считается более оправ­данным долгосрочное содержание змей в нево­ле и получение от них яда год за годом без выпуска в природу. Сами посу­дите: пой­мать змею ? стресс; жизнь в неволе ? стресс (даже если питание полноценное, что само по себе ? проблема). Каждая дойка ? запредельный стресс, а нередко и трав­ма ? челюстные кости у змей очень нежные (без этого невозмож­но очень особое змеиное питание, потом расскажу), повредить их очень легко. Бамар со своим опы­том, видимо, редко травмирует змей, но все равно.

Содержание в неволе в течение всего лета и периодическая дойка не дают змее возможность нагулять к зиме необходи­мое количество жира, без которого не перези­мовать. И ведь все это ? бизнес, который целиком строится на змеях и зави­сит от их благополучия. Хотя бы теоретически Бамар заинтересован в том, чтобы не подо­рвать популяции этих видов. А ведь есть еще проблема разрушения естественных местообитаний в целом. Так что я не удивляюсь тому, что вижу змей во время своих странствий все реже и реже».

«11 мая…. Интересно то, что наблюдения за птицами и наблюдения за змеями требуют совершенно разного подхода и разной организации внимания. Когда я не сижу часами на одном месте на специальных жавороночьих наблюдениях, а иду с общим маршрутом по тому или иному ландшафту и вижу за день три змеи, то это означает, что, начав целенаправленно искать змей, я в этом же месте увижу десять, а то и больше. Птички наверху, змеи внизу. И не только это. Змеи настолько велико­лепно приспособлены к окружающим условиям, что увидеть неподвижно лежащую змею очень трудно даже с нескольких метров.

Когда ищешь змей специально, приходится обшаривать взглядом широкое про­странство вокруг себя: зырь–зырь мет­ров на пятнадцать ? двадцать. Одновременно с этим надо просматривать досконально поверхность в трех ? пяти шагах от себя, внимательно изучая мельчайшие детали поверхности земли, камни, скалы, куртинки травы, ветви кустов. И весь твой взгляд и сознание нацелено на плавный изгиб изящного тела, так гармонично лежащего или скользящего в есте­ственном для него окружении. Именно это является ключевым высматриваемым признаком ? плав­ность линий змеиного изгиба.

Я убедился, что обожаю змей. Не так, конечно, как лягушек и жаб, но явно больше, чем, скажем, млекопитающих. Для меня змеи символизируют конечное проявление элегантности и гармоничности со средой, венец эволюции. Столь изуми­тельное соче­тание поразительных адаптаций трудно найти в какой?либо другой группе живот­ных».

«12 мая…. На днях отправился к Бамару снимать, как он берет яд. В серпентарии три больших вольеры: для гюрз, для кобр и для эф (эта завалена сейчас всяким ба­рахлом, эф нет). Вольера представляет собой четырехугольник размером с волей­больную площадку, огороженный метровым бетонным бортиком, уходящим на метр в землю (иначе песчанки подко­пают норы и все змеи уйдут), и возвышающимся над ним мелкосетчатым забором.

Я наблюдал в свое время, как рабочие–туркмены строили эти вольеры, одолевае­мые священным ужасом уже от одного сознания того, что строят это для змей. Явно сознавая свою избранность и особую миссию, они во время перекуров обсу­ждали местные легенды о том, что «в горах живет такой змей, да? у которого ядовитое жало на хвосте, да? и который, когда видит человека, понимаешь, да?., берет свой хвост в пасть, катится за человеком колесом, догоняет, да?., и бьет своим жалом на хвосте вот так вот, в основание шеи, под затылок…»

В тот день Бамар доил гюрз. Ранним утром, пока еще прохладно и змеи малопо­движны, бригада змееловов принимается за дело. Подняв с земли плетеный трост­никовый мат, вы обнаруживаете под ним сплошной клубок из тридцати ? сорока гюрз. Они лежат неподвижно, и в этот момент прекрасно видны индивидуальные раз­личия их окраски: есть змеи светло–серые, почти белесые, а есть темно–стального или даже грязно–угольного цвета.

Следующий этап ? сортировка. Крючками на полутораметровых рукоятках мужики раскладывают гюрз по огромным фа­нерным ящикам ? по десять штук в каждый. Это, как и все при работе со змеями, требует полного внимания, опыта и фи­зической силы.

После этого начинается собственно дойка, и проводит ее только хозяин: лишь Во­лодя достаточно опытен для этого.

Бамар подхватывает из ящика одну из змей и выкладывает ее на стоящий здесь же, в вольере под открытым не–бом, стол, покрытый гладким оргстеклом. На такой поверхности еще холодная змея не может двигаться быстро, проскальзыва­ет, изги­бает тело, крутясь на одном месте. Только если ей удается зацепиться хвостом за край стола, она получает точку опоры и может совершить резкое и сильное движе­ ние.

Бамар перекладывает крючок в руке и его рукояткой прижимает голову змеи к сто­лу. Вслед за этим наступает ключевой момент: другой рукой он мгновенно перехва­тывает змеиную голову, фиксируя ее на столе так, что большой и средний пальцы удерживают голову по бокам, а указательный придерживает сверху. Прижав голову к столу, он этим дает змее опору, и ее сильное тело начинает сильно и упруго хлестать из стороны в сторону. Бамар второй рукой прижимает змеиный хвост под мышкой, одновременно подтаскивая голову к укрепленной на краю стола чашке петри».

«12 мая. Работа с гюрзой руками ? смертельный трюк: ослабил хватку ? змея вырвется, успев цапнуть тебя по пути; сожмешь слишком сильно ? повредишь неж­ные кости и связки челюстей, змея перестанет есть и скоро погибнет.

Змеи ведь не жуют добычу, они проглатывают ее целиком. Маленький уж может проглотить лягушку, гюрза ? песчанку или суслика, средний питон ? кролика или кошку, крупный удав ? антилопу. Во всех случаях толщина тела жертвы на­много превосходит диаметр тела змеи. Чтобы проглотить такой кусок, надо не просто неимоверно разинуть рот, он должен растянуться в несколько раз. Такое возможно потому, что кости в челюстях не срастаются, а крепятся друг к другу эластич­ными связками; суставы тоже подвижнее