направился к выездному кругу, за которым располагался стационарный пост ГАИ.

– Не понял, – удивился Турды. – Убегает, что ли?

– А на посту могут тормознуть и зашмонать, – высказал сомнение вредный Слива. – Стволы заныкали бы обратно, а? Попадем ни за фуй…

– Угу… – недовольно буркнул Турды, качнув в руке увесистый мобильник. Нехорошо получалось, несолидно. То доставайте, то пихайте обратно, потом снова придется давать команду, чтобы достали, как мимо поста проедут. Туда-сюда-обратно, о боже, как приятно – очень похоже на манипуляции известного свойства. Воины в задней машине не поймут. Черт!

– Угу… – повторился Турды и вдруг вспомнил коррумпированного барчука. Ага! Сунул мобильник в карман куртки, небрежно скрестил руки на груди. Ориентировка! На посту наверняка должны знать координаты его машин. Это для блатной братии он «апельсин» – а для правоохранительных органов прибывший в город вор до поры является персоной с чуть ли не депутатской неприкосновенностью. Народ издавна относится к ворам с немым обожанием – у нас принято эту персоналию наделять пакетом положительных качеств и всяко-разно лелеять. А органы – сами понимаете, плоть от плоти народа. Вора берут в оборот только по прямому указанию высокого начальства, которое получило заказ на пресс от более влиятельного криминального царька. Заказа такого рода пока не было, это однозначно, – в противном случае коррумпированный барчук не стал бы с ним так угодничать.

– Угу… – в третий раз сказал Турды. – Сидите, как сидели. Никто нас не остановит.

– С чего бы это вдруг? – засомневался Слива. – Не хочется мне на кичу из-за этих стволов – ой, как не хочется! А у нас номера не местные, обязательно тормознут.

– Мы – вор, – со скромной гордостью напомнил Турды. – Вора просто так не останавливают.

Слива переглянулся в зеркало заднего вида с Малым и Пером и неопределенно пожал плечами. В маразм впал, что ли? Кем себя вообразил? «…Мы – вор…» Ха!

Пост миновали без остановки: форменный мужичонка в ядовито-зеленом охлобыстнике при появлении двух черных «Волг» забормотал что-то в радиостанцию и, судя по всему, получив соответствующую инструкцию, с любопытством уставился, вытягивая юную шею, как тот гусенок, что через соседский тын на чужую грядку зарится, чуть с пятака не шлепнулся, бедолага.

– Век воли не видать! – изумился Слива, когда пост остался за кормой. – Извини, старшой, – был не прав…

Минут через сорок неспешной езды по автостраде «уазик» Ефима свернул на второстепенную шоссейку и попылил к лесному массиву.

– Тормози, бля! – нервозно прикрикнул Турды, выдергивая из кармана карту и принимаясь лихорадочно изучать местность. Преследовать «уазик» в прежнем порядке было бы просто неприлично: смеркалось, перемещаться с выключенными фарами не представлялось возможным, а Ефим, судя по недавно занимаемой должности, не идиот: заметит – повернет куда-нибудь не туда. Или выскочит из «уазика» и скроется в лесу: поди потом, поищи его в чащобе!

Картографический анализ с ходу преподнес положительный результат: неподалеку, в глубине лесного массива, находилась егерская усадьба, к которой от автострады можно было добраться по пяти второстепенным дорогам: четыре грунтовки петлями и пятая – прямое, асфальтированное на треть протяженности шоссе, по которому поехал Ефим. Правильно – дитя города, выбрал самый короткий и комфортабельный путь, наплевав на меры элементарной предосторожности.

– Он уходит, – Малой ткнул пальцем в удаляющийся «уазик». – Щас в лес заедет – и привет.

– Никуда не денется, – Турды сунул под нос Сливе карту и показал маршрут: – Вот так поедем, перехватим его по дороге. Вперед!

– Я не разбираюсь! – запаниковал Слива. – Че ты мне показываешь? Расскажи человечьим языком – я ж тебе не военный, чтоб эти каракули понимать!

– Чего тут разбираться – все просто, – поморщился Турды, пряча карту в карман. – Поезжай прямо, через триста метров будет съезд на грунтовку – свернем. Вперед!

Свернув на грунтовку, «Волги» черепашьим темпом двинулись к опушке леса – «уазик» тем временем исчез из поля зрения наблюдателей.

– А теперь врубай свет и топи на всю железку, – распорядился Турды. – Не жалей машину – мы должны успеть раньше его.

Через пятнадцать минут активной тряски по колдобинам и буеракам головная «Волга» выскочила на пересечение с прямой дорогой – той самой, по которой в настоящий момент путешествовал беспечный Ефим.

Турды велел заглушить двигатели и разместил «стрелков» по обеим сторонам от дороги в лучших традициях засадного искусства: чтобы не путались друг у друга в секторах, коли вдруг приспичит вести сосредоточенный огонь с четырех точек по одной цели, и в то же время перекрывали прилегающую территорию на предмет пресечения возможного побега жертвы с места происшествия. Не имея информации об особенностях характера Ефима, но на практике убедившись, что управделами Толхаева водила еще тот, Турды решил не рисковать и поставил одну «Волгу» поперек дороги.

– Приготовились, – скомандовал он, убедившись, что все приготовления закончены. – Усадьба рядом – тут с полкилометра осталось, если карта не врет. Он нам нужен живым. Постараемся взять его тихо и без крови…

– Теперь мне нужно кого-нибудь убить? – безмятежно поинтересовался Умник. – Обряд посвящения предусматривает такую процедуру?

Март покачал головой и выразительно хмыкнул. Фрукт. Умник – это верно. Правильное определение. Директор редко ошибается в людях: каждый «Х» носит кличку, определенным образом отражающую его истинную сущность.

«Посвящение» состоялось в более чем будничной обстановке: за чашкой кофе, в так называемом «зимнем саду» – то бишь на просторной застекленной лоджии, которая на две трети была заполнена огороженной декоративным камнем здоровенной грядкой, засаженной всякой растительной дрянью экзотического происхождения. Зимний сад. И – люкс, соответственно, в полтора раза дороже обычного, в котором такого славного сада нет.

Директор только что посвятил Умника в особенности условий существования «Х», предложил стать его полноправным членом и теперь с интересом ожидал реакции кандидата. После некоторых размышлений реакция воспоследовала: Умник с присущей ему невозмутимостью задал вопрос, и по тону было непонятно, шутит он или нет. Лицо совершенно непроницаемо – и Директору это не понравилось. Март специально сел спиной к свету, чтобы иметь возможность наблюдать за мельчайшими эмоциональными штришками, проявляемыми собеседником, и делать соответствующие выводы. Так вот – штришков не было. Полный ноль. Какие, спрашивается, могут быть выводы?

– Судя по всему, ты злоупотребил в детстве приключенческими романами, – отеческим тоном заявил Март. – Какие обряды, малыш? Ты за кого нас принимаешь? Когда тебя в «Абордаж» принимали, какие- нибудь обряды были?

– Я думаю, это не одно и то же, – резонно заметил Умник. – «Абордаж» – это официальное элитное учреждение, известное в России и за ее пределами. А «Х» – это совсем другое. Это нечто из ряда вон… – Тут кандидат вынужден был слегка оживиться: сделал жест рукой, показывая, какое, по его мнению, должно быть это самое «из ряда вон», дернул бровью, носом шмыгнул, метнулся взглядом суетливо – на миг всего лишь, но Марту этого было вполне достаточно. Раскрылся, короче. Ясно стало, что монументально спокойный Умник элементарно волнуется: как та хрестоматийная барышня, перед которой в первый раз возникла дилемма – забраться в постель к здоровенному волосатому мужику или пойти играть с подружками в куклы. Вроде бы все уже в норме: соски набухают, сладко ноет внизу живота, вторичные половые признаки прут, как на дрожжах, мужик нравится… а боязно. Как-то там оно дальше получится? Обратно ведь не отыграешь…

– Да, ситуация нестандартная, – согласился Март, решив оперировать более привычными для собеседника понятиями. – Но, по сути, деятельность «Х» ничем не отличается от деятельности аналогичных институтов государственного разряда. Имеет место легко прослеживаемый рынок. Ты умеешь делать то, чего не умеют другие, эти другие нанимают тебя, и ты делаешь привычную для тебя работу. В данном случае я предлагаю тебе эту работу и разъясняю условия. Ты их принимаешь и становишься членом