятьсот еще не исследованного материала. Лет на пять работы. Если напишу, семья останется обеспеченной'. (Н. Гарин. Памяти Чехова - 'Вестник маньчжурской армии', 1904, № 22).

Четвертая Записная книжка позволяет понять процесс образного мышления писателя. Значение Записных книжек особенно велико потому, что писатель, как правило, уничтожал черновики своих произведений после создания окончательного варианта; об этом свидетельствует, в частности, письмо к О.Л. Книппер-Чеховой от 3 ноября 1903 г., в котором говорится: '...Пьеса (речь идет о 'Вишневом саде' - П.Е.) у тебя; ведь это единственный экземпляр, смотри не потеряй, а то выйдет очень смешно. Черновые листы я уже сжег'.

Четвертая Записная книжка Чехова впервые опубликована в издании: А.П. Чехов, Полное собрание сочинений в 30-ти тт., М., 'Наука', 1980, т. 17. Отдельные записи, вошедшие в данную Записную книжку,