именно он.
Лукас еще раз задумчиво посмотрел на снимок.
— Ты права. Нам нужно взять его в разработку. И пусть об этом станет известно. Может быть, наш убийца попытается добраться до него, или Харпер назовет имя.
Он прошелся по гостиной, прикасаясь к разным предметам, принадлежащим Уэзер: фотографиям ее родителей, фарфоровой куколке фирмы «Хаммел».
— Если мы сумеем столкнуть Шонекеров и Харпера… Хм…
Он аккуратно сложил фотографию и засунул ее в свой бумажник так, чтобы она всякий раз попадалась на глаза, когда он будет за что-нибудь платить.
— Как ты себя чувствуешь?
Уэзер пожала плечами.
— Я устала, но спать не могу. Наверное, мне немного страшно.
— Тебе нужно уехать. Навести каких-нибудь друзей в Миннеаполисе.
Она покачала головой.
— Нет. Я не стану менять из-за него свой образ жизни.
— Довольно глупо.
— И что с того? — вскинулась Уэзер. — А как ты? Устал?
— После долгой езды на машине все тело затекло, — ответил Лукас, зевая и потягиваясь.
— Когда я купила этот дом, то сделала только одно существенное изменение — серьезный ремонт в ванной комнате. Теперь у меня есть гидромассаж. Почему бы тебе не полежать в горячей воде? А я пока приготовлю поесть.
— Замечательная идея, — ответил Лукас.
Ванна выглядела так, словно была отделана черным мрамором, а ее длина составляла не менее шести футов. Лукас наполнил ее наполовину, немного повозился с панелью управления. Наконец моторчик заработал, и Лукас забрался в ванну. Оказалось, что если положить голову на край, то тело будет свободно парить в горячей воде. Тепло позволило ему быстро расслабиться, усталые мышцы отдыхали.
Фотография должна стать ключом ко всему делу, и теперь она у него есть. Почему же он ничего не видит на ней? Что он пропустил?
Дверь ванной комнаты распахнулась, и вошла Уэзер в халате, с бутылкой вина в руках. Лукас смутился и сел, но она сбросила халат и голой ногой попробовала воду.
У нее была маленькая крепкая грудь, гладкая гибкая спина и длинные ноги.
— Горячо, — сказала она, забираясь в дальнюю часть ванны.
Лукасу показалось, что она покраснела; впрочем, возможно, все дело было в жаре.
— А как насчет еды? — спросил он.
— Ты на нее смотришь, милый, — ответила Уэзер.
На четвертый день расследования Лукасу казалось, что он провел в округе Оджибве целую вечность. И что он очень давно знаком с Уэзер.
Лукас вошел в офис шерифа в начале девятого. День обещал быть теплым: температура поднялась выше нуля, на улицах появились мокрые пятна в тех местах, где растворяющие лед химикаты справились со снегом. Небо оставалось свинцово-серым. Но, несмотря на тучи над головой, Лукас ощущал легкость. Он чувствовал, что изменился.
Он все еще ощущал аромат Уэзер, хотя и не был уверен в его реальности — быть может, все это существовало лишь в его воспоминаниях.
А вот Карр легкости не чувствовал. Если в день убийства Лакортов он был здоровым и розовым, то теперь его утомленное лицо посерело. Он не выглядел ни голодным, ни истощенным, а просто иссохшим, словно умирал от жажды.
— Привез фотографию? — сразу спросил он.
Лукас протянул ему порнографический журнал, открытый на странице с Джимом Харпером.
— Это он? — спросил шериф, разглядывая снимок.
— Да. Во всяком случае, именно это прятали у себя Лакорты.
Карр поднес журнал к свету, чтобы лучше рассмотреть. В кабинет вошел Генри Лейси, кивнул Лукасу, и шериф протянул ему фотографию.
— Кто это, Генри? Ты знаешь этого толстяка?
Лейси бросил взгляд на снимок, а потом посмотрел на Лукаса.
— Я ничего такого не вижу. Может, я что-то упускаю?
— Не думаю, — ответил тот.
Карр принялся грызть ноготь большого пальца, затем, поймав себя на этом, быстро опустил руку на письменный стол. Его движения были отрывистыми, судорожными. Чувствовалось, что он совершенно измотан.
— Когда ты спал в последний раз? — спросил Лукас.
— Не помню, — рассеянно ответил шериф. — Кто-то должен мне сказать, что делать дальше.
— Насколько хорошо ты знаком с редактором «Реджистера»? И ребятами с радиостанции?
— В одинаковой степени, — ответил Карр, повернулся вместе с креслом и посмотрел в окно на гараж. — В общем, достаточно близко. Дэнни Джонс — брат Боба Джонса.
— Директора средней школы?
— Точно. По средам мы обычно играем в покер. По крайней мере, играли до того, как это произошло.
— Если ты прямо скажешь ему, что? нужно передать по радио или написать в газете, чтобы довести дело до конца, он поверит тебе? — спросил Лукас.
Продолжая смотреть в окно, Карр обдумал вопрос.
— В данном случае, пожалуй, да.
Лукас рассказал, чего он хочет. Они должны обратиться к окружному прокурору, показать ему фотографию Джима и получить ордер на арест его отца. Харпера обвинят в распространении детской порнографии и посадят в тюрьму.
— Через двадцать минут его выпустят под залог, — сказал Лейси.
— Нет, если мы все сделаем правильно, — возразил Лукас. — Мы возьмем его днем, допросим, а вечером предъявим обвинение. И до понедельника нам нет необходимости отвозить его в суд. Мы сообщим в «Реджистер», что он арестован в связи с участием в распространении порнографии и это обнаружено во время расследования убийства Лакортов. Кроме того, мы пустим слух, что Харпер согласился на сотрудничество с полицией и пытается получить неприкосновенность в обмен на имена остальных членов группы. А Харперу мы скажем, что освободим его, если только Шонекеры не начнут сотрудничать с нами раньше его. Кстати, удалось что-нибудь узнать о них?
— Пока ничего, — покачал головой Карр. — А то, что ты предлагаешь относительно Расса Харпера… Мы подставляем его. Нам нечего ему предъявить.
— Нет, мы лишь хотим использовать его, чтобы что-то произошло, — объяснил Лукас. — И кто знает, может быть, ему что-либо известно об убийце.
— Но в противном случае он может нас засудить, — сказал Карр.
— Хороший прокурор легко разберется с этим. Он засунет ему фотографии Джима прямо в задницу, — Лукас наклонился над столом. — Вот что я тебе скажу, Шелли: существует вероятность, что убийства Лакортов, Мюллера-младшего и Джима Харпера не имеют отношения к порнографии. Но я в это не верю. Связь должна быть, просто мы пока не сумели обнаружить ее. Уэзер вчера сказала: не может быть, чтобы такой человек, как Харпер, не имел представления о занятиях своего сына.
— Давай сделаем это, Шелли, — хмуро сказал Лейси. — Больше у нас ничего нет. Ни одной самой паршивой улики.
— Что ж, тогда будем действовать, — решил шериф и с тоской посмотрел на Лукаса. — А нам с тобой пора еще раз поговорить с Филом.
Берген ждал их. Как и Карр, он изменился. Впрочем, священник выглядел отдохнувшим и трезвым, его
