высочество.

— Хорошо! — ответил Гуру Сингх.

Право, это становилось интересно. Инженер сжал руку полковника, как бы благодаря его за то, что не оставил без ответа вызов, брошенный раджей, исполненным презрения, но брови инженера на мгновение нахмурились, и я подумал: уж не слишком ли он уповает на механическую мощь своего создания?

Что касается капитана Худа, то он сиял, потирал руки и, подойдя к слону, воскликнул:

— Внимание, Стальной Гигант! Придется потрудиться во имя чести нашей старой Англии!

Все наши люди выстроились по одну сторону дороги. Сотня индийцев, покинув лагерь в караван- сарае, прибежала посмотреть на готовящуюся битву.

Банкс нас оставил, поднялся в башенку и встал возле Сторра, который при помощи искусственной тяги разжигал топку.

Тем временем по знаку принца Гуру Сингха его слуги пошли в караван-сарай и привели трех слонов, сняв с них все дорожное снаряжение. Это были отличные животные родом из Бенгалии, превосходившие ростом своих собратьев из Средней Индии. Великолепные животные в полном расцвете сил. И они, не скрою, зародили во мне некоторое беспокойство.

Погонщики-махуты, сидя на их толстых шеях, рукой направляли движения слонов и возбуждали их звуками голоса.

Когда слоны проходили перед его высочеством, самый большой из трех — настоящий гигант в своем роде — остановился, подогнул колени, поднял хобот и приветствовал принца как вышколенный придворный, каковым он и являлся. Затем он и оба его спутника приблизились к Стальному Гиганту, на которого они смотрели как будто с удивлением, смешанным с некоторым страхом.

Крепкие железные цепи прикрепили к раме тендера и к оси, скрытой задними ногами нашего слона.

Признаюсь, сердце у меня сильно билось. Капитан Худ грыз свой ус и не мог оставаться на месте.

Что касается полковника Монро, он был так же невозмутим, как и принц Гуру Сингх, и даже, я бы сказал, более спокоен.

— Мы готовы, — сказал инженер. — Когда будет угодно вашему высочеству?

— Мне угодно, — ответил принц.

Гуру Сингх сделал знак, махуты свистнули особым свистом, и три слона, выгибая дугой свои мощные ноги, дружно рванули. Машина начала отступать и отошла на несколько шагов.

У меня вырвался крик. Худ топнул ногой.

— Притормози колеса! — просто сказал инженер, повернувшись к механику.

Быстрый толчок, за которым последовал гулкий выхлоп, мгновенно привел в действие пневматический тормоз.

Стальной Гигант остановился и больше не двигался.

Махуты погоняли трех слонов, и те, напрягая мускулы, сделали еще один рывок.

Напрасно. Наш слон, казалось, врос в землю.

Принц Гуру Сингх кусал себе губы до крови.

Капитан Худ хлопал в ладоши.

— Вперед! — воскликнул Банкс.

— Да, вперед, — повторил капитан, — вперед!

Регулятор перевели на полную мощность, большие завитки пара вырвались из хобота, колеса, освобожденные от тормозов, стали медленно вращаться, вгрызаясь в землю, и вот уже три слона, несмотря на отчаянное сопротивление, пятятся задом, вырывая в земле глубокие колеи.

— Go ahead! Go ahead![126] — вопил капитан Худ.

И Стальной Гигант пошел вперед, а все три огромных животных завалились на бок, и целых 20 шагов наш слон тащил их за собой без всяких видимых усилий.

— Ура! Ура! Ура! — кричал капитан Худ, который уже не владел собой. — Можно присоединить к этим слонам весь караван-сарай его высочества! Для нашего Стального Гиганта это будет как черешенка!

Полковник Монро сделал знак рукой. Банкс перекрыл регулятор, и машина остановилась.

Не было более жалостного зрелища, чем то, которое являли собой три слона его высочества с безумно извивающимися хоботами и задранными вверх ногами; они неуклюже двигались, как гигантские скарабеи[127], опрокинутые на спину.

Что касается принца, скорее разгневанного, чем пристыженного, то он уехал, даже не дождавшись конца эксперимента.

Трех слонов распрягли. Они поднялись, по-видимому, сильно униженные своим поражением. Когда они проходили перед Стальным Гигантом, самый большой из них, несмотря на усилия своего погонщика, не смог отказать себе в желании, согнув колено, приветствовать его своим трубным возгласом, как он это проделывал перед принцем Гуру Сингхом.

Четверть часа спустя индиец «камдар», или секретарь его высочества, прибыл в наш лагерь и вручил полковнику мешок, где было десять тысяч рупий — ставка проигранного пари.

Полковник Монро взял мешок и с презрением швырнул его обратно.

— Для людей его высочества! — сказал он.

После чего спокойным шагом направился к Паровому дому.

Лучшего жеста, чтобы поставить на место спесивого принца, который провоцировал нас с таким пренебрежением, нельзя было придумать.

Тем временем Стального Гиганта запрягли, Банкс тотчас подал сигнал к отправлению, и наш поезд пошел с хорошей скоростью среди большого стечения восторженных индийцев.

Пока он проходил через толпу, они приветствовали его криками, и вскоре, за последним поворотом дороги, мы потеряли из виду караван-сарай принца Гуру Сингха.

На следующий день Паровой дом начал подъем на первые возвышенности, которые связывают плоскую равнину с подножием Гималаев. Это не представляло никаких трудностей для нашего Стального Гиганта: 80 лошадиных сил, заключенных в нем, позволили ему без труда одолеть трех слонов принца Гуру Сингха. Теперь он легко поднимался по взбирающимся вверх дорогам, так что не пришлось даже увеличивать давление пара в котле.

Поистине это был замечательный спектакль — наблюдать, как колосс извергает искры и с трубными звуками, более редкими, чем прежде, но более мощными, тащит два вагона, возвышающиеся над изгибами дороги. Полосатый обод колес бороздил землю, щебенка скрипела под нашим слоном, вдавливаясь в дорогу. Надо честно признаться, что наше увесистое животное оставляло после себя глубокие рытвины и разрушало дорогу, уже размытую дождями, которые лились здесь сплошным потоком.

Как бы то ни было, Паровой дом мало-помалу поднимался вверх, панорама позади нас расширялась, долина опускалась, и к югу горизонт разворачивался и отодвигался, насколько хватало глаз.

Этот эффект стал еще ощутимее, когда в течение нескольких часов дорога шла под деревьями густого леса. Кое-где открылись обширные опушки, как необъятные окна на вершине горы. Поезд останавливался на минуту, если влажный туман окутывал пейзаж, — на полдня, если пейзаж более четко вырисовывался перед глазами. И мы все четверо, облокотясь о перила задней веранды, долго любовались великолепной панорамой, развернувшейся перед нами.

Этот подъем, изредка прерываемый более или менее продолжительными стоянками, а также остановками на ночлег, продолжался не менее семи дней, с 19 по 25 июня.

— Немного терпения, — говорил капитан Худ, — и наш поезд поднимется к самым вершинам Гималаев!

— Зачем такие амбиции, капитан? — спросил инженер.

— Он это сделает, Банкс!

— Да, Худ, он это сделает, если наезженная дорога вскоре не кончится и при условии, что он понесет на себе топливо, которого нет в ледниках, и воздух, которым можно дышать, иначе он задохнется на высоте в две тысячи туазов. Но нам нечего делать в необитаемой зоне Гималаев. Когда Стальной Гигант достигнет средней высоты или зоны комфорта, он остановится в каком-нибудь приятном месте, например, на опушке