альпийского леса, с атмосферой, освежаемой верхними потоками воздуха. Наш друг Монро перенес свое бунгало из Калькутты в горы Непала, вот и все, и мы будем здесь жить, сколько он пожелает.

Двадцать пятого июня мы нашли такое удачное место, где должны были расположиться лагерем на несколько месяцев. В течение двух дней дорога становилась все хуже и хуже — либо она была недостроена, либо ее основательно разрушили дожди. У Стального Гиганта, как говорится, «дело пошло туго». Он преодолел и эту трудность, проглотив немного больше топлива, чем обычно. Нескольких поленьев оказалось достаточно, чтобы увеличить давление пара. Но его не хватало для полной нагрузки клапанов, для чего требовалось давление в семь атмосфер, — этот потолок практически никогда не достигался.

Уже два дня, как наш поезд продвигался по почти пустынной территории. Поселки или деревни больше не встречались. Изредка попадались какие-то отдельные жилища, иногда ферма, затерянная в большом сосновом лесу, покрывавшем южные вершины отрогов горного хребта. Три или четыре раза редкие горцы приветствовали нас восторженными возгласами. Видя, как чудесная машина поднимается в гору, разве не должны были они поверить, что Брахме пришла в голову фантазия перенести целую пагоду на какую-нибудь недоступную вершину на непальской границе?

Наконец, 25 июня, Банкс в последний раз объявил: «Стоянка!» Так закончилась первая часть нашего путешествия в Северную Индию. Поезд остановился посреди широкой долины, возле потока, прозрачной воды которого должно было хватить на все нужды лагеря на несколько месяцев. Отсюда взгляд мог охватить долину по периметру в 50–60 миль.

Паровой дом находился тогда в трехстах двадцати пяти лье от исходной точки, примерно в двух тысячах метров над уровнем моря у подножия Дхаулагири, вершина которого парила в воздухе в двадцати пяти тысячах футов[128].

Нам придется на время оставить полковника Монро, равно как и его спутников: инженера Банкса, капитана Худа и француза Моклера, — и прервать на несколько страниц рассказ об этом путешествии, первая часть которого, включая путь от Калькутты до индокитайской границы, кончается у подножия Тибета.

Вспомним инцидент, случившийся при переходе Парового дома через Аллахабад. Номер городской газеты от 25 мая известил тогда полковника Монро о смерти Наны Сахиба. Подобные известия распространялись часто, но всегда опровергались. Соответствовало ли оно действительности на этот раз? Узнав столь точные подробности, мог ли сэр Эдуард Монро сомневаться? Не следовало ли ему отказаться от справедливого суда над повстанцами 1857 года?

Мы еще составим суждение на этот счет.

Вот что произошло начиная с той ночи с 7 на 8 марта, когда Нана Сахиб в сопровождении своего брата Балао Рао, своих верных соратников по оружию и индийца Калагани покинул пещеры Аджанты.

Спустя два с половиной дня набоб достиг узких ущелий гор Сатпура, после того как пересек Тапти, впадающую в океан в западной части полуострова, возле Сурата. Тогда он находился в ста милях от Аджанты, в глухой части провинции, что в тот момент обеспечивало ему безопасность.

Место было выбрано удачно.

Средневысотные горы Сатпура доминируют на юге над бассейном Нармады, северная граница которого увенчана горами Виндхья. Эти два хребта, расположенные параллельно один другому, кое-где соединяются, образуя в этой пересеченной местности потайные уголки, которые трудно отыскать.

Там Нана Сахиб оказался у входа в страну гондов, свободолюбивого племени, которое европейцы так и не смогли до конца покорить, — их-то он и намеревался поднять на мятеж.

Территория в двести квадратных миль с населением более трех миллионов человек — вот что такое страна Гондвана[129], коренных жителей которой господин Русселе считает одним из самых мятежных в этих краях. Это довольно значительная и важная часть Индостана, и, по правде говоря, она лишь номинально находится в подчинении англичан. Железная дорога от Бомбея до Аллахабада пересекает этот край с юго-запада на северо-восток, от нее отходит ветка до центра провинции Нагпура, однако здешние племена остались дикими, не восприимчивыми к любому достижению цивилизации, не терпящими над собой ничьей власти, — одним словом, они были и остались хозяевами в их родных горах, и Нана Сахиб прекрасно это знал.

Прежде всего он хотел там укрыться от преследования английской полиции в ожидании часа, когда можно будет вновь начать повстанческое движение.

Если бы набобу удались его планы и гонды поднялись по его зову и пошли за ним, мятеж мог бы быстро охватить другие провинции.

В самом деле, на севере Гондваны находится Бандельканд, который включает весь горный регион, расположенный между вершинным плато Виндхья и важнейшим речным потоком Джамной. В этой стране, покрытой девственными лесами, самыми прекрасными в Индостане, проживает народ бундела, коварный и жестокий, у которого политические и всякие прочие преступники охотно ищут и легко находят укрытие; там два с половиной миллиона человек теснятся на 28 тысячах квадратных километров; население провинции остается на уровне варварства; там живут те, кто сражался еще с захватчиками при Типпу Сахибе; там родились знаменитые душители тхаги, так долго наводившие ужас на всю Индию, убийцы-фанатики, которые, никогда не проливая крови, постоянно увеличивали число своих жертв; там банды пиндарри[130] почти безнаказанно совершали самые гнусные массовые расправы над людьми; там нашли пристанище ужасные дакойты, секта отравителей, последователей тхагов; там, наконец, скрывался и сам Нана Сахиб, ускользнувший от королевских войск, взявших Джханси; там он запутал все следы, прежде чем отправиться на поиски более надежного убежища в недоступных тайниках на индо-китайской границе.

На востоке Гондваны находится Кхондистан, или страна кхундов. Так называют диких последователей Тадо Пеннора, бога земли, и Монка Соро, красного бога битв, кровавых приверженцев «мериа», или человеческих жертвоприношений, с которыми англичанам пришлось вести жестокую борьбу. Это дикари, достойные сравнения с аборигенами самых варварских островов Полинезии, — против них с 1840 по 1854 год генерал-майор Джон Кэмпбелл, капитаны Макферсон, Маквиккар и Фрей предприняли тяжелые и продолжительные экспедиции, — фанатики, готовые на все, если сильная рука толкнет их на мятеж под любым религиозным предлогом.

На западе Гондваны находится страна в тысячу пятьсот миль с двумя миллионами населения, занятая бхилами, некогда могущественными в Мальве и Раджпутане, сейчас они разделены на кланы, разбросанные по всему региону Виндхья. Эти отчаянные люди, всегда опьяненные водкой, которую они изготавливают из дерева «мхова», но крепкие и проворные, всегда готовые отозваться на «кисри» — призыв к войне и грабежу.

Как видим, Нана Сахиб сделал хороший выбор. В этом центральном регионе полуострова он надеялся на этот раз вместо простого военного мятежа поднять национальное движение, в котором приняли бы участие индийцы разных каст и племен.

Но, прежде чем что-либо предпринять, следовало укрепиться здесь, чтобы эффективно влиять на население в той мере, в какой позволят обстоятельства. Начать следовало с надежного укрытия, хотя бы на короткое время, которое легко можно покинуть в случае малейшей опасности.

Такова была первая забота Наны Сахиба. Индийцы, следовавшие за ним от самой Аджанты, могли свободно передвигаться по всему президентству. Балао Рао не был на подозрении у губернатора и тоже мог бы пользоваться такой свободой передвижения, если бы не сходство с братом. Со времени бегства к границам Непала его особа не привлекала больше внимания, и его вполне могли считать мертвым. Однако, если бы его приняли за Нану Сахиба, то тотчас бы арестовали, а этого следовало избежать любой ценой.

Таким образом, для обоих братьев, снедаемых одной мыслью, идущих к одной цели, было необходимо одно общее укрытие. Найти его не составляло труда в ущельях гор Сатпура.