Я сказал: «Странно, такой дом в этом городе?» Я заглянул внутрь; я подумал, что, возможно, это просто продажа или что-то в этом роде, я заинтересовался. Я бы с удовольствием приобрел такой дом — дом действительно великолепный и расположен в сказочном месте.
Я прочитал надпись на обороте: «Если вы последуете Иисусу Христу, то в раю этот дом достанется вам».
В этом вся история религий. Они говорят вам, что вы получите это, вы получите то. Будда — единственный человек, который говорит: «Вы не получите ничего. Все, что у вас есть, будет отобрано». Он даже не допускает
На языке пали, которым он разговаривал,
Он убеждает своим безмолвием, своей благодатью, своей милостью. Люди чувствовали: «Если этот человек вошел в ничто, и из ничто приходит таким цветущим и таким благоухающим, тогда нет нужды беспокоиться... это ничто оказывается лучше, чем все наши представления и мечты».
Ваша нирвана — это не нирвана Гаутамы Будды.
Чжан Чо, безусловно, человек просветленный. Его изречение совершенно ясно. Три вещи говорит он: прежде всего — не пытайтесь исключить страсть, потому что это отяготит заболевание — и это за две тысячи лет до Зигмунда Фрейда.
Я слыхал, индусские святые говорят, что если вы жертвуете одну рупию святому здесь — разумеется, святому — а поблизости нет другого святого, кроме него самого, — то вы получите на небесах десять миллионов рупий в награду. Это напоминает какую-то лотерею: всего за одну рупию! Не рискнуть ли одной рупией? Чем плохо иметь там кругленький счет; и когда вы туда доберетесь, на вашем счете уже будут миллионы рупий. Теперь наслаждайтесь всей роскошью, которая не досталась вам на земле!
В индуистских писаниях так и записано, что в миллион раз больше: всякое доброе деяние, совершенное вами, воздается в миллион раз на небесах. Это же просто эксплуатация человеческих желаний, человеческого разума. Гаутама Будда, возможно, единственный великий учитель, который не эксплуатировал никого.
Да Хуэй продолжает цитировать великих просветленных людей, но он, похоже, не понимает, что ученость и просветление — не одно и то же. Есть столько ученых — их можно покупать по дюжине на рупию. Они повсюду, все университеты заполнены, все церкви заполнены, все синагоги заполнены ими — великие рабби, великие пандиты, великие епископы и кардиналы, — но это все ученые. Они изучили многое, они приобрели много знаний — но не приобрели много бытия.
Мудрость принадлежит тем, чье существо расширяется до своих высших пределов.
Но полезно посмотреть, как интеллектуальный человек, гений, может совершать ошибку за ошибкой; что же говорить о людях обычных? Если они ошибаются, им нужно прощать; ведь даже гении продолжают совершать ошибки!
Возможно, основная беда интеллектуалов в том, что они не могут представить себе ничего больше и лучше разума. Медитация, безусловно, гораздо выше всего того, что разум только может представить себе.
Во всем мире столько ученых людей, но эти ученые люди не интересуются медитацией. Они полагают, что изучения достаточно: «Узнай больше! Есть столько всего, что следует узнать», — и с каждым годом знания продолжают расти так быстро, что идти в ногу с ними становится почти невозможно. У кого же будет время для медитации?
Я бывал у стольких ученых людей в этой стране, и я спрашивал их: «После всего того, что вы узнали, не приходила ли вам в голову мысль о медитации?»
Они говорили: «С какой стати? Не бывает ничего лучше разума...» Это задевает их, их эго ранено, когда они слышат, что есть нечто превыше разума — медитация.
Вспоминаю один случай... Я был студентом, но любил ходить на конференции и другие мероприятия, поговорить на разные темы. Проводилась встреча по поводу дня рождения Нанака, основателя сикхизма. Председателем встречи был главный судья верховного суда Мадхья Прадеша, а я там выступал. Я был простым студентом, а этот человек, которого звали Ганешвар, — это был редкостный человек. Мне больше никогда не встречался ни один человек такого уровня.
Он был главным судьей, а я был всего лишь студентом в аспирантуре. После моего выступления он просто объявил собравшимся почти десяти тысячам сикхов: «Теперь говорить больше нечего. Я, по крайней мере, не могу сказать ничего лучше того, что было сказано этим молодым человеком, поэтому я не буду произносить президентское обращение, чтобы не портить того, что он сказал вам. Я предпочел бы, чтобы вы отправились домой, молча, размышляя над его словами, медитируя над ними».
Сикхи были поражены, каждый был поражен, а когда я сходил с трибуны, главный судья, Ганешвар, коснулся моих стоп. Я сказал: «Что вы делаете? Вы ровесник моего отца. Вы ученый человек, вы брамин».
Он произнес: «Не имеет значения — ни то, что я брамин, ни мой возраст, ни мой престиж, ни то, что я главный судья. А имеет значение то, что все сказанное вами исходило от глубочайшего существа. Я не ожидал... я председательствовал на многих встречах и слушал многих ученых людей, но все то, что они говорят, заключено в кавычки. В первый раз я услышал человека, который говорит прямо, без всяких кавычек, — который говорит от своего собственного авторитета. Поэтому не препятствуйте мне. Я проявляю свою признательность, касаясь ваших стоп».
Там были судьи, потому что главный судья председательствовал на встрече, и адвокаты из верховного суда пришли, потому что главный судья был там, — все они были в шоке! Но Ганешвар стал регулярным посетителем моего дома. Это стало почти обычным делом — его машина постоянно стояла перед моим домом.
Люди, чьи дела слушались в верховном суде, стали приходить ко мне. Я говорил: «Не могу помочь вам».
Они просили: «Только слово от тебя, и он не сделает ничего против».
Я отвечал: «Не могу сделать ничего подобного. Он приходит сюда с таким почтением ко мне, что я не могу поднимать такие банальности».
Это стало проблемой. Мне пришлось держать слугу перед домом, чтобы отсылать тех людей восвояси, иначе каждый подходил к дому со словами: «Я в большой беде, всего лишь маленькая поддержка от тебя вызволит меня из нее».
После ухода в отставку с должности судейского главы он стал проректором Сагарского университета. К тому времени я уже был профессором в Джабалпурском университете и однажды приехал в Сагар выступить на публичной конференции всех религий. Он узнал, что я прибыл, и пригласил меня в университет, где был теперь проректором. Когда-то я был студентом того университета, поэтому проректор назначил встречу всех профессоров и всех студентов. Пришли все. Меня беспокоило только одно — что он может повторить тот поступок снова. Там были профессора, которые учили меня, и там были тысячи знакомых студентов моложе меня курсами — и он повторил свой поступок.
Как только я вышел на трибуну, он встал, коснулся моих стоп и сказал: «Изучать — это одно дело, а узнать на своем собственном опыте — лицом к лицу — это совершенно другое дело. За свою долгую жизнь я занимал высокие должности и встречал многих ученых людей, и я могу заявить с абсолютной уверенностью,
