вращаться, пока гаснут огни, темнеют леса, гремят бури и раскалываются небеса. Оно вращается. На Колесо не стоит полагаться, ему наплевать, оно просто есть. Но пока оно существует, люди могут надеяться, и им не все равно. Несмотря на то, что здесь свет гаснет, где-то он разгорается вновь, и какой бы жестокой ни была буря, она когда-нибудь кончится. Так будет, пока вращается Колесо. Пока оно вращается…

Мэт направил Типуна в объезд глубокой ямы, образовавшейся на дороге. Впереди Талманес беседовал с группой сопровождавших их солдат.

– Это похоже на какую-то песню, Том.

– Да, – со вздохом ответил Том. – Есть одна очень древняя, почти забытая. Я знаю три ее версии, во всех одни слова, но разный мотив. Думаю, эти окрестности навеяли мне воспоминания о ней. Говорят, что стихи были написаны самой Дорейлле.

– Эти самые места? – удивленно переспросил Мэт, оглядываясь на окружающие сосны.

Том задумчиво кивнул.

– Это старый тракт, Мэт. Очень древний тракт. Возможно, он был здесь еще до Разлома. Похожие достопримечательности часто попадают в истории и песни. Думаю, эту местность когда-то называли Разбитые Холмы. Если это так, значит мы там, где некогда была Кореманда, неподалеку от Орлиных Пределов. Готов поспорить, если мы заберемся на те холмы, что повыше, то обнаружим развалины древних укреплений.

– А как это связано с Дорейлле? – уточнил Мэт, поежившись. Когда-то она была королевой Аридола.

– Она тут бывала, – ответил Том. – Она написала несколько великолепных поэм в Орлиных Пределах.

«Чтоб меня!» – подумал Мэт. – «Я помню». Он вспомнил, как стоял на стене высокого форта, замершего на вершине горы, глядя вниз на длинную извивающуюся дорогу, всю разбитую и разломанную, и армию с фиолетовыми вымпелами, штурмующую под ливнем стрел склон холма. Разбитые Холмы. И женщину на балконе – королеву.

Он вздрогнул, отгоняя воспоминание. Когда-то, давным-давно, Аридол, наряду с Манетерен, был могущественной державой. Потом столицу Аридола назвали по-другому – Шадар Логот.

Мэт уже давно не чувствовал притяжение кинжала с рубином на рукояти. Он уже почти забыл, каково это быть к нему привязанным, если это вообще можно забыть. Но порой он вспоминал тот рубин – красный, словно его собственная кровь. И старую страсть, старое желание вновь в него вцепиться…

Мэт тряхнул головой, отбрасывая эти воспоминания. Проклятье, он собирался развлекаться!

– Что это было за время, – протянул Том. – Теперь я чувствую себя старым, Мэт. Я словно вывешенный сушиться на ветру, выцветший ковер, хранящий лишь намек на то, как великолепны когда-то были его краски. Иногда я думаю, могу ли еще тебе чем-то помочь. Едва ли ты во мне нуждаешься.

– Что? Конечно, ты мне нужен, Том!

Старый менестрель внимательно посмотрел на него.

– Проблема в том, Мэт, что ты действительно отлично врешь. В отличие от двух других парней.

– Я так считаю! Чтоб я сгорел, но это так! Думаю, ты можешь уйти и бродить сам по себе, рассказывая сказки, как ты привык. Но дела у нас пойдут не так отлично, и мне будет не хватать твоей мудрости. Чтоб я сгорел, но это правда. Людям нужны друзья, которым можно верить, а тебе я всегда могу доверить мою жизнь.

– Зачем, Мэтрим, – спросил Том, подняв на него блестящие от радости глаза, – поддерживать того, кто пал духом? Убеждать его остаться и заняться делом, а не отправиться на поиски приключений? Определенно, это похоже на ответственное отношение. Что на тебя нашло?

Мэт поморщился.

– Полагаю, женитьба. Чтоб я сгорел, но я не собираюсь отказываться от игры и выпивки! – едущий впереди Талманес обернулся в седле, посмотрел на Мэта и закатил глаза.

Увидев реакцию Талманеса, Том расхохотался.

– Что ж, парень, я не хочу, чтоб ты пал духом. Мы просто поболтали. У меня еще есть, что показать этому миру. И если я в самом деле сумею освободить Морейн… Что ж, посмотрим. Тем не менее, должен же кто-то быть рядом с тобой, чтобы быть всему свидетелем и потом когда-нибудь сложить об этом песню. Думаю, из всего этого получится не одна баллада.

Он обернулся, порывшись в седельных сумах.

– Ага! – воскликнул он, вытаскивая свой лоскутный менестрельский плащ, и картинно набросил его на плечи.

– Что ж, – откликнулся Мэт, – когда будешь про нас писать, сможешь заработать пару золотых, если сумеешь вставить несколько добрых строф про Талманеса. Знаешь, что-нибудь про то, что у него один глаз косит, и что от него часто пахнет, как из загона для коз.

– Я все слышу! – прокричал спереди Талманес.

– На это я и рассчитывал! – крикнул в ответ Мэт.

Том хохотнул, расправляя свой плащ поживописнее.

– Ничего не могу обещать, – он снова засмеялся. – Хотя, если тебе, Мэт, все равно, я отделюсь от вас, как только мы доберемся до деревни. Уши менестреля могут услышать то, о чем умолчат в присутствии солдат.

– Информация – это здорово! – почесав подбородок, заявил Мэт. Впереди дорога делала поворот. Ванин сказал, что деревня будет как раз за поворотом. – Сейчас мне кажется, что я месяцами странствовал по туннелю, без малейшего намека на звук и виды из окружающего мира. Чтоб мне сгореть, но будет здорово узнать, куда подевался Ранд, только чтобы знать, куда не надо идти. – Цветные пятна снова закружились, сложившись в изображение Ранда. Но тот находился в комнате, из которой не было видно внешнего мира, поэтому у Мэта не было ни малейшего представления, где тот мог находиться.

– Боюсь, что жизнь очень часто похожа на туннель, – ответил Том. – Люди ждут от менестреля новостей, значит, мы должны вытащить их наружу и стряхнуть с них пыль, чтобы можно было показать товар лицом, но большинство этих «новостей» всего лишь очередная куча слухов. Порой они менее правдивы, чем сложенные тысячу лет назад баллады.

Мэт кивнул.

– И посмотрю, – добавил Том, – не сумею ли раскопать что-то полезное для нашей прогулки.

Башня Генджей. Мэт пожал плечами.

– Скорее, мы отыщем что-то полезное в Четырех Королях или в Кэймлине.

– Да, знаю. Но Олвер взял с меня слово проверить. Если ты не поручал Ноэлу отвлечь мальчишку, то боюсь, открыв седельную сумку, обнаружу его там. Он очень хотел отправиться с нами.

– Ночные игры и танцы – неподходящее место для мальчишки, – пробормотал Мэт. – Мне бы только хотелось верить, что ребята в лагере не испортят его больше, чем могли бы в той же таверне.

– Что ж, он стал значительно спокойнее с тех пор, как к нам присоединился Ноэл.

Олвер верил, что тренируясь в игре в Змей и Лисичек, он сумеет раскрыть тайную стратегию, как победить Элфин и Илфин.

– Парень до сих пор уверен, что полезет с нами в башню, – чуть тише добавил Том. – Он знает, что не может быть одним из трех, но планирует дождаться нас снаружи. Может, думает броситься внутрь нас спасать, если мы не выберемся достаточно быстро. Не хотелось бы мне быть рядом, когда он узнает правду.

– Сам не хочу, – ответил Мэт.

Впереди деревья расступились, открыв небольшую долину со стремящимися вверх по склонам холмов зелеными пастбищами. Между холмами расположился город в несколько сотен домов, через его середину протекала горная река. Дома были сложены из темно-серого камня, из большинства торчащих из каждой крыши труб шел дым. Скаты крыш были очень крутыми, чтобы справляться с самыми снежными зимами, хотя сейчас снег оставался только на самых высоких вершинах. На некоторых крышах уже работали мастера, меняя поврежденную за зиму дранку. На склонах холмов под присмотром мальчишек-пастухов паслись козы и овцы.

Оставалось еще несколько часов до наступления темноты, и люди еще занимались ремонтом фасадов домов и заборов. Другие жители неторопливо шли по своим делам по улицам городка. В целом, атмосфера в