– Р-р-р… – возбужденно зарычал Диля, доворачивая пленника спиной к свету фар – захотелось, видишь ли, ему зрелищ!

– Ну, давай – погнали, – Турды присел на капот и принялся напористо и грамотно задавать вопросы.

Через три минуты допрос был окончен: Ефим рассказал все, что знал, не утаив ничего – обстановка не располагала к вранью.

– На охоте, говоришь… На охоте. Ах, какой же я все-таки умный, – забывшись, пробормотал Турды по- узбекски – он в буквальном смысле светился от счастья – если бы выключили фары, все бы увидели этот негасимый светоч мудрости. – Какой я догадливый и… и великий…

Спустя пятнадцать минут кортеж из двух «Волг» и «уазика» был уже на территории усадьбы. Турды, Аскер и Диля сидели в трофейном драндулете – на почетном месте рядом с водителем скрючился пленный Ефим.

Гостей встречала Нина с карабином и собачье воинство, крайне враждебно воспринявшее появление чужих машин. Бурят с Джеком пытались покусать колеса «Волг», а ветеранша Ингрид оказалась умнее: встала передними лапами на правую переднюю дверь «уазика» и пыталась заглянуть в салон, мистически светя глазами.

– Шайтан! – выругался Аскер, подняв ствол автомата. – Можно я убью эту собаку, хозяин?

– Нам стрельба ни к чему… Скажи бабе, чтобы заперла собак, – приказал Турды, пожирая взглядом освещенную светом фар фигурку молодой женщины, выскочившей на улицу в одном халатике. Не выдержал – поцокал восхищенно языком: – Ух, какая баба! Ух-х-х! Повезло… Скажи – пусть запрет, а то всех перестреляем! Диля – открой ему дверь и придержи.

У Ефима нехорошо сжалось сердце. Высунувшись наполовину в приоткрытую дверь, он плаксиво крикнул:

– Нина, беги! Беги отсюда, забирай Дениса, спасайся! – за что немедля получил кулаком по голове.

– Убери собак, красавица! – крикнул через дверь Турды, продемонстрировав пистолет. – Нас много, все вооружены. У тебя есть три минуты, чтобы запереть собак. Если убежишь, мы пристрелим Ефима, потом Толхаева. Давай – клади карабин и быстро уводи собак! Три минуты. Потом приходи сюда. Время пошло!

Вот тут бы девчонке сымитировать послушание, затем метнуться в дом, забрать Дениса и удрать в лес, прихватив пару фуфаек и второй карабин. Ночь как-нибудь бы перебились – погода вполне позволяет.

Но, к несчастью, наши желания не всегда совпадают с действительностью – молодая жена великого воина Соловья, увы, бойцом не была: представ перед фактом неожиданного вторжения целой банды вооруженных людей, она мгновенно впала в состояние послушного транса, с минуту столбиком постояла на месте, затем положила карабин на землю и отправилась выполнять распоряжение.

Через некоторое время собаки были заперты в сарае – больше всех пришлось повозиться с Ингрид, которая никак не желала отходить от машин, вражьи пахнущих нехорошими людьми. Нина вернулась, встала перед «уазиком» и потерянно развела руками – вот мол, все выполнила, как вы сказали.

– Молодец, женщина, – Турды вышел из «уазика» и подал остальным знак, чтобы присоединялись. – Ух ты, красавица моя! – не удержавшись, он стремительно облапал женщину, на миг крепко прижал к себе и, ощутив напряженную неподатливость сладко пахнущей младой плоти, сладострастно процедил сквозь зубы: – Ух-х-х, я тебе устрою… Чох яхши, Ниночка! Ягодка! Чох яхши… Чего уставились? Сначала работать, потом всякие другие дела. Пошли в дом, – последнее было адресовано соратникам, которые восприняли поведение хозяина как приглашение порезвиться: сгрудились, принялись оживленно переговариваться, хищно раздувая ноздри и насилуя взглядами молодую женщину.

Посадив Нину, Ефима и Дениса под охраной Дили и Аскера в «детской», Турды распределил задачи: Абаю с Акяном притащить припасы, привезенные Ефимом, Сливе и Перу – загнать машины под навес, подпереть дверь сарая, где собаки сидят, заколотить ставни гвоздями и принести досок, чтобы на ночь забить дверь. А сам с Малым заперся в комнате Толхаева и приступил к беседе. Не сочтя полезным утруждать себя какими-то новшествами, вор избрал в отношении внезапно «воскресшего» мецената старую проверенную тактику допроса:

– Тебе, я так понял, смерть не страшна. Ты уже два раза умирал. Но тут у тебя есть люди: Ефим, Нинка и мальчишка…

– Т-ты кто, ог…ог-грызок? – выдавил Толхаев, неприязненно глядя на невесть откуда обрушившегося гостя. – От-ткуда?

– Я ваш новый вор, – широко улыбнувшись, сообщил Турды. – Меня Ефим привез – ехал мимо и прихватил. Я вообще-то по делу зашел, не просто чай-май гонять. Приехал разбираться по всем вашим делам. И очень рад, что ты оказался живой. Сейчас ты мне все расскажешь, и я уеду. Никого обижать не буду. Но – откровенно. Если будешь врать…

– П-п-пшел вон! – выдохнул больной, гневно сверкнув глазами. – Ефим, п-падла! Т-т-ты, чмо…

– Я тебе буду задавать вопросы, а ты отвечай мне правду, – посоветовал Турды, проигнорировав последнее замечание Толхаева. – Только не ври – я сразу пойму. Если мне твои ответы не понравятся, я убью Ефима. Если мне не понравятся твои ответы второй раз, мы вот тут, у тебя, в комнате расстелим Нинку и будем жарить ее во все дыры. А пацана ее посадим к тебе на кровать, чтобы видел. Если мне не понравятся твои ответы третий раз, мы Нинку убьем, а ее пацана будем пялить в задницу – она у него как раз такая маленькая, нежная – как персик. Ты меня хорошо понял?

Толхаев примолк, на полминуты застопорил взгляд на лице Турды, пытаясь понять, насколько серьезны обещания этого нежданного агрессора. Так ничего и не решив, больной тяжело вздохнул и сдал первую позицию:

– Ч-ч-что хотел?

– Вот – другое дело, – одобрительно буркнул Турды и велел Малому: – Выгляни, пусть Диля притащит сюда этого Ефима.

Ефима доставили. Турды сделал Диле знак – тот понятливо кивнул, поставил пленника на колени в угол, приставил к голове пистолет, взвел курок и выжидательно обернулся к хозяину.

– Смотри туда, – посоветовал вор Толхаеву. – Я люблю шутить, но, когда дела делаю, я очень серьезный. И все, кто со мной работает, знают – мое слово как железо. Я тебе сказал: соврешь раз – Ефим. Соврешь два – Нинка. Соврешь три – пацан. Если правду расскажешь – всех отпускаю и уезжаю отсюда. Все от тебя зависит. Ты меня понял?

Толхаев, неотрывно глядя на пистолет, приставленный к голове своего управделами, громко сглотнул и внятно сказал:

– Да.

– Молодец, – похвалил Турды. – Начнем…

Допрос Толхаева занял гораздо больше времени, чем предварительная беседа с Ефимом. От волнения больной стал разговаривать еще хуже, и Турды пришлось на ходу изобретать систему общения по принципу: вопрос – однозначный ответ типа «да» – «нет». Тем не менее результат стоил затраченных усилий. Если после общения с Ефимом вор светился как лампочка, то сейчас он иллюминировал наподобие рождественской елки.

– Ай да я – какой молодец! – светло глядя в будущее, пробормотал Турды. – Значит, зря Рому замучил… А когда, говоришь, этот твой Пес должен сюда подскочить?

Толхаев устало пожал плечами и взглядом показал в угол, где по-прежнему стоял на коленях потенциальная жертва вранья номер раз – Ефим.

– А, да – я же обещал, – спохватился Турды. – Ефим, можешь отдыхать. Диля, притащи сюда пацана.

Диля вышел и притащил Дениса, который странно зевал, тер глаза и пытался примоститься спать на плече моджахеда. Оказалось, что среди привезенных Ефимом припасов нашлись несколько бутылок хорошего ликера, который тут же принялись пробовать недисциплинированные Слива и Перо. Эти недруги, несмотря на вялые протесты Нины, угостили сладким пойлом и мальчишку, мотивировав свой поступок тем, что ребенку в такой стрессовой ситуации нужно крепко расслабиться и уснуть.

– Г-г-гады! – ненавидяще глядя на Турды, выдавил Толхаев, поняв, что ребенок крепко пьян. – Ч-ч-что тт-творите, а?