прикрытием которой повернули прямо на север. Намерения противника при этом были совершенно неясными. Возможно, они все еще хотели напасть на наш конвой.

Наконец, идущие за нами тяжелые крейсеры «Нати» и «Хагуро» вышли на визуальную видимость с противником и в 20:00 с дистанции 16 000 метров выпустили по союзным кораблям 16 торпед. Но расстояние было слишком большим. Противник снова совершил маневр уклонения и все торпеды прошли мимо. После этого союзный флот полным ходом стал отходить в южном направлении в сторону Сурабаи.

Быстро темнело, и в южном направлении можно было наблюдать проблески маяка Сурабаи.

В 20:30 адмирал Такаги приказал прекратить преследование противника и сосредоточиться вблизи транспортного конвоя.

Произошедший бой фактически стал серией ошибок, в изобилии допущенных обеими сторонами. Почти все на кораблях эскадры адмирала Танака были недовольны приказом прекратить сражение. Боезапаса у нас оставалось вдоволь, и у всех было ощущение, что в ходе преследования нам удалось бы покончить с противником.

Убедившись в том, что эскадренные миноносцы перестроились и снова вступили в охранение конвоя, адмирал Такаги приказал своим крейсерам «Нати» и «Хагуро» застопорить машины и поднять на борт пять гидросамолетов-разведчиков, выпущенных ранее катапультами тяжелых крейсеров. За подобное решение адмирал Такаги чуть не заплатил жизнью. Его спасли лишь совершенно невероятные промахи, допущенные противником.

Зацепить стрелой и поднять на борт прыгающие на волнах гидропланы было делом технически достаточно сложным и требующим довольно много времени. Позднее, в ходе войны, японские корабли просто бросали в море катапультированные с кораблей самолеты, но пока, в период наших побед, никто не мог себе позволить бросить на верную гибель в море самолеты и пилотов. Так что адмирал Такаги принял совершенно правильное решение, приказав поднять на борт своих тяжелых крейсеров разведывательные самолеты. Он только совсем неправильно оценил действия противника, считая, что союзные корабли бежали в Сурабаю.

В 20:50, когда на борту «Нати» возились с последним, пятым, самолетом, сигнальщик на мостике неожиданно закричал:

— Вижу 3-ю дивизию линейных кораблей! Капитан 2-го ранга Исикава вскинул бинокль.

— Гмм... — пробормотал он, — трехмачтовые корабли... Да, они напоминают «Харуну» и «Киришиму».

— А откуда они здесь взялись? — поинтересовался вахтенный офицер. — Два дня назад они находились в Индийском океане...

Прошло еще полминуты, и Исикава с ужасом убедился, что перед ним неизвестно откуда взявшиеся корабли противника. Они находились всего в 12 000 метров и шли прямо на стоявшие без хода крейсера адмирала Такаги.

На стоявших с застопоренными машинами тяжелых крейсерах началась суматоха. Мало того, что корабли стояли без хода, их личный состав не находился на своих местах по боевому расписанию, и корабли совершенно не были готовы к бою. Противник, осветив наши корабли парашютными ракетами, вполне мог в этом убедиться. Адмирал Такаги с такой силой закусил губы, что по его подбородку побежал ручеек крови. Он на мгновение потерял самообладание. Под вой сирен боевой тревоги адмирал прорычал:

— Быстро кончайте с самолетом! Все по местам! Томительно шли секунды. Одна минута, две, три... Наконец последовал доклад, что крану удалось подцепить самолет, и тут же Такаги приказал дать полный ход назад. С болтающимся на концах самолетом, «Нати» стал двигаться задним ходом. В этот момент крейсера противника открыли огонь, и море вокруг закипело от падающих снарядов.

Ожидая, пока «Нати» и «Хагуро» наберут минимальную боевую скорость 18 узлов, адмирал Такаги приказал поставить дымовую завесу. Под ее прикрытием крейсера развернулись и открыли ответный огонь, не решаясь однако действовать прожекторами. Начавшаяся на дистанции 12 000 метров артиллерийская дуэль вылилась для обеих сторон в напрасную трату снарядов. Через 10 минут «Нати» и «Хагуро» потеряли противника из вида, и кризис благополучно миновал.

Но беспокойство не улеглось. Адмирал Такаги высказал предположение, что противник может, обойдя его крейсера, прорваться к транспортам. И тяжелые крейсера Такаги, развив скорость 30 узлов, ринулись на поиск кораблей противника, которые их так напугали 20 минут назад.

Такаги приказал легкому крейсеру «Дзинтцу», находящемуся в 5000 метров от него, выпустить в воздух самолет-разведчик для поиска противника.

В 21:45 самолет с «Дзинтцу» радировал: «Соединение противника из четырех крейсеров и шести эсминцев движется южным курсом».

Видимо, тяжелые крейсера адмирала Такаги столкнулись в темноте с соединением противника, когда те производили последний поворот на 90 градусов при развороте на обратный курс. Для союзников эта встреча была столь же неожиданной, что и для нас. Не желая отказываться от запланированного поворота на юг, они упустили превосходный шанс вывести из строя стоявшие без хода «Нати» и «Хагуро», а затем устроить бойню транспортам, оставшимся без прикрытия.

Правда, противник, как позднее выяснилось, уже понес к этому времени потери. Горящий «Экзетер» отходил в сторону Сурабаи. Три эсминца были потоплены, а шесть других — тяжело повреждены и также покинули район боя.

В 00:09 1 марта эсминец «Фубуки» обнаружил два неопознанных корабля примерно в 10 000 метрах восточнее о. Бэби вблизи бухты Бантен — в 500 милях от района боя в Яванском море.

Командир эсминца капитан 2-го ранга Ясуо Ямашита вначале опознать эти корабли не смог. «Фубуки» развернулся и приблизился к этим двум таинственным кораблям со стороны кормы и тогда опознал их.

Это были «Хьюстон» и «Перт». Остается загадкой, как им удалось в течение суток оставаться незамеченными японской воздушной разведкой.

После долгих часов боя в Яванском море на кораблях оставалось мало боезапаса и топлива. Оба крейсера противника отходили на базу для пополнения запасов и были ошеломлены, увидев в бухте Бантен пятьдесят шесть японских транспортов, готовых к высадке десанта. Не раздумывая ни секунды, «Хьюстон» и «Перт» начали обстрел японских транспортов.

Было 00:37. Среди двенадцати эскортных кораблей контр-адмирала Акисабуро Хара началась суматоха и хаос. Выскочивший наперерез противнику эсминец «Харукадзе» стал ставить дымовую завесу.

Эсминец «Фубуки» с дистанции 8000 метров выпустил по крейсерам противника 9 торпед и успел передать адмиралу по радио: «Два неопознанных корабля входят бухту». Эсминцы охранения открыли огонь по всему подозрительному, т.е. друг по другу.

Тем не менее, в течение часа оба корабля противника были потоплены. Три японских транспорта получили тяжелые повреждения, а один, на котором находился штаб командования десантными силами, пошел на дно. Командующий десантными силами генерал Имамура вынужден был броситься за борт и вплавь добираться до берега.

Позднее специальная следственная комиссия разбиралась: каким образом были потоплены наши транспорты и пришла к выводу, что в них попали торпеды с «Фубуки», выпущенные с расстояния 8000 метров.

В то время, как вблизи Сурабаи почти без всяких помех наши войска высаживались на берег, тяжелые крейсера «Нати» и «Хагуро» также не стояли без дела. Они обнаружили еще одну группу из трех оставшихся кораблей противника, идущую на север вблизи о. Бевин. Это произошло около полудня. К этому времени к крейсерам адмирала Такаги присоединились еще два крейсера «Асигара» и «Миоко». В 13:30 им удалось отправить на дно подбитый английский крейсер «Экзетер». Через 10 минут был потоплен английский эсминец «Энконтер», а в 15:30 было покончено с американским эсминцем «Поуп».

Только четырем американским эсминцам удалось уйти из пролива Бали на юг. Четыре других были потоплены нашими самолетами, поднявшимися с палуб авианосцев адмирала Нагумо. Из конвоя, направлявшегося к Яве, не был потерян ни один транспорт, не говоря уже о боевых кораблях. Адмирал Такаги выполнил свою задачу и добился убедительной победы над объединенными силами союзников.

Тем не менее, адмирал Такаги подвергся суровой критике за совершенную им «серию грубейших ошибок». Особенно сильно его критиковали за то, что он приказал открыть огонь с дистанции 28 000 метров, бездумно расходуя боеприпасы. Когда бой завершился, то на крейсере «Нати», например, оставалось всего