возьму.

– Ну вот, началось, – тяжко вздохнула Алиса. – Спокойная жизнь кончилась… Может, Лиховского разбудим? Пусть доложит, что это за дрянь разгуливает по его поместью и развлекается таким вот странным образом?

– Не думаю, что это удачная идея, – с ходу отверг предложение Рудин. – Оружия у этого чудика все равно нету. Если бы он знал, что это за существо, нас бы предупредил. А сейчас, если мы ему скажем, он ведь спать не будет, фимоз – от страха уписается. И к нам запросится. Ты что – хочешь, чтобы он с нами в одной комнате ночевал? Там только две кровати: на одной Борька, на второй мы. Ну и куда мы его?

– Ну, я не знаю… – нерешительно протянула Алиса, которая никак не могла проникнуться серьезностью Серегиных «сказок».

– Зато я знаю, – буркнул Рудин. – Хватит с нас и псов – ночка еще та будет. Накинь одеяло, пошли…

Ночь прошла так себе. Ризены были очень довольны, что их взяли в комнату, и долго не желали укладываться. Полутораспальная кровать не позволяла качественно разделить два успевших отвыкнуть друг от друга тела: чутко дремавший Серега, пробуждаясь чуть ли не каждые полчаса, принимался тискать Алису и настойчиво предпринимал попытки вторгнуться в мир ее грез. Женщина сонно брыкалась и недовольным шепотом выражала протест – ризены, полагая, что хозяева играют, тотчас же подскакивали к кровати и желали принять участие, тыкаясь куда попало влажными мордами и пытаясь забраться лапами на простыни.

– Никакой жизни! – возмущался Рудин и свистящим шепотом обещал: – Я вас, отродья лохмомордые, к таксидермисту сведу с утра! Брысь на место!

Один лишь Борька не участвовал в общем дискомфорте: набегавшись за день с собаками, он спал как убитый, раскинувшись вольготно на просторной для маленького человека постели…

Утро тоже получилось – оторви да брось. Намаявшись за ночь, Рудин вывел с рассветом собак погулять и напоролся на бригадира хохлов, который спешил к дому.

– Надо хозяина будить, – сипло сообщил бригадир и, прокашлявшись, поинтересовался: – Похмелиться нету?

– Нету, – в тон ответил Рудин, припомнив печальную судьбу вчерашней трехлитровой бутыли «Московской особой». – Не каждый же день! А чего так рано – хозяина будить? Нашли чего?

– Нашли, – хмуро буркнул бригадир. – Пошли, покажу…

Труп лежал под осиной. На этот раз вешать его не стали, но был он привычно – если уместно в таком случае данное определение – обезглавлен. В отличие от вчерашнего происшествия, голову искать не пришлось. Она была насажена на кол, который торчал над тем местом, где вчера начали раскапывать обнаруженный ризенами профиль.

Вызванный к месту происшествия Лиховский дисциплинированно позеленел и тут же пристроился пополнять утреннюю прану потребленным им вчера ужином.

– Я же вчера русским языком сказал – нельзя топтаться на месте происшествия! – сурово отчитал бригадира Серега, предприняв три безуспешных попытки найти с ризенами след злодея. – Ты посмотри – как будто стадо коров прошлось! Ну и как я теперь буду искать убийцу?

– А че тут искать… похороним, как того, – бригадир зябко поежился и неожиданно сообщил скрючившемуся на траве Лиховскому: – Это… Мы уходим, хозяин, не обессудь. На поминки выставишь – спасибо скажем.

– Не понял? – без эмоций вякнул озабоченный борением с собственным организмом хозяин усадьбы. – Как это – «уходим»?

– Нечисто тут… – нахмурился бригадир и вдруг осенил себя крестным знамением. – То не человек, это ясно. Мы пошептались промеж себя: нельзя боле тут копать. Предупредили ведь вчера – а мы не поняли. Так что – не обессудь, – и, без намека на брезгливость сдернув с кола мертвую голову, удалился к ожидавшим окончания разговора хохлам, которые, вопреки обыкновению, на этот раз стояли тихо и не выдвигали похмельных требований.

– У тебя могут возникнуть осложнения с органами, – с сомнением покачал головой Рудин, глядя вслед удаляющимся хохлам. – Если, не дай бог, кто узнает…

– У меня всегда был слабый желудок, – болезненно поморщился Лиховский, вставая и опасливо косясь на окровавленный кол. – Такая реакция – это для меня естественно. Не думаю, чтобы в дальнейшем это вызвало какие-либо осложнения…

– Я имею в виду органы правопорядка, – уточнил Серега, выдергивая кол и бросая его на землю. – Два трупа. Без голов. Оба зарыты на твоей земле. Как тебе это?

– А что я могу сделать? – потерянно пробормотал Серж. – Ну что я могу сделать? Ты – бывалый воин, подскажи мне, как бы ты поступил в такой ситуации.

– Подсказываю, – охотно согласился Рудин. – Первым делом выставишь мужикам ящик водки, дашь жратвы сколько надо и заплатишь за неделю вперед. Этим ты расположишь их к себе, и они уйдут без злобы. Прямо сейчас садись и поезжай – нечего тянуть. А приедешь – поговорим. Во-первых, как и вчера – ни слова Алисе. Она у нас чрезмерно впечатлительная. А во-вторых… В общем, тут ночью кое-что приключилось. Нечто из ряда вон. Очень может быть так, что это некоторым образом имеет отношение к нашим двум трупам без голов.

– А что приключилось? – вяло заинтересовался Лиховский.

– Сначала поезжай, закупи все, потом пообщаемся, – непреклонно насупился Рудин. – Или тебе денег жалко? Если так – скажи, я тебе одолжу. У самого не густо, конечно, но на такое дело найдется.

– Да ну что ты, что ты! – махнул на него ладошкой Лиховский. – Оставь свои деньги – они тебе пригодятся. Сейчас почищу зубы и поеду…

Разговор с Лиховским, состоявшийся после его возвращения в усадьбу, ничего не прояснил, а только еще более усугубил ситуацию. Лиховский, выслушав наедине (они укрылись от Алисы в апартаментах Сержа) версию Рудина о странном ночном существе и его возможной причастности к убийствам рабочих, впал в прострацию и предложил всем вместе ночевать в библиотеке. Там, мол, места много.

– Но что это может быть? – досадливо отмахнулся от такого заманчивого предложения Рудин. – Тебе предыдущий хозяин усадьбы ничего не говорил?

– Это место насквозь пропитано историей, – подумав с минуту, вдруг понес Серж. – Каждый камень содержит в себе слепок событий прошедших веков. Духи предков взирают на нас со стен этого дома и милостиво посылают нам знак…

– Насчет духов ты мне голову не морочь, – сурово пресек такую непродуктивную болтовню Серега. – Я этих «духов[8]» в свое время столько на тот свет отправил, что они мне даже уже и сниться перестали. Ты лучше скажи: тут, в доме, нет ли каких тайных ходов?

– Возможно, и есть, – не стал отрицать Лиховский. – Даже скорее всего – есть. Дом-то старинный, в свое время оборудовался Андрей Ивановичем под свои запросы. Но… карта этих ходов до нас не дошла – как, впрочем, и упоминание о каких-либо ходах.

– Может, тогда попробовать эти стены подолбить? – предложил Рудин. – В шахматном порядке, по звуку?

– Долби, – легковесно согласился Серж. – Все нежилые комнаты в твоем распоряжении.

– Это ты с чего это такой добрый? – насторожился Рудин. – Или я чего не знаю?

– Почему – знаешь, – Серж задумчиво пососал палец. – Я, по-моему, рассказывал. Стены дома выполнены из монолитных каменных глыб и имеют среднюю толщину что-то около полутора метров. Их ни один снаряд не пробьет. Так что – долби сколько влезет.

– В общем, я так понял, что ты пока не готов решать эту проблему, – насупившись, резюмировал Рудин. – А оно, между прочим, будет продолжать шастать по усадьбе. И кстати – почему-то собаки не лают ночью. А оно ведь наверняка прошло мимо сарая, если из дома выдвигалось к каменоломням. Что за чертовщина?

– Именно – чертовщина, – торжествующе подняв палец вверх, воскликнул Лиховский. – И тебе придется пока смириться с этим. Пока я не приеду.

– Не понял?! – приподнял бровь Рудин. – Ты что – сматываешься? Струсил?!

– Мне нужно отлучиться на… на недельку, не более, – слегка покраснел Серж. – Решить кое-какие