пакета с выпивоном и снедью разнообразной. В общем, все, кому положено, видели, что «Рому» силком никто не тащил, а скорее наоборот: все хорошо, имеет место трогательная мужская дружба, и компания собралась как следует погулять.

На воровском подворье тоже все вышло как надо: экипажи остановившихся на некотором удалении авто наблюдения могли видеть, как Диля нетвердой походкой взошел на крылечко, с третьей попытки попал Роминым ключом в замочную скважину и широким жестом пригласил гостей присутствовать…

Гуляли до первых сумерек. Как водится в таких случаях, нарочито шумели, гоняли на всю округу кстати оказавшегося в Роминых запасах Мишу Круга, а между делом методично обыскали весь дом. Турды таки лелеял надежду, что денежная тайна спрятана где-то на поверхности и ему не придется громоздить необъятные планы, требующие приложения титанических усилий. Увы, ничего хорошего не обнаружили: разве что два пакета дрянной анаши общим весом грамм на сто да револьвер с тремя десятками патронов – старый, но хорошо вычищенный и смазанный для длительного хранения.

– Ствол наверняка «мазаный», – компетентно обронил Турды, отметив забитый номер и давно утраченное воронение. – Поставьте обратно…

Когда солнце присело за линию городской окраины, «стрелки» запрятали подальше привезенные с собой вещи Дили, самого лже-Рому уложили лицом вниз на диван и для верности спрыснули его водочкой. После недолгих размышлений Турды милостиво разрешил моджахеду оставить при себе ствол и санкционировал внеплановое «мочево», коль скоро в таковом вдруг возникнет необходимость. Диля благодарно заурчал, пристроил за пазуху готовый к немедленному применению «ТТ» с глушаком и, блаженно зажмурившись, перешел в режим пассивного ожидания. Мочить – это хорошо, это знакомо и приятно суровой душе азиатского воина. Это гораздо лучше и проще, чем разыгрывать театрализованное шоу для наблюдателей.

– Пойдет, – придирчиво осмотрев мизансцену, констатировал Турды. – Давай, Диля, не подведи. На тебя вся надежда. Все, уходим – хватит нам тут… – и компания вывалилась во двор, наглядно галдя и смеясь, расселась по «Волгам» и отбыла восвояси.

Через пятнадцать минут после того, как кавалькада Турды покинула неблагополучный во всех отношениях район расположения воровской хаты, двое хлопцев из экипажа аборигенских наблюдателей нанесли «Роме» визит. Да нет, даже не визит – визит, это когда люди приходят и общаются. А просто зашли и поприсутствовали незначительное время. Все попытки пообщаться с хозяином на предмет прояснения обстановки потерпели фиаско: уетый в дрезину «Рома» невнятно посылал будителей в известные места, а когда его решили перевернуть, вполне определенно пообещал «пописать» всех, если его не оставят в покое (характерное выражение, вполне присущее Роме – рекомендовано шефом к использованию для вящей убедительности).

К счастью для себя, наблюдатели являлись всего лишь рядовыми «пацанами»: ранг не позволял им своевольничать с таким авторитетом, как Рома. В противном случае чрезмерная настойчивость вполне закономерно могла увенчаться трагическим финалом: моджахед Диля был большой не дурак насчет пострелять из любых положений, а «пацаны» явно не ожидали со стороны пьяного тела каких-либо агрессивных проявлений.

– Да ну его в п…ду! – выразился тот, что был за старшего, взяв с неприбранного стола початую бутылку водки и сделав пару добрых глотков. – Поехали, скажем, что никакой. Пусть, как проспится, сами с ним базарят, – и наблюдатели покинули дом, бросив «Рому» на произвол судьбы.

Убедившись, что остался в полном одиночестве, Диля быстро переоделся, десантировался в кухонное окно и пешочком припустил к центру города. А спустя час с небольшим он благополучно растворился в толпе гуляк – в «Европе» в тот день играли аж сразу три свадьбы – и присоединился к соратникам.

– Молодец, – рассеянно похвалил «стрелка» Турды. – Сработал как надо. Иди отдыхай, – и вновь вернулся к неблагодарному занятию – совместно с Пером и Сливой вор пытался вернуть к жизни маленького палача. Нет, в отсутствие хозяина на Малого никто не покушался. В люксе был порядок, каких-либо признаков, намекавших на недавно происходившее здесь чудовищное действо, не было, но… Маленький мытарь был мертвецки пьян. Особые перспективы в плане протрезвления Малого на ближайшие несколько часов отсутствовали напрочь, а Турды очень хотелось узнать, куда палач запрятал череп и кости.

– Ну что ж ты, падла, вот так, а? – растерянно бормотал вор. – Никогда ведь раньше себе такого не позволял, внук барана…

Утречком вопрос о костях и черепе счастливо разрешился: Малой доложил, что «притарил» улики надежно, в ближайшее время их никто не обнаружит, а если и обнаружит, то идентификации они все равно не подлежат.

– Раздавил? – просиял Турды. – Кислотой обработал?

– Раздавил, – нехорошо моргнул Малой, жадно пия холодную воду. – Но не обработал. Кислота откуда? Зубы повыдирал и в унитаз спустил. По зубам идентифицируют, такие вещи знать бы надобно…

Успокоенный Турды дерзость мытаря пропустил мимо ушей, на радостях тут же обнаглел и, не отходя от дивана, навертел номер Камо – того самого, который Арам, предводителя армянской ОГП.

– Марррр-цкх… кх-кха!.. – очень неприветливо прорычал Камо, сняв трубку после семнадцатого гудка – беспокоить занятого человека в такую несусветную рань в их кругу считалось верхом неприличия.

– Это Турды, – ровно сообщил вор. – Помнишь, ты обещал посильную помощь?

– Эмм… Гхм-кхм… – Камо, судя по всему, некоторое время боролся с желанием послать утреннего звонаря как можно дальше и насовсем. Помощь? Помощь, помощь… А вроде бы и не обещал ничего. А! Сказал, что мешать не будут. Было дело… А посылать совсем, если разобраться, не очень-то и удобно: хоть и «апельсин», однако с полномочиями, мать его ети… – Ну и что ты хочешь?

– Два мобильника с малоизвестными номерами, – перечислил Турды. – Четыре машины и четыре пары пацанов. Всего восемь, короче. На недельку. Ну, может, чуть на больше.

– Я тебя не понял, – сырым голосом пробубнил Камо после продолжительной паузы. – Ты что собираешься делать, дорогой?

– Ты сказал – помощь, – настырно напомнил Турды. – Ты сказал: решение центрового стола вы уважаете. Четыре машины, восемь пацанов, два мобильника. Потом все верну. Если что-то сломается, уплачу. Что непонятно?

– Если ты скажешь нашим людям мочить кого-то на нашей земле, они тебя не станут слушаться, – со скрипом пояснил Камо. – Если ты захочешь кого-то опустить на деньги, кто на нашей земле и под нашей «крышей», они тебя тоже не станут слушаться. Если ты захочешь развести чьи-то запутки – тех, которые под нашей «крышей», они тебя не станут слушаться. Вот что я имел в виду. Извини, но ты для них никто, дорогой.

– Ты плохо слушаешь, – ласково промурлыкал Турды, подавив острое желание надерзить пожилому хачику, вообразившему о себе невесть что. – Я сказал – наблюдателей. Понимаешь? Они будут просто сидеть в машинах и наблюдать. Никого мочить, опускать, разводить не надо – просто оперативная работа. За кем наблюдать, они тебе скажут, можешь не волноваться. Наблюдать они будут только днем: с восьми утра до восьми вечера. А мобильники мне нужны, чтобы держать с ними связь. А у них должны быть свои мобильники. А если ты мне не доверяешь, можешь поставить их на прослушку. У вас же такие вещи делаются?

– Ладно, мы подумаем, – пообещал Камо, не отреагировав на предложение о «прослушке». – Это… Ты с Ромой вчера бухал?

– А что – доложили уже? – хохотнул Турды, внутренне сжавшись. – Ты, кстати, скажи, чтобы убрали ваше это… ну, наблюдение ваше. Нехорошо. Че за дела, в натуре?

– Ты с Ромой бухал? – повторился Арам, пропустив замечание мимо ушей.

– Ну, бухал, – признался Турды. – И что?

– И где он сейчас? – Особой настороженности в тоне вопрошавшего не было – вор тщательно вслушивался в интонацию собеседника, пытаясь определить степень его информированности. – Он к тебе ночью не приезжал?

– Мы вечером от него уехали, он никакой был, – беспечно сообщил Турды, облегченно вздохнув – ничего вы пока не подозреваете, красавцы мои! – Ночью не приезжал. Он не в том состоянии был, чтобы по городу раскатывать.

– Вы что – закорешили с ним? – недоверчиво уточнил Камо.