ним. На моей родине сложено много мифов и легенд, полковник. В них рыцари и прекрасные принцы сражаются с драконами, но нигде не найти такого маленького рыцаря, сражающегося с таким большим драконом.

— Почему ваш муж оставил вас со мной?

— Это для него большая честь, — просто ответила Грета. — Она отпила глоток шампанского и взглянула на Дона. — Так же, как и для меня. Быть удостоенной вашего внимания именно сегодня, когда вам вручили эту награду…

Подошедший официант наполнил их бокалы и, обнаружив, что бутылка уже пуста, ушел с ней.

На какой-то момент Дон впервые ощутил угрызения совести, впервые с тех пор, как принял решение, открывшее ему путь к богатству и славе. Но, отогнав эти чувства, он подумал, что Демминг и Ростофф были правы. В этой жизни человек человеку — волк, и каждый — сам за себя. Бери все, что можешь взять. Если не ты, то кто-нибудь другой.

Официант вернулся с новой бутылкой, поставил в ведерко и обернул ее горлышко салфеткой.

Дон пригласил Грету потанцевать. Как и следовало ожидать, ее движения были так же грациозны и совершенны, как и она сама.

Природа нечасто создает такое воплощение совершенства, может, раз в сотни лет.

— Что значит графиня?

Она улыбнулась и ответила:

— Вообще-то сейчас это уже ничего не значит. Те, у кого предки пару веков назад были аристократами, используют этот титул и сегодня, но он ничего не значит. По-немецки графиня, Graeffin, означает то же, что и контесс, comtesse: графиня — это жена графа. Мой муж — граф.

— Значит, если в Германии вновь когда-нибудь объявится кайзер, то ваш титул опять возымеет былую силу, — сделал вывод Матерс.

Грета вновь улыбнулась:

— Это слишком маловероятно.

Во время их танца другие пары отодвинулись, давая им больше места, и теперь они оказались как бы в центре круга. От этого Дон ощущал неловкость. Чувство неловкости усилилось, когда они, танцуя, оказались около пустого столика, за которым Грета со своим мужем отмечали медовый месяц.

— А что если нам уйти отсюда куда-нибудь еще? — неожиданно предложил он.

Как всегда, никто не подал счет, и они отправились посещать рекомендованные ему Пьером заведения. В «Ба-Та-Клане» они даже не только выпили, но и поели. Впрочем, здесь тоже не обошлось без вина — и снова из личных погребов хозяина, и опять бесплатно. Но Дон уже так увлекся, что перестал обращать на это внимание.

В один из моментов просветления от винного дурмана они вдруг обнаружили, что обзавелись друзьями — двумя офицерами Космической Службы в форме капитанов и их подружками.

Наконец, беззаботное веселье привело их в «Кота в сапогах».

Несмотря на обилие выпитого, оба капитана относились к Матерсу с должным почтением и не осмеливались заводить разговор ни о его поединке с краденами, ни о его награде. Возможно, потому что он был слишком пьян, а может, затрагивать эту тему они считали бестактностью и дурным тоном.

В общем, всем было очень весело.

Посетители за соседними столиками, улыбаясь, с симпатией смотрели в сторону развеселившегося новоявленного героя и всерьез считали, что в эту первую ночь его новой жизни пьянство — не грех.

Грета выпила меньше других и, взволнованно глядя на него, наконец, прошептала:

— Уже очень поздно. Давай выпьем по последней у… тебя или у меня.

Матерс одурело посмотрел на нее.

— У тебя в номере? А твой муж…

Опустив глаза, в своей обычной, чуть смущенной манере, она произнесла тихим голосом:

— Мой муж — благоразумный человек. Его там не будет.

Дон помолчал немного, в изумлении оценивая ситуацию, затем проговорил невнятным голосом:

— Наверное, лучше у тебя. Около моего отеля слишком много журналистов и охотников за автографами. Они заметят нас, и тогда твое имя будут склонять на каждом углу, а ведь вы с мужем, как мне кажется, известные люди.

— Хорошо, — согласилась Грета и взяла в руки свою сумку.

Они попрощались со своими приятелями и быстро ушли, как всегда ничего не заплатив.

Грета жила в отеле «Де Берг» на набережной Де Берг, прямо напротив островов Руссо. Этот отель был поменьше, чем «Интерконтиненталь», и в нем царила атмосфера особой изысканности, которая щедро оплачивалась постояльцами. Судя по всему, граф и графиня отнюдь не бедствовали.

Они быстро прошли через вестибюль, и Дон, наконец-то, впервые отметил, что его никто не узнал. Грета привела его в номер-люкс на последнем этаже, с балконом.

— Ты уверен, что хочешь еще выпить? — насмешливо спросила она.

Матерс опустился в кресло, улыбнулся ей и покачал головой:

— Нет, не уверен.

Ответ ее вполне удовлетворил.

— Подожди минуту, я сейчас приду к тебе… Дон.

Полет на открытом спортивном ховеркарте неплохо проветрил мозги победителя краденов, но до полной ясности рассудка было еще далеко.

Грета вернулась в черном ночном халате и босиком. Для того, чтобы купить такой халат, требовалось несколько месячных зарплат лейтенанта Космических Сил, если не больше.

Она стояла перед ним, опустив застенчиво глаза.

Дон Матерс был не в силах оторвать от нее взгляд, он вожделенно оглядывал ее с ног до головы. Почти прозрачная ткань халата совершенно не скрывали ее прелестей.

Когда Дон утолил свой плотский голод, он расслабленно вытянулся на спине и перевел дух. Грета первая нарушила молчание, заговорив с ним своим обычным тихим голосом:

— Я доставила тебе удовольствие?

— Да, — пробурчал он. Да и что он мог еще сказать?

— Я правда у тебя первая женщина после твоего сражения с краденами? — еле слышно спросила она.

— Да.

Графиня вздохнула, погружаясь в сон:

— Ну что ж, мне будет, что рассказать своим внукам.

Полковник Донал Матерс возвращался в Северную Америку на сверхзвуковом лайнере Космической Службы. Конечно, он мог сделать это быстрее на рейсовой ракете, но спешить было некуда. Ему составили компанию четыре или пять адмиралов и командоров, с которыми он продолжал кутить весь путь от Парижа до Бост-Ваша.

В последние восемь или десять дней Матерс утратил чувство времени; все слилось в один затянувшийся уикенд. Конечно, началось все еще в Женеве, но затем, однажды утром, он проснулся в Париже, в «Новом Ритце». Отель «Новый Ритц» располагался там же, где и старый, на Вандомской площади, где в центре по прежнему возвышается Наполеон I. Впрочем, подробные детали Дону не были известны — он никогда не был в Париже.

Итак, когда он однажды проснулся, — а было уже далеко не утро — он трясущейся рукой дотянулся до флакона с антиалкогольными таблетками на столике около кровати и вытряхнул две из них на ладонь, решив принять двойную дозу. Но стоящий на столике графин для воды оказался пустым, и Матерс, бормоча проклятия, нетвердой походкой направился в ванную. Естественно, там была питьевая вода. Наполнив стакан, он, стараясь не расплескать содержимое, поднес его ко рту и запил таблетки.