Восседающие занимали эти места.

Престол Амерлин стоял у дальней стены – прямо перед проломом, спинкой к открывающемуся виду на далекую Гору Дракона. Будь удар какой-то шончанской дамани чуточку сильнее, охвати он пространство побольше, и взрыв уничтожил бы Престол. Хвала Свету, тот оказался неповрежденным.

Эгвейн почувствовала в воздухе легкий запах краски. Может быть, они в спешке перекрасили Престол, чтобы снова отобразить на нем все семь цветов? Если это так, они сделали все очень быстро. Однако у них не хватило времени принести кресла Голубых Восседающих.

Эгвейн заметила Саэрин, Дозин и Юкири, сидящих на местах своих Айя. Сине тоже была тут, рассматривая Эгвейн оценивающим взглядом голубых глаз. Как сильно повлияли эти четверо на недавние события? Круглолицая Суана, Желтая, улыбнулась Эгвейн с откровенным удовлетворением. И, хотя большинство Восседающих сохраняли невозмутимость, в их позах она заметила одобрение или, по меньшей мере, отсутствие враждебности. Значит, решение принимали не одни только охотницы за Черными.

В Коричневом секторе из кресла поднялась Саэрин:

– Кто дерзнул предстать перед Советом Башни? – спросила она звонким голосом.

Эгвейн помедлила, все еще рассматривая Восседающих. Их кресла были равномерно расставлены по кругу на внешнем возвышении. Слишком много кресел пустовало. Присутствовали только две Восседающие от Зеленых: Талене скрылась несколько недель назад. У Серых не хватало Эванеллейн, которая исчезла днем раньше. Велина с Седоре также отсутствовали. Это не предвещало ничего хорошего – две последние были в списке Верин. Может, их предупредили? Означает ли исчезновение Эванеллейн, что Верин ее просто пропустила?

Красных не было ни одной. Вздрогнув, Эгвейн припомнила, что Духара, как утверждали некоторые, уехала из Башни несколько недель назад, по особому заданию Элайды. Но вполне возможно, что она просто отправилась по делам Черных. Две другие Восседающие от Красных – Джавиндра и Певара – таинственно исчезли.

Осталось только одиннадцать Восседающих. По старому закону Башни этого числа было бы недостаточно, чтобы возвысить Амерлин, но он был пересмотрен после того, как Элайда распустила Голубую Айя. Чем меньше общее количество Восседающих, тем меньше их требуется для возвышения Амерлин – теперь всего одиннадцать. Этого достаточно. По крайней мере, все и вся в Башне знают о происходящем, и церемония не проводится в тайне, как при возвышении Элайды. И еще Эгвейн была твердо уверена, что ни одной Черной Восседающей не встанет в ее поддержку.

Саэрин прочистила горло, неуверенно посмотрела на Эгвейн, и снова вопросила:

– Кто дерзнул предстать перед Советом Башни?

Тесан, стоявшая сбоку, наклонилась вперед, словно собираясь подсказать Эгвейн верный ответ шепотом, однако та остановила ее, подняв руку.

Эгвейн решилась на кое-что весьма дерзкое, но, тем не менее, уместное. Она чувствовала, она знала, что это правильно.

– Красная Айя в опале? – тихо спросила она Тесан.

Белая кивнула, заплетенные в косички волосы коснулись щек.

– Вам не нужно волноваться о Красных, – ответила она с легким тарабонским акцентом. – Сразу после исчезновения Элайды они заперлись у себя. Присутствующие Восседающие беспокоились, что Красные быстро изберут новых представительниц и направят сюда. Но уверена, что пары… кратких посланий от Совета Башни было достаточно, чтобы их приструнить.

– А Сильвиана Брехон? Все еще под стражей?

– Да, Мать, насколько мне известно, это так, – ответила Тесан. Она слегка оговорилась, использовав этот титул, ведь формально Эгвейн еще не была возвышена Советом. – Не беспокойтесь, Лиане на свободе. Мы позаботились, чтобы ее проводили наружу к остальным мятежницам ожидать вашего прощения.

Эгвейн задумчиво кивнула.

– Немедленно доставьте Сильвиану сюда, на Совет Башни.

Тесан нахмурилась:

– Но, Мать, я не думаю, что сейчас уместно…

– Выполняй, – процедила Эгвейн и повернулась к Совету. – Та, кто явилась покорно, во имя Света, – объявила она твердым голосом.

Саэрин расслабилась:

– Кто дерзнул предстать перед Советом Башни?

– Та, кто явилась смиренно, во имя Света, – ответила Эгвейн. Она посмотрела на каждую из Восседающих. Твердая рука. Ей придется быть твердой. Им нужен лидер.

– Кто дерзнул предстать перед Советом Башни? – последний раз вопросила Саэрин.

– Та, кто явилась по призыву Совета, во имя Света, – ответила Эгвейн, – готовая со смирением и покорностью принять волю Совета Башни.

Церемония продолжалась. Поочередно Восседающие оголили грудь до талии, подтверждая присутствующим, что являются женщинами. Эгвейн сделала то же самое, едва не покраснев при мысли о Гавине, который был почти уверен, что она пригласит его на эту церемонию.

– Кто поручится за эту женщину? – спросила Саэрин, после того, как Восседающие снова оделись. Теперь только Эгвейн оставалась обнаженной по пояс под холодным ветром, проникающим сквозь пролом в стене. #8209; Кто поручится сердцем за ее сердце, душою за ее душу, жизнью за ее жизнь?

Юкири, Сине и Суана быстро поднялись.

– Я поручусь! – ответила каждая из них.

Когда Эгвейн впервые проходила через эту церемонию, она была шокирована. С каждым шагом она пугалась все больше, как бы не совершить какую-нибудь ошибку. Хуже того – она боялась, что в любой момент выяснится, что все это розыгрыш или мистификация.

Теперь страха не было. По мере того, как были произнесены все ритуальные фразы, шагнув вперед на три шага и преклонив колени в центре гладкого пола, перекрашенного по приказу Элайды в шесть цветов, спиралью расходящихся от Пламени Тар Валона, Эгвейн сумела отбросить помпезность и заглянуть в суть происходящего. Эти женщины были напуганы, так же было и в Салидаре. Престол Амерлин – это символ стабильности, и они бессознательно к нему потянулись.

Почему избрали именно ее? Похоже, что в обоих случаях ответ был один. Потому, что она была единственной, кто устраивал все стороны. Вокруг нее появились улыбающиеся лица, но это были улыбки тех, кто сумел уберечь Престол от посягательства своих конкуренток. Либо это были улыбки облегчения оттого, что кто-то сделал шаг вперед и берет на себя бремя лидерства. А возможно, кто-то из них улыбался потому, что на Престол избрали не ее. История правления нескольких последних Амерлин была наполнена опасностями, раздором и двумя трагедиями.

В Салидаре Эгвейн сперва решила, что эти женщины просто идиотки. Теперь она приобрела опыт и, хотелось думать, стала мудрее. Она видела, что они отнюдь не были дурами. Они были Айз Седай, скрывавшими свои страхи за неимоверной осторожностью и бесстыдством одновременно. Можно выбрать кого-то, кого не жалко. Согласиться на риск, но уберечь от опасности себя.

Эти женщины поступали так же. Они спрятали свой страх за внешним спокойствием и контролем. Когда пришло время Восседающим вставать, Эгвейн ничуть не была удивлена, увидев, что поднялись все одиннадцать. Ни одна не осталась сидеть. На этой церемонии никому не пришлось омыть ноги.

Нет, она не удивилась. Они знали, что другого выбора нет, учитывая стоящую на пороге армию и пропавшую без вести все равно что мертвую Элайду. Излюбленный метод Айз Седай – поступать так, словно никаких споров не было и в помине. Во всем достигать согласия.

Саэрин выглядела удивленной тем, что ни одна Восседающая не решила остаться сидеть, пусть даже затем, чтобы доказать, что не позволит давить на нее. В самом деле, удивленными казались многие Восседающие, и Эгвейн стала подозревать, не сожалеют ли они о своем решении подняться так быстро. Одна из них могла бы усилить свое влияние, если бы осталась сидеть, вынудив Эгвейн омыть ей ноги и выпрашивать разрешения служить. Конечно, это бы выделило бы ее из всех и вызвало неприязнь новой Амерлин.

Женщины медленно заняли свои места. Эгвейн не были нужны подсказки, и их никто не предложил. Она поднялась с колен и, шагая по изображению Пламени, беззвучно пересекла зал. Порыв ветра пронесся по