напоролся на каких-то левых дорожных рэкетиров, но те, выслушав версию насчет яблок больной матери, махнули на плешивого простофилю рукой и тотчас же переключились на кстати подоспевший дагестанский «КамАЗ».
Витя обрадовался старому приятелю и секунды не думал, когда похудевший от тревог и усталости Серж попросил помочь разобраться с деньгами.
– Ну ты красавчик! – восхищенно воскликнул коммерсант, когда они вдвоем разгрузили в одном из его гаражей прицеп и сняли второе дно. – Вот так ни хрена себе… Банк, что ли, взял?
– Тебе дама звонила – мой телефон спрашивала, – молвил потерявший ко всему интерес Серж, отрешенно уставившись на калькулятор в руках приятеля. – Помнишь?
– Ну, было, – Витя насторожился. – И че? Че эта краля тебе?
– Это ее деньги, – не стал ничего придумывать Лиховский. – Я только выступаю в роли банкира, не более. Сколько процентов будешь брать?
– Эх, где ж мне такую кралю взять-то?! – завистливо присвистнул Витя. – Вот ты везунчик – я не могу… Ну ты… Ну, двадцать процентов – думаю, по-божески. Не нравится – сам пробуй.
– Нравится, – не стал привередничать Серж. – Очень даже нравится. И как мы будем это делать? Надо же сначала на доллары поменять, потом уже…
– Ничего менять не надо, – Витя небрежно махнул рукой. – Сейчас делаем так: все считаем, я забираю двадцать процентов, потом твои «бабки» делим на три части и везем по очереди в разные места. А там сразу, без волокиты их пересчитают на баксы и переведут на твои счета. Но! За конфиденциальность операции они возьмут сверх нормы еще кое-что. В целом это будет опять двадцать процентов от той суммы, что у тебя осталась после вычета моих двадцати процентов. Как тебе это?
Любой другой на месте Сержа обязательно воскликнул бы: да это же грабеж посреди бела дня! Но бедный архивариус только робко поинтересовался:
– Эмм… После всех этих процентов у меня останется половина того, что есть сейчас?
– О чем разговор, братишка! – оптимистично вскричал коммерсант. – У тебя больше останется! Гораздо больше – я те отвечаю!
– Ну, я не знаю… – на миг замялся Серж.
– Не, ты смотри – если не нравится, я рубля не возьму, делай сам, – поспешил заверить Витя. – И, естественно, никто об этом не узнает – ты меня знаешь!
– Нет-нет, давай как договорились, – Серж согласно махнул рукой. – Давай считать…
– Ну вот и молоток, – одобрил Витя. – Побудь здесь, я по-быстрому сгоняю за счетной машинкой. А то мы вручную будем двое суток перебирать…
На пересчет денег ушло что-то около пяти с половиной часов. Уставший от дорожных мытарств Серж в процессе монотонной работы окончательно впал в прострацию: употребив предусмотрительно прихваченные Витьком три бутылки «девяточки» с пятью пачками чипсов, архивариус доверил счет коммерсанту, а сам засел на заднем сиденье своей машины, тупо смотрел в одну точку и периодически расслабленным голосом стонал:
– Скоро там, а? Сил нет уже…
– Вот что у нас получилось… – по окончании подсчета возбужденно доложил Витя. – Вот курс – смотри. Мы взяли тот, что будет через два дня – сегодня суббота, операций нет. Они будут все оформлять только в понедельник. У нас получилось – я пересчитал сразу на баксы – всего два «лимона» восемьсот штук баксов. Ну ты и деньжищи огреб – я не могу… Пятьсот пятьдесят я забрал – вот они. Вот эти три кучи, примерно поровну – это все твое. Из каждой кучи я сразу для верности отнял по двадцать процентов – вот они, три кучки. Всего у тебя останется чистыми – «лимон» семьсот… Нормально?
– Почему три кучи? – неожиданно прорезался Серж, не поднимая глаз на коммерсанта.
– Не понял… – насторожился Витя – а глазки сразу забегали, зашмыгали по сторонам – видать, в процессе счета таки надул старого приятеля! – В смысле – «почему три»?
– У меня четыре счета, – голосом проржавевшего робота продекламировал Серж. – Почему не четыре кучи?
– А-а, вон что! Это ты уже гонишь, – облегченно вздохнул Витя и промокнул рукавом белоснежной сорочки отчего-то вдруг вспотевший лоб. – У тебя, может, и четыре счета, но у меня в завязке только трое банкиров. Потому три кучи – каждому понемногу. А они уже переведут куда скажешь – хоть на триста счетов в Южную Родезию. Ты мне лучше скажи: с двух восемьсот мы опускаемся до «лимона» семисот… Иначе никак не выходит… Тебя такой расклад устраивает?
– Это больше половины? – вяло поинтересовался Серж – считать самому облом было.
– Ну конечно, больше! – вскинулся Витя. – Ты че, в натуре, сам не видишь? Подели пополам два восемьсот – сколько будет?
– Сколько?
– Ну, еб, ты даешь, мась! «Лимон» четыреста. А у тебя остается «лимон» семьсот. На триста штук больше. Это ж целое состояние! Не, ты смотри, если не нравится, я рубля не возьму, сам делай…
– Нравится, – обреченно махнул рукой Серж. – Все нравится. Давай, покатили к этим твоим банкирам…
Пристроив деньги, Серж поехал к родственникам, принял ванну и шестнадцать часов кряду проспал. А проснувшись и придя в себя, немного поразмыслил, и стало ему стыдно. Понял вдруг, что потерял миллион долларов только из-за того, что не захотел сам заниматься переводом денег. Надул его Витек: воспользовался неадекватным состоянием, вызванным сильнейшей усталостью. Пивко подсунул, гаденыш, – добренький какой… А никто ведь не гнал, можно было отдохнуть как следует, произвести разведку и попытаться самому решить эту проблему: знакомых в Питере хоть отбавляй. За неделю наверняка удалось бы сплавить все в Швейцарию – с гораздо меньшими потерями, несмотря на неуклонный рост доллара. Ли, конечно, сказала – можно падать до половины, однако…
В общем, жалко было денег, жалко до слез. И обидно за свою мешковатость-недотепистость. Тем не менее отыгрывать назад было поздно, и Серж, почувствовав неведомый доселе груз ответственности перед своей чертом даденной супружницей, решил морально перед ней реабилитироваться. Пошел в нотариальную контору и написал завещание, которое разослал в четыре швейцарских банка. А затем со спокойной совестью и невероятным облегчением отправился к себе в поместье…
…Известие о гибели Ли Серж воспринял стоически. Образ жизни его супруги в какой-то степени предполагал такой плачевный финал – с течением времени Лиховский, сам того не желая, свыкся с постоянным подспудным ожиданием трагического известия, и когда таковое известие все же воспоследовало, он принял его как должное. Даже удивился себе – очерствел, что ли? Гораздо больше потряс Сержа факт существования Алисы. Нет, Ли неоднократно говорила, что у нее есть сестра и племянник, о которых Сержу предстоит позаботиться в случае ее безвременного ухода в лучший мир. Но Лиховский и предположить не мог, что эта сестра будет похожа на его супругу как две капли воды!
… – Понимаю, – сочувствующе сказал тогда Рудин, понаблюдав за раскачивающимся с пятки на носок Сержем, с ходу вломившимся в прострацию. – Сам такой. Всех подряд обманули и перехитрили. Была бы еще от этого польза…
Размышляя в тот вечер о превратностях судьбы, Серж вспомнил о «страховом полисе» Ли и задумался: а что же с ним сейчас делать? Сначала решил уничтожить. Ли умерла, «полис» теперь никому не нужен. Адаптера для просмотра компакт-кассет у Сержа не было, однако, прежде чем разбить их молотком, он без всякой задней мысли полюбопытствовал, что же записано на стандартной кассете, предназначенной для показа Директору.
Посмотрел. Задумался. И вдруг прозрел. За какое-то мгновение Серж внезапно переосмыслил свое положение. А ведь он является единственным наследником, черт подери! Если раньше архивариус никогда не помышлял о том, что регулярно переводимые им на счета деньги Ли имеют к нему хоть какое-то отношение, то теперь все менялось. Это
