[128] отдыхал, баяли мне об одном вольном князе, который прошел сорок пять дуг с бубенцами [129], повидал всякого и имел весомый авторитет, а вот взял да и перекрестился в гешефтмахеры, разжился кредитно, заделье [130] сгондобил с какой-то гагарой [131] и даже прикупил авто.
– Э-эх ты, Аптекарь! – рассмеялся Непецин. – Видишь, как умные-то люди живут. А ты? Прозябаешь, туз колыванский [132], в бедности и страхе. Ведь неглупый же мужик! Сколько раз советовал за ум взяться, новую жизнь начать? А тебе милее Закон свой паршивый чтить.
– «Dura Lex, sed Lex» [133], – невольно вырвалось у Андрея.
– Как? – недоуменно спросил Непецин.
– Это старинная юридическая формула. К делу не относится.
Непецин понял слова начальника по-своему:
– И в самом деле, пора нам, Андрей Николаевич.
Он поднялся и хотел было уже проститься с Аптекарем, как в дверь настойчиво постучали.
– Ага! Клиент к тебе, Антоша, пойди отворить, – шепнул Борис Борисович. – Не пугайся, хватать никого не станем, посмотрим только из-за печки. Лады?
Хозяину ничего не оставалось, как согласиться. Непецин взял Андрея за локоть и утащил за занавеску у печи.
Сдвинув фуражку на затылок, Борис Борисович прильнул к довольно нечистой тряпке и приготовился наблюдать.
От спертого сухого воздуха в закутке было трудно дышать. Андрей обливался потом и в душе бранил нежданного посетителя.
В комнате послышались тяжелые шаги и громкий нетерпеливый голос:
– Не ждал, пройдоха? – хрипло забасил невидимый гость. – Дружков, что ли, сволочей, принимал? Стулья-то, вишь, как у стола расставились, прямо для обеду!
– Какие там гости! – зашелестел Аптекарь. – «Керосинку» я хотел с потолка снять, все примеривался, как половчее влезть.
– Врешь поди, язва, – проворчал собеседник.
Непецин оторвался от щели, припал к уху Рябинина и зашептал:
– Уполномоченный отделения милиции Центрального округа Мигунов завалился. Выходить не стоит – мы Аптекарю обещали.
Андрей кивнул.
Чиркнула спичка, Мигунов с причмокиванием выпустил дым:
– «Малинка» [134] найдется, отравитель?
– Не держим, в завязке мы, – отозвался Аптекарь.
– Как же, знаем мы вашего брата, – хмыкнул Мигунов. – Доложили мне, будто намедни были у тебя двое. Ушли с марафетом! Один из них – вор Резвый. Аль не так? Молчишь? О чем задумался, идейный мыслитель? Тащи «малинку», душа просит. Готовая есть?
– Имеется.
– А! Верно я смекнул: гостей поджидал, стервятник. А может, они и здесь, по углам попрятались?
Непецин сощурился и расстегнул кобуру револьвера.
– Нету в доме никого, – твердо ответил Аптекарь.
– Значит, ждешь. Только зря они придут, их долю я заберу. Тащи поживей!
Рябинин мягко отстранил Непецина от занавески и глянул в щель. На стуле, развалясь, сидел худощавый человек лет двадцати в гимнастерке и портупее. На бледном лице лихорадочно блестели большие темные глаза.
Андрей повернулся к Непецину. Борис Борисович удрученно понурил голову и развел руками: «Потом разберемся», – понял по судорожному движению его губ Рябинин.
Тем временем Аптекарь принес склянку и отдал Мигунову. Уполномоченный хлопнул барыгу по плечу и, бросив: «Живи пока», – вышел.
– Ну и преподнес ты нам сюрпризец, Антоша! – выходя из укрытия, сказал Непецин. – Весьма занятные у тебя гости. Посиди мы тут до утра, – столько б замечательных личностей встретили!
Аптекарь мрачно улыбнулся:
– Спалите вы теперь меня.
– Потерять тебя – излишняя роскошь, – Непецин покачал головой и, кивнув Андрею, пошел к двери. – А вот от удовольствия видеть товарища Мигунова, думаю, избавим.
До самого дома Рябинина они шли молча. Прощаясь у парадного, Непецин, глядя в сторону, спросил:
– Доложим о Мигунове по начальству или как?
– Завтра же напишем рапорт. Уверен, подобное должно быть наказано.
Борис Борисович облегченно вздохнул:
– Уф, ну и вечерок выдался на нашу голову!
Андрей предпочел воздержаться от замечаний и сменил тему:
– Как думаете, сведениям Аптекаря стоит доверять?
– Пожалуй. Он, хоть и продувная бестия, однако меня чтит. В свое время я немало поваландался с его братцем, форменным оболтусом и хулиганом. Получил срок по глупости, ну и пришлось помочь, дабы не вкатили парню «по всей строгости».
– Значит, информация о Фроле, об адвокате Боброве и налетчике Кудлатом верная?
– Выходит, так.
– А кто таков этот Бобров?
– Известный адвокат. Уголовными делами не занимается, обслуживает нэпманов, в совнархозе крутится. Вхож к заместителю губернского прокурора Изряднову. Говорят, даже дружат они.
– Надо бы это проверить. Подключите Деревянникова.
Андрей глубоко задумался. Непецин подождал несколько минут и, кашлянув, попросил разрешения идти.
– Завтра помозгуем, – добавил он.
– Может, поднимемся ко мне, выпьем чаю? – встрепенулся Андрей.
– Благодарю, но мне пора. Жена заждалась, – извинился Непецин.
Рябинин пожал ему руку и простился.
Глава ХХ
Четыре первых дня на новой службе несколько утомили Андрея. Закончив «ударными», как выразился Непецин, темпами «дело банды Басманова», Рябинин отсидел битый час на совещании руководителей следственных групп и направился в гости к Старицкому.
Андрей застал друга за сборами. Георгий укладывал вещи в огромный кованый сундук.
– Никак приданое собираешь? – рассмеялся Андрей.
– Почти, – кивнул Старицкий. – Готовлю походный сундучок. Решил вот перебраться на дачу.
В городе летом душно и суетно.
– Да-да, припоминаю, ты как-то приглашал меня на свою «милую дачку».
Георгий захлопнул крышку и стряхнул с ладоней невидимую пыль:
– Готово. Отужинать, Андрей Николаевич, не желаете?
– Благодарю, сыт. Руководство ГПУ трепетно заботится о желудках сотрудников.
– Ну что ж, – Старицкий картинно развел руками, – тогда предлагаю кофе с коньяком.
Он достал из шкафчика бутылочку:
– Благоволите, – настоящий «Martel».
Георгий зубами вытащил пробку и осторожно понюхал горлышко:
– М-м! Тлетворный аромат эмиграции и парижских закатов. Однако не стоит забывать и о Родине! – Старицкий налил коньяк в большую винную рюмку и выпил залпом. – Так-то лучше, – поморщившись, бросил он. – Бодрит.
Андрей покачал головой:
