Отведенные под следственные нужды подвалы собора были забиты до отказа. Из допросных постоянно слышались вопли, деловитые госпитальеры сновали по коридорам, конвоируя арестованных. В общем, все были довольны. Зачистка города Уншвайна входила в заключительную фазу...
Где-то наверху раздавался торжественный колокольный звон, подчеркивающий мрачноватую готическую атмосферу освещенного свечами и факелами помещения следственного отдела инквизиции.
— Просто уму непостижимо, — устала вздохнула Мелисса. — И ведь после каждого шабаша вот так!
Ее стол, так же, как и стол Ксенобайта, был завален бумагами — протоколами допросов отловленных на шабаше горемык.
Конечно, самых элитных пленных тестеры предпочитали допрашивать «вручную». Но в остальном вполне можно было положиться на автоматику. Арестанта просто отправляли в допросную, оттуда какое-то время раздавались вопли, потом на стол следователю ложился свиток с отчетом.
Ксенобайт уже давно навострился программировать палачей так, чтобы они выбивали из рядового еретика максимум информации, порой рекурсионно уходя вглубь показаний. В результате из каждого допрашиваемого получалось штук пять свитков с показаниями. После этого бедолагу можно было спокойно сдавать светским властям. Игровая механика деликатно не уточняла его дальнейшую судьбу, он просто навсегда покидал игровое пространство, если только Ксенобайту — в воспитательных целях — не приходило в голову устроить показательное аутодафе.
Большинство этих показаний было уже «пустой породой». Упоминавшиеся там личности, собственно, и так уже сидели в каталажке, исправно давая друг на друга показания. Но именно тут, в этих завалах, таились крупицы последней части головоломки. Из этой груды пергамента вела ниточка к самой крупной рыбе, пережившей и кладбищенские погромы, и городские облавы, и разгром шабаша.
Ксенобайт тасовал свитки, точно заправский шулер колоду. Наконец, нежно оглядев ровные стопочки, покрывшие, надо сказать, всю поверхность стола, он потер руки и жестом фокусника выхватил какой-то из свитков, казалось — наугад. Помахав им в воздухе, программист небрежно перекинул его на стол Мелиссы.
— Финальный отчет в вашем распоряжении, — ухмыльнулся Ксенобайт.
— Как ты это делаешь?! — безнадежно спросила Мелисса.
— Как учили — так и делаю, — высокомерно ответил Ксенобайт. — Запросы надо правильно строить, фильтры настраивать, сортировку заказывать! SQL учить, в конце концов!
— Ладно, не нуди! Что там у нас в раскладе?
Ксенобайт, закинув ноги на стол, взмахнул отчетом и быстро пробежал его глазами.
— Так... Барон фон Бугель — так и знал! Уж больно рожа у него вечно хитрая... Можно брать со всей семьей, челядью и домашними животными... Так... Кто там еще? Аптекарь... А, да, я, помнится, очень удивился, когда не увидел его на шабаше, оказывается — он просто слишком умный... Так... Ага... Угу... Ксенобайт быстро пробежался по списку из пяти или шести пунктов. Нахмурившись, он вдруг убрал ноги со стола и уткнулся в бумаги. Мелисса забеспокоилась:
— Что там такое?!
— Та-ак, — пробормотал программист. — Похоже, мы что-то упустили... Есть сведения, что в городе орудует демон! Самый настоящий демон, вселившийся в человеческое тело.
— Да ну, — с сомнением проговорила Мелисса. — И что же он, так вот покорно смотрел, как мы режем его подчиненных, и ни разу даже не высунулся?
Ксенобайт раздраженно передернул плечами.
— То, что мы не смогли зарегистрировать его деятельность, — это далеко не плюс нам, — холодно заметил он. — А хуже всего, что на данный момент у нас всего-то информации, что он есть. И все. Ни имени, ни адреса, ни примет. Ладно, надеюсь, скоро мы узнаем о нем больше. Банзай? Эй, Банзай!
— Да не ори ты... — поморщилась Мелисса. — Пока мы с бумажками этими возились, он с Махмудом и Мак-Мэдом слинял пива дернуть.
Ксенобайт аж задохнулся от возмущения.
— Что?!
— Не кипятись, — усмехнулась Мелисса. — Слышал, на колокольне звонили? Час дня, давно пора перерыв сделать. Я Махмуда просила пиццу притащить. Так что давай — сохраняйся и подвязываем.
— Махмуд, Ксенобайт?
— На связи.
— Мелисса взяла аптекаря, все чисто. Можете заходить.
— Понял. Ксен, готовься, десятисекундный отсчет. Десять... Девять...
По счету «ноль» бронированная штурм-команда сорвалась в короткий разбег. Пять закованных в полный доспех ботов со здоровенным тараном наперевес. Таким тараном вполне можно было штурмовать городские ворота — не то что декоративную калитку усадьбы фон Бугелей!
Таранная бригада снесла ворота, не теряя убийственного разбега, пересекла внутренний двор, достигла, собственно, здания усадьбы и, оставив на месте парадной двери здоровенную дыру, углубилась куда-то внутрь. По прикидкам Ксенобайта, с набранной инерцией у ребят были хорошие шансы «прошить» дом насквозь, но проверять не было времени.
— Всем лежать! Лежать, я сказал! Руки за голову, мордой в пол! Всех порешу, гады!
По пятам за таранной командой в дыру юркнули госпитальеры в более легком снаряжении, вооруженные шестоперами. Надо сказать, что вопли Махмуда носили скорее характер комментариев, так как немногочисленную челядь замка укладывали на пол раньше, чем те успевали осознать весь трагизм происходящего.
Сам барон фон Бугель, по данным следствия — матерый носферату и основоположник всего (ныне уже практически уничтоженного) анклава уншвайновских кровососов, обнаружился в столовой.
Будучи вампиром, получившим свои способности не вследствие чьего-то укуса, а посредством прямого контракта с дьяволом, барон Бугель мог себе позволить довольно снисходительно относиться и к дневному свету, и к распятьям. Но противопоставить что-либо удару бронированного кулака Махмуда, с которого ходок начал знакомство с местной аристократией, он не смог. Удивленно пискнув и совершив полет в три оборота, барон шмякнулся на пол. Махмуд деловито схватил его за шиворот, приподнял, встряхнул и усадил обратно на стул.
— Добрый день, — холодно поздоровался Ксенобайт. — Ну что, колоться будем, или ну его?
— Абррр. Пф-ф... — Барон застенчиво выплюнул на фарфоровое блюдечко выбитый зуб — великолепный, снежно-белый клык сантиметра три длиной. — Не фофсем понимаю, о сем фы?
— Это он замучил Веню! Я его узнал! — взревел Махмуд, снова замахиваясь и метя при этом во второй клык.
Бугель, не будь дурак, успел все же повернуть голову так, что удар пришелся не в челюсть, а в скулу, но, проделав сальто, снова оказался на полу. Махмуд аккуратно поднял стул, снова вернул барона в позицию «на старт».
— Только не думайте про моего друга плохо, — печально вздохнул Ксенобайт. — У него работа такая. Ну, знаете, «злой полицейский — добрый полицейский». Злой полицейский бьет вас по морде, а добрый вам сочувствует... Ну, короче, я вот тебе сочувствую, а бить тебя будут все равно до тех пор, пока не расскажешь все, что нам надо. А ты расскажешь, потому что ты — просто бот. И цель твоего жалкого существования — рассказать нам все. А до тех пор, пока не расскажешь, мы будем тебя бить и сочувствовать, хотя и то, и другое — чистая формальность. Понимаешь иронию?
— Ксен, это же бот, — недовольно поморщился Махмуд. — Неужели ты думаешь, что он на такую философию поведется?
