обычного.

…Надо видеть, как ведет себя гюрза перед началом заглатывания жертвы. Снача­ла змея выслеживает добычу, разыски­вая ее по запаху (змеиное «жало» ? раздво­енный язык ? это орган обоняния, которым змея прихватывает с земли или из возду­ха молекулы разных веществ и, помещая кончик языка в специальные ямки во рту, проводит их химический анализ ? определяет запах, то есть нюхает). В темных под­земных норах помимо обоняния срабатывают термолокаторы: змея может обнару­жить теплокровную жертву по исходящему от нее теплу.

Добравшись до обреченной песчанки, пищухи или суслика, змея мгновенно куса­ет жертву, вводя яд, и сразу отодвига­ется назад, чтобы дергающиеся в конвульсиях лапы с когтями случайно ее не ранили.

Наблюдая, как затихают движения умирающего зверька, змея начинает готовиться к трапезе, совершая своего рода за­рядку для челюстей, разогревая связки ротового аппарата. Это выгладит со стороны ужасающими дьявольскими гримаса­ми: змея на­чинает широко разевать пасть, показывая ее нежно– розовое нутро, двигать челюстя­ми из стороны в сторону, вытягивать их в неестественные положения. Через минуту таких упражнений змея приближается к уже мертвому зверьку и, заинтересованно обнюхав его еще раз со всех сторон прикосновениями тонкого языка, с меланхолич­ным змеиным возбуждением начинает заглатывать добычу, натягиваясь на нее и проталкивая жертву головой вперед все глубже и глуб­же в пасть.

Закончив трапезу, змея уползает в укромное место, где она будет переваривать добычу несколько дней (меньше или больше в зависимости от температуры и от сте­пени активности). Змеи ? холоднокровные животные: не погреешься на солнышке ? ферменты работать не будут (добыча просто загниет в желудке); перегреешься ? смерть от теплового уда­ра. Вот они и поддерживают оптимальную температуру тела, ползая туда–сюда: греясь на солнце или прячась от него в тень, под землю, или за­бираясь на ветви кустарников».

«12 мая…. Подведя голову змеи к плоской стеклянной чашке петри, Бамар сжи­мает змеиные челюсти с боков двумя пальцами, открывая ей рот. Одновременно с этим огромные ядовитые зубы сами выносятся вперед (они устроены так, что это происходит автоматически). Оперев основания зубов на бортик чашки, Бамар плав­ными движениями надавливает ими на стекло, слегка покачивая голову змеи из сто­роны в сторону.

Профессиональная четкость и видимая легкость, с которой он все это делает, не должна обманывать: работа эта ? на грани смертельного риска каждую секунду. На­глядная иллюстрация тому ? руки Бамара, удерживающие сейчас змею: безымян­ный палец не гнется и весь исполосован огромными шрамами ? это последствие од­ного из укусов. Шрамы эти не от зубов, а от ножа. По мнению профессионалов, при укусе спасти может лишь немедленное кровопускание ? удаление уже зараженной крови: случись такое, они безжалостно полосуют себя по месту укуса специально но­симым для этого на поясе острым ножом.

Змеиный яд смертельно опасен, но погибает от укуса не каждый. Во–первых, это зависит от размеров тела человека: для огромного мужика укус менее опасен, чем для ребенка, ? меньше яда приходится на единицу массы. Важна также индивидуа­льная реакция организма: у кого?то и аллергия на кошачью шерсть или на клубнику может вызвать смертельное удушье, змеиный же яд ? одно из наиболее активных биологических веществ, известных в природе. Это неузнаваемо из­менившаяся в процессе эволюции слюна. Яд кобры ? нервно–паралитический (нейротоксин), па­рализует дыхательные центры, а затем и прочие участки нервной системы. У гюрзы и эфы (как у всех гадюк) яд гемолитический ? разрушает кровь и другие ткани. И тот и другой облегчают потом змее переваривание добычи…

«22 мая…. По пути зашел к Бамару в серпентарий. Он с рукой на перевязи: на пальце черное пятно сантиметром в диа­метре; кисть отекшая и желтая: восьмой укус («Кобру рассердил»). Поговорили с ним о разных разностях.

Бамара кусали много раз. И кобры, и гюрзы. Про последние укусы он с некоторой бравадой рассказывает как о чем?то не очень существенном (уже выработался им­мунитет): «Так не вовремя она меня тогда цапнула, зараза. Работы по горло, людей нет, времени нет, жара. А мне пришлось часа три под деревом сидеть, оклемываться, чайком отпаиваться…»

Это все, может, и так, но принимать подобные рассказы за чистую монету не стоит. Не так все просто. Родной брат Ба­мара, начавший с ним ловить змей, погиб мгновен­но и ужасно от первого укуса. Другой мой знакомый герпетолог, которого кусали, вы­жил, но уже не может после этого иметь детей. Еще я слышал рассказы о том, какое впечатление производит пролежавший всего пару часов на солнце абсолютно чер­ ный и непомерно раздувшийся труп погибшего от укуса гюрзы… Хоть и кусают змеи в основном тех, кто связан с ними по роду своей деятельности, я лично предпочитаю помнить, что змеи­ный яд ? это всегда серьезно, даже если укус и не заканчивается смертью.

Экзотичность работы змеелова никого не оставляет равнодушным. Уж больно тре­петно относимся мы, обыватели, к са­мим змеям. Что это? Теплится, не истреблен­ный аж за миллионы лет, страх наших предков перед последними динозаврами? Со­мнительно. Гораздо вероятнее ? просто запечатлеваем с детства ужас и неприязнь людей, которых наблюдаем. Ребенка ведь специально учить не надо: увидит он один раз, как его мамочку передернуло при виде змеи, этого вполне и достаточно. А уж разговоры про то, что змеи противные, «скользкие и холодные», и вовсе несостоятельны. Сколько вы ви­дели людей, впадающих в ступорозный или истерический ужас от прикосновения к крану в ванной?»

«12 мая…. Бамар отбрасывает подоенную змею на кучу скомканного брезента около стола, а сам показывает мне на дне чашки петри два маленьких потека (по паре больших капель каждый). Это вязкий и желтый, как мед, яд.

? Ну что, Сережа? Царапин нет во рту? Зубы целы? Можешь лизнуть, ? Бамар касается пальцем капли на дне чашки петри, пробует ее на вкус, задумчиво глядя на утренние облака, и буднично сплевывает на землю, ? если в кровь не попа­дет ? не опасно. А вот если змеиный череп найдешь в горах, в руках не верти: оцарапаешься даже старым зубом ? хана.

Эх, не могу простить себе, что не попробовал яд на вкус, когда он предлагал. В первый момент не решился, а потом по­тянулся, но тут уж Бамар передумал:

? Вообще?то ну тебя от греха, еще случится что?нибудь, а мне отвечать. Отвали, работать надо, а то вон сейчас солн­це выйдет, потеплеет, начнут они у меня ползать…

Брошенная на брезент после дойки змея некоторое время лежит без движения, явно очухиваясь, потом медленно спол­зает с него и уходит в свое обычное укрытие ? под камышовый мат. Пока я наблюдаю за ней, Бамар уже доит следую­щую. Рабо­та пошла.

Я смотрю на все это, подсознательно радуясь повторяемости до секунд и до мель­чайшего движения одинаковых опера­ций: могу снять этот уникальный процесс на всех его стадиях.