беспринципности, стал агентом советской военной разведки.
– Логично? – завершил Корнев рассказ.
– Очень! – Прошкин признавал – даже многоумный отец Феофан не восстановил бы истории событий с такой логической безупречностью!
– Ну что, же Николай – пора тебе делать самостоятельные выводы! Излагай, в свете новых фактов, откудова по-твоему взялся этот трижды клятый чемодан?
Прошкин – сознание которого прояснилось благодаря произведенному начальником ритуалу или просто от приема горячей пиши – Хомичев уже приволок из столовой ужин в блестящих больничных судочках – успел разработать вполне приемлемую версию. Не подлежит сомнению, что некоторые офицеры из числа изображенных на фотографии клуба «Странников» проживают сейчас за рубежом. Они знакомы с научными достижениями профессора фон Штерна, а так же владеют информацией, что Ковальчик – Ульхт – его талантливый ученик. Факт исчезновения Ульхта – популярного в эмигрантских кругах персонажа, конечно же, мог насторожить их, и коварные враги решились отрядить в Россию эмиссара, что бы перехватить результаты изысканий фон Штерна до того, как они станут достоянием Советского государства. Что бы получить советские документы и деньги они связались с располагающей большим количеством качественных фальшивок и разнообразной информацией об СССР подрывной организацией – скорее всего так называемого РОВС – российского объединения военных союзов…
Корнев досадливо перебил увлекшегося собственным построением Прошкина:
– Что ты за человек, Николай – ну не хочешь в реальности жить хоть плач! То ведьмы у тебя летают, то шпионы за каждым углом притаились! Ну, с чего ты взял, что тут РОВС замешан, будь он трижды неладен!
– Нет, не обязательно конечно РОВС, – вынужден был согласиться с начальством Прошкин, – может и другое объединение белоэмигрантов… Я ведь как считал, Владимир Митрофанович – похитить эти бланки в процессе производства не могли – и номера и серии у них не подряд идут, а разные – за несколько лет. Значит, надо признать – что документы эти, – он кивнул в сторону опасного чемодана, – изготовлены на высоком полиграфическом уровне, в стационарной типографии – такого качества в кустарных условиях не добьешься. Я и подумал, что настолько профессиональную типографию можно только за рубежом оборудовать!
Корнев посмотрел на сотрудника с интересом:
– Значит, есть добротная типография. Можно в любой момент напечатать подобных банков во множестве. Тогда ответь мне Николай на один простой вопрос – зачем было иностранному шпиону все это крайне опасное хозяйство отдавать на хранение такому неуравновешенному субъекту как Мазур, вместо того, что бы попросту уничтожить?
Прошкин на минутку задумался, но так и не нашел подходящего ответа. А Владимир Митрофанович продолжал его экзаменовать:
– Или еще скажи – почему же в такой замечательной зарубежной типографии не додумались изготовить бланков удостоверений сотрудников НКВД?
– Может быть, у этого шпиона и было такое удостоверение – просто он носил его при себе, а фотографии и бланки не успел уничтожить по тому, что… физически не мог этого сделать – например, был задержан, или умер…
– Да если бы был хоть мало-мальски подходящий задержанный, или тело – мы наверняка знали бы! Ведь получаем отчеты и от милиции, и от больниц – обо всех подозрительных лицах, которые туда поступают! – Николай Павлович очень явственно представил охолонувшее тело первого Борменталя – которого для удобства именовали Генрихом, и подумал, что обнаружить его труп действительно было бы неплохо, а начальник продолжал, – Ох, Прошкин – у нас в этой истории просто катастрофа какая-то с мертвецами. Всего-то навсего один полноценный труп – человека, известного как фон Штерн. И тот в реке утоп, без всяких признаков насилия. В остальном – торжество гуманизма. Господин Ульхт жив, хотя лежит в коме. У отравленного товарища Баева здоровье поправляется так, что волосы растут с невиданной скоростью, а еще один почетный покойник шастает по городам и весям и раздает страждущим детские книжки! – после этой разгромной речи, Корнев перешел к предметам более оптимистичным, – А ведь умеем работать! Вспомнить хоть историю с любовскими сектантами… Ты тогда как дополнительные паспорта для секретных сотрудников получал?
История с сектой богомилов много лет безнаказанно действовавшей в Любовском районе Н. составляла предмет профессиональной гордости Прошкина. Именно за операцию по разоблачению этой вредностной секты он лично получил звание майора, Н-ское НКВД – переходящий бронзовый бюст Дзержинского, Корнев сделал триумфальный доклад на объединенном партхозактиве, а секретный сотрудник Ваня Курочкин, в течении полугода под чужим именем героически посещавший тайные собрания и молельные дома сектантов, бесплатною путевку в крымский санаторий. Воспоминания наполнили грудь Прошкина приятным теплом, и он ответил:
– Я подготовил рапорт с планом операции, в нем указал, с какой целью понадобится паспорт… Вы же сами мне этот рапорт визировали! – Корнев утвердительно кивнул, – Потом – передали в управление второго отдела, получили их визу, потом третий спецотдел мне бланк паспорта выдал – как положено по описи, я и в их журнале еще расписался. Послали письмо на паспортный стол. Там нам фотографию вклеили, и печать на нее поставили…
– А когда операция закончилась? – коварно полюбопытствовал начальник.
– Сдал паспорт обратно уже в архив, тот что в первом спецотделе, по описи… А потом его уничтожили, по акту. Я присутствовал…
– А не сдал бы ты этот паспорт – что, Прошкин, было бы?
Отвечать не имело никакого смысла – Корнев и так прекрасно знал – был бы грандиозный скандал – чрезвычайное происшествие. Многочисленные внутренние и служебные расследования, завершающиеся не просто строгим выговором, а полновесным уголовным делом… Прошкин с ужасом понял, к какому логическому выводу подводит его руководитель. Конечно – если шпион мог безнаказанно уничтожить неиспользованные бланки, завершив свое черное дело, то совершенно настоящие бланки, полученные для проведения спецоперации реальным сотрудником НКВД – нужно было бережно хранить, не считаясь с трудностями – что бы сдать по описи. Значит… человек с разрисованной фотографии был им коллегой… В том, что Н-ские чекисты не знали о секретной операции собственного ведомства не было ничего особенного – подобное происходило сплошь и рядом – и когда нежданно, без передачи дел сменялись отельные руководящие работники, а иногда целые узкоспециализированные отделы, и когда операции проводились внутренней безопасностью или политуправлением, и даже просто – в следствии осторожничанья отдельных должностных лиц, опасавшихся получить справедливый нагоняй в случае провала запланированного начинания! Картина происшедшего представилась Прошкину совершенно удручающей, и он готов был тоже стащить и вывернуть гимнастерку как минимум раз сто, но не сдала этого, поскольку не представлял, как на подобный жест отреагирует Владимир Митрофанович. Тот как раз начал излагать свою версию происшедшего.
Версия товарища Корнева.
